Олег Герантиди - Превосходящими силами
– Лейтенант Стариков, товарищ полковник, – не отрываясь от стереотрубы, быстро ответил Коротков.
– Молодец! Присмотри за ним.
– Понял.
А танки вели уже настоящий погром противника, в щепы разнося деревянные мишени.
– Давай БА, – снова команда полигонщикам, и в микрофон:
– Внимание! Минус пятнадцать, мельница! Слева пятьдесят – фронтальное движение вражеских бронемашин! Дистанция четыреста! Приказ – уничтожить!
И снова несколько пулеметных очередей трассерами для целеуказания, и следом хлопки пушек уже удалившихся на порядочное расстояние танков. Когда Т-34 достигли конца дорожек, последовала команда:
– Разрядить оружие! Пушки в поле! Всем на исходную!
«Тридцатьчетверки», покачиваясь и подпрыгивая на ухабах, поползли назад к исходной позиции, подъехали, снова развернулись в сторону поля лобовой броней и пушками.
– К машинам!
Из каждого танка ловко выскочили по четыре фигурки, выстроились у лобовой брони лицом к полю. Коротков сделал паузу, пока связист переключил микрофон с рации на полигонный громкоговоритель-колокол, и рявкнул:
– Экипажи! Ко мне! Бегом! Марш!
Радостные, разгоряченные, еще не успевшие настреляться, но уже ощутившие, что такое по-настоящему мощное оружие, танкисты подбежали к ротному, построились.
– Отставить доклад, – вперед вышел Катуков. – Спасибо, сынки. Впервые на Т-34, и такие грамотные действия. Молодцы! Не ожидал.
Он повернулся к Короткову:
– Майору Третьякову я сам передам, но и вы знайте: с сегодняшнего дня основной упор на полевые занятия. БТ и прочее пусть стоят. Ими займутся другие. Ваша задача – насколько возможно быстро изучить матчасть. Особенно пользование радиосвязью. С поступлением этих танков у нас решаются все старые проблемы со связью. Могут возникнуть новые. Я заметил, что связь была односторонней: вы. – комдив повернулся к Короткову, – командовали, экипажи выполняли, но молчали. Командир группы не руководил боем, только давал целеуказания трассерами. Этого в современном бою недостаточно. Вывод: водить! Стрелять! Пользоваться радио! Вопросы?
– Нет вопросов!
– Продолжайте занятия, – Катуков вскинул руку к фуражке, четко повернулся и пошел к «эмке».
Коротков одними глазами улыбнулся вслед. Потом сделал свирепое лицо и повернулся к своим «ореликам».
В коридоре офицерского общежития с грохотом обрушился стоящий у стены велосипед. Падая, он зацепил висевший на стене таз, и тот, крутясь по полу, добавил свой воющий стон в какофонию звуков.
– Два часа ночи! – раздался голос из-за фанерной двери. Это зампотех третьей роты. – Хорош буянить!
Стариков в темноте (зря не зажег свет!) попытался поставить велосипед на место, но тот упрямо пытался снова брякнуться на пол и, словно в насмешку, позванивал звонком на руле.
Преодолев полосу препятствий, как он обозвал про себя коридор, уставленный всякой рухлядью, Игорь пробрался в свою холостяцкую комнатушку. Спартанская обстановка: стол, примус, пара стульев, вешалка на стене, две кровати, на одной из которых вовсю храпит сосед, старлей из пехотного полка.
Стариков, стараясь не шуметь больше, тихонько разделся, аккуратно повесил форму на спинку стула, мышкой нырнул в постель.
– Хороша! – про себя он вспомнил жгучие очи Оксаны. И все-таки, какой длинный день был, хотя это не так уж и плохо. Можно все успеть сделать: и танки перегнать, и пострелять, и маты от ротного получить в свой адрес, и благодарность. И найти время, чтобы посидеть до полуночи с глазастой и такой мягкой дивчиной…
И когда Игорь уже засыпал, находясь в блаженном парении между явью и сном, в коридоре кто-то снова обрушил злосчастный велосипед.
– Два часа ночи! – в унисон с зампотехом из третьей роты гаркнул Стариков. – Хорош шуметь!
Но спустя несколько секунд в дверь его комнаты постучались.
– Кто?
– Товарищ лейтенант, это красноармеец Константинов. Тревога, товарищ лейтенант.
– Какая, к черту, тревога!
– Боевая, взаправдашняя!
Как подтверждение этому, снова брякнул звонком упавший велосипед, и в соседнюю дверь, к зампотеху, заколотился кто-то более настойчивый.
– Сейчас, – Стариков подскочил, натянул штаны, ткнул пехотного командира в бок, зажег свет. Сосед, кулаками протирая глаза, пробормотал что-то нечленораздельное.
– Вставай, сосед. Тревога, вроде как боевая. Неужели немцы начали!
На улице, осветив окна общежития, подъехала «полуторка», громко засигналила.
– Все! Вперед! – Игорь, подхватив своего подчиненного за локоть, перепрыгнув через велосипед, рысью поспешил к грузовику.
