Рудольф Баландин - Мифы революции 1917 года
Надо твердо усвоить непреложный факт: царизм окончательно пал в конце февраля — начале марта 1917 года. Какие силы способствовали его крушению? Прежде всего и, пожалуй, в наибольшей степени — внутренняя и внешняя политика царя Николая II и его правительства.
Безусловно, революционное брожение в стране началось значительно раньше и не без влияния Великой французской революции. Если не считать стихийных народных выступлений Степана Разина и Емельяна Пугачева, первыми революционерами явились дворяне — декабристы. Затем разночинцы и дворяне организовали революционные группы и организации народников и анархистов, а чуть позже — сторонников «Народной воли» и «Черного передела». Следом образовались партии социалистов-революционеров (эсеров) и социал-демократов, которые разделились на так называемых большевиков и меньшевиков.
Такова кратчайшая история «подрывных» организаций в России. В их среде выделились профессиональные революционеры. Но не следует чрезмерно преувеличивать их силу и влияние, словно им удалось совершить такие грандиозные общественные явления, как Февральская и Октябрьская революции. У антисоветчиков наблюдается в этой связи какое-то мистическое отношение к ним. Их представляют едва ли не демонами или бесами, взбудоражившими умильно патриархальное, смиренно православное российское общество и учинившими невиданную смуту.
Не стоило бы и упоминать о таких нелепых суждениях, но ведь они характерны для многих нынешних антисоветчиков, считающих себя патриотами. Вспомним: «Россия, которую мы потеряли» была слащаво и фальшиво показана известным режиссером, а ныне депутатом Думы РФ Сергеем Говорухиным. Ни он, ни прочие воспеватели царского времени не жили тогда. Они ухитрились забыть то, о чем свидетельствовали крупнейшие писатели, публицисты, философы России — свидетели тех десятилетий.
Великий ученый и мыслитель Владимир Иванович Вернадский (до революций 1917 года он был одним из видных деятелей кадетской партии) записал в своем дневнике 16 августа 1924 года:
«Среди белой молодежи, не видевшей старого режима, происходит его идеализация. Им кажется, что во главе власти стояли люди, бывшие морально и умственно головой выше окружающего… И передо мной промелькнул Государственный совет, где я мог наблюдать отбор "лучших" людей власти.
Внешность была блестящей. Чудный Мариинский дворец, чувство старых традиций во всем строе обихода, вплоть до дворецких, разносивших булочки, кофе, чай, на которые набрасывались, как звери, выборные и назначенные члены Государственного совета.
Несомненно, среди них были люди с именами и с большим внутренним содержанием — такие, как Витте, Кони, Ковалевский, Таганцев и др. Но не они задавали тон. Не было тех традиций у сановников, здесь собравшихся, какие были в такой красивой форме у дворецких — не было ни esprit de corps, ни блеска знания и образования, ни преданности России, ни идеи государственности. В общем, ничтожная и серая жадная и мелкохищная толпа среди красивого декорума… И это отсутствие содержания сказалось в грозный час.
Помню один разговор с Д.Д. Гриммом, когда мы возвращались из заседания [Госсовета]. Ему больше нас, обычных членов оппозиции, пришлось сталкиваться лично с членами Совета. Он был совершенно потрясен циничным нигилизмом этих людей, которые были готовы пожертвовать всем для того, чтобы "устроить" своих детей, получить лишние деньги… их помыслы все были направлены главным образом в эту сторону.
…Сейчас ничего не знающая молодежь идеализирует царских министров — точно так же, как многие… искажают истину в своей фантастической реабилитации Николая II. И эти министры последних лет да и раньше — Горемыкин, князь Н. Голицын, Протопопов, Щегловитов… Какой ужасный подбор!… Безумие многих — думать, что старое может вернуться».
Может быть, Владимир Иванович был слишком строг и субъективен? Мысль ученого имеет свою специфику и подчас отстранена от «мелочей жизни», склонна рассматривать все с теоретических позиций. Писатель несравненно ближе к реальной жизни общества, населения.
В таком случае, обратимся к свидетельству известного писателя и незаурядного мыслителя Василия Розанова. К революциям он относился неприязненно. На свержение царизма отозвался так:
«Эта мышка, грызшая нашу монархию, изгрызшая весь смысл ее, — была бюрократия. "Старое, затхлое чиновничество". Которое ничего не умело делать и всем мешало делать. Само не жило и всем мешало жить.