В окнах общежития вспыхивал свет. Легкая суматоха. На крыльцо вышли провожать мужей жены семейных офицеров – в ночных рубашках, в наспех накинутых поверх халатиках. Где-то на втором этаже заголосил ребенок. Подкатила еще одна полуторка. Офицеры с «тревожными» вещмешками через плечо прыгали в кузов и скоро уже неслись к казармам мехкорпуса.
Кто-то заколотил по крыше грузовика:
– Давай в парк!
С разных концов Шепетовки с включенными фарами неслись грузовики, проскакивали КПП и направлялись в большинстве своем в парк боевой техники. А Игорь получки, что если бы он планировал внезапное нападение на нашу страну, то пара пулеметов перед КПП мехкорпуса – и корпус обезглавлен. Что полуторки, везущие сейчас командиров в часть, никто не останавливает на контрольно-пропускном пункте, который не зря называется контрольным, и не осматривает, и в данный момент хоть роту диверсантов можно забросить в танковый парк. А уж диверсанты вполне могут сбить караул и уничтожить танки, стоящие без экипажей.
Полуторка затормозила у входа в КПП парка. Часть командиров спрыгнули и побежали через открытые ворота к своим боксам. Грузовик, круто развернувшись, понесся к штабу. Во всех боксах открыты ворота, один за другим взревывают танковые двигатели.
Навстречу Игорю выбежал старшина Шеломков:
– Товарищ лейтенант, все танки завелись. Огнеприпасы загружены. Топливом заправлены полностью. Весь личный состав, за исключением наряда, у машин.
– Хорошо, – Игорь за руку поздоровался со старшиной, чем немало его удивил. – По машинам!
– По машинам! – продублировал приказ Шеломков.
– Выдвигаемся в пункт сбора полка. Я впереди, остальные – делай как я! Радиосвязь только на прием!
Но не успели они еще занять свои места в танках, как подбежал политрук полка, старший лейтенант Егоров:
– Отставить! Двигатели глуши! Построение на центральной дороге парка!
Стариков быстро отдал необходимые указания, продублировал их второму и третьему взводу. Подбежал Коротков:
– Ну, чё вы стоите?! Не знаете действий по тревоге?! Затренирую, вашу мать!
Стариков быстро объяснил ротному, в чем дело.
40-й танковый полк выстроился на центральной улице танкового парка. Вперед вышел командир полка, поздоровался и разъяснил обстановку. Суть такова: враждебные Советскому государству силы в Британии и Америке замыслили нанести коварный удар по Советскому Союзу. Англичане уже давно лелеют мысль разбомбить Бакинские нефтепромыслы со своих баз в Персии, или Иране, говоря по-новомодному. Поэтому 9-й мехкорпус сейчас совершает марш на железнодорожную станцию Шепетовка, грузится и к вечеру 28 июня выдвигается по железной дороге в направлении Баку. Особо командир полка отметил – не болтать! Для жен и подруг – корпус идет на учения на Гороховецкий полигон, что восточнее города Горького. Пользоваться радиосвязью запрещается, связь визуально, то есть флажками.
– Все всё поняли?
– Как не понять!
К вечеру 28 июня 1941 года 9-й мехкорпус был погружен на платформы. Пятьсот с лишком танков, четыреста бронемашин, 180 стволов артиллерии, две сотни тракторов, под тысячу автомашин, почти 27 тысяч человек. Все было увязано, закреплено, размещено по десятку эшелонов и ушло на восток. Правда, на восток эшелоны шли только до Казатина. А потом, растворившись в сотнях других таких же эшелонов, резко повернули на юго-запад и через пару недель материализовались западнее Черновиц.
Прага. 13 июля 1941 года
Судостроев с удивлением осматривал убогую обстановку. Пожилой человек в потертом пиджаке. Бородка клинышком а-ля Троцкий. Неизвестный и знаменитый, гениальный ученый-геополитик. Его трудами зачитывается сам товарищ Сталин. А он прозябает здесь, в самой захудалой квартире Европы! Вот почему в нашу первую встречу в кафе, под строгим взглядом кельнера. Савицкий все-таки отказал ему в визите в свою квартиру.
– Товарищ Савицкий, вы подумали? Вы согласны ехать?
– Ну, я не знаю, Паша. Я слышал, что многих старых иммигрантов вот так же заманили в ГПУ.
– Товарищ Савицкий, я вас не обманываю. Я представитель Сталина. Не НКВД, а лично товарища Сталина. Товарищ Сталин очень заинтересовался вашей теорией. Он убедительно просит вас об аудиенции. Скажу вам по секрету, если товарищ Сталин о чем-нибудь просит, то уж лучше не доводить дело до того, чтобы он это что-нибудь начал требовать. Ведь вообще-то неудобно получается, такой занятой человек, лидер самой большой страны мира, неужто вы не пойдете ему навстречу? Петр Николаевич, товарищ Сталин вам гарантирует, что, если вам на Родине не понравится, мы вас вернем хоть обратно в Прагу, хоть в Америку. За консультацию мы заплатим любую сумму, в пределах разумного, конечно. Ведь вы сейчас нуждаетесь.