Тухлятина.
Протухла. И увлекла в падение свое и монархию».
Конечно, ссылка на бюрократию вряд ли убедительна. Без чиновников не обходится ни одно государство. Вопрос лишь в том, кто и как их контролирует, какая главная цель их деятельности.
«А все началось уличными мелочами, — продолжает Розанов. — Но, поистине, в столице все важно. Столица — мозг страны, ее сердце и душа. "Если тут маленькая закупорка сосуда — весь организм может погибнуть". Можно сказать, безопаснее восстание всего Кавказа… Бунтовала Польша — монархия даже не шелохнулась. Но вдруг стало недоставать хлеба в Петрограде, образовались "хвосты около хлебных лавок". И из "хвостов" первоначально и первообразно — полетел весь образ правления к черту. С министерствами, министрами, с главнокомандующими, с самим царем — все полетело прахом. И полетело так легколегко. Легкость-то полета, нетрудность напряжения — и вскружила всем головы. Это более всего всех поразило».
Но чему тут удивляться? Перезревший, подгнивший плод падает сам. Нет надобности его срывать. Напрашивается вывод: стало быть, не в одной бюрократии тут дело. Ведь за отречение Николая II выступило, в частности, высшее военное командование.
Розанов, писавший под именем «Обыватель» и отчасти вошедший в этот образ, спутал повод к революционным демонстрациям (хлебные очереди, «хвосты») с причинами. Сам же назвал главной причиной бездарное чиновничество. Хотя было бы точнее обвинять весь духовно прогнивший государственный аппарат Российской империи. А это — ствол, опора страны. Когда ствол прогнил или, как говорят, трухляв, даже могучее трехсотлетнее дерево обречено.
Завершил Обыватель свою статью так:«И вот странная мысль у меня скользит. Собственно, за XIX век, со времен декабристов, Россия была вся революционна, литература была только революционна. Русские были самые чистые социалисты-энтузиасты. И, конечно, падала монархия весь этот век, и только в феврале это кончилось.
И странная мысль с этим концом у меня сплетается. Что, в сущности, кончается и социализм в России. Он был преддверием мести, он был результатом мести, он был орудием мести. Но, свершив все, что нужно, он сейчас или завтра уже начнет умирать. Умирать столь же неодолимо, как доселе неодолимо рос. И Россия действительно вошла в совершенно новый цвет. Не бойтесь и не страшитесь, други, сегодняшнего дня».
Мрачное пророчество — все страшное еще впереди — вскоре оправдалось, когда началась Гражданская война. Однако окончания социализма не произошло. Вышло даже наоборот.
В тот период было неясно, какой цвет вскоре будет преобладать в России. Черный ли флаг анархистов или красный — большевиков? Или трехцветный, подобный флагу Французской буржуазной революции?
Главный вопрос стоял иначе. Сохранится ли страна при отсутствии твердой власти? Временное правительство почти не контролировало ситуацию. Многое определяла позиция Центрального исполнительного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Ходили упорные слухи, что и в правительстве, и в Совете главную роль играют масоны. А на улицах Петрограда появилось обилие праздно шатающихся или митингующих солдат и матросов. Своим поведением они демонстрировали желание лузгать семечки в столице, а не сражаться на фронте или работать.
Разве во всем этом разумно обвинять только русского закоренелого бюрократа?!
Иначе обрисовал сложившуюся к тому времени ситуацию коммунист и активный участник событий А.Г. Шляпников: «Легкая нажива и грабеж объединяли банкира еврея Рубинштейна с отъявленным черносотенцем и погромщиком попом Питиримом, взяточника Манасевича-Мануйлова с главой Совета министров Штюрмером, а все вместе они находили приют и защиту у придворного пророка Распутина».
Итак, почти бескровная победа Февральской революции (в резком отличии от буржуазно-демократических революций в Западной Европе) была предопределена слабостью и разложением царской власти. Но не только этим. В стране были достаточно влиятельные группы, социальные слои, партии, которые воспользовались слабостью существующего режима и неспособностью Николая II руководить страной в столь трудный период.
Какие же были эти партии, тайные организации, группы и конкретные личности? Об этом проще всего судить по тому, кто получил возможность реально и формально руководить страной, кто воспользовался падением царизма, взяв власть в свои руки. Среди них были и позже возглавившие Белое движение: Шульгин, Деникин, Корнилов, Колчак и пр.
