Алексей Доронин - Домик в деревне
Можно было только вызвать службу спасения - "112". Шутки ради я попробовал. Не получилось.
Одновременно пропал и сигнал со спутника. Перестали транслироваться российские телеканалы, а также те из ближнего зарубежья, которые транслировались через тот же спутник "Ямал" - туркменские, казахские, киргизские.
С дурным чувством я включил радио. Дух мой воспрянул - неистребимая Верка Сердючка пела "Все будет хорошо". Ну, у них на Украине может и будет, там теплее. А у нас зимой до минус 45.
Хорошо, что у нас в квартире осталась печка, которую мы все хотели сломать, чтоб на кухне было больше места.
Я поднял трубку телефона. Гудков не было.
Телевизор тоже радовал лишь синим экраном. Некоторое время развлекало радио
Последняя содержательная радиопередача была оптимистичной, как балет "Лебединое озеро". Лебединая песня по великой стране.
Выступал какой-то столичный чинуша средней руки. Самые верховные, видать, уже слиняли. "С новыми силами в светлое будущее". "Модернизация и оптимизация". "Шаги к успеху и процветанию".
Ага, говорите за себя, господа. Что вас ждет, Давос или Пальма-де-Майорка? Но неужели вы думаете, что вам гарантирована жизнь без этих ракет и этой нефти? Ну-ну.
Дальше была только веселая музыка. Подборку, похоже, делал автомат на основании последнего чарта.
Интернет лишил меня последних новостей. Пропал и проводной, и GPRS-ный.
Подробности этой ночи я узнал много позже, но и тогда смутно догадывался.
******
Я подошел к холодильнику. Продукты отныне надо было съедать в том порядке, в каком они будут портиться.
Выпил стакан коньяку, который берег специально для этого случая. Я хорошо знал о психологическом действии алкоголя. Он не улучшал, а фиксировал настроение. Когда было хреново, после него могло захотеться намылить петельку. Но сейчас я чувствовал себя готовым к действиям. А значит, употребление одной стопки должно было только вселить в меня боевой азарт.
- Пи...ец, - громко и отчетливо произнес я. - Пи..ец.
Это было не ругательством, а констатацией факта. Потому что Он действительно пришел.
На ватных ногах я подошел к окну и осторожно посмотрел вниз, на улицу.
Скоро там будет Смерть. Но пока все было тихо. Непривычно тихо. Обычно в эти часы все едут на работу.
Машин на улицах почти не было. Трамваи замерли. Похоже, им даже не удалось добраться до депо. Но автобусы еще ходили, некоторые предприятия и конторы продолжали работать по инерции.
Я спустился по обледенелой лестнице и остановился перед дверью. У подъезда разговаривали два соседа. Я слышал громкие взволнованные голоса. Один год назад, польстившись на обещания народного IPO, вложил все свои накопления в акции "Роснефти". Цены на баррель тогда опять росли как на дрожжах, и они заманивали народ. Второй накопления хранил в долларах, полагая, что с ними-то ничего не произойдет.
- Кто бы мог подумать?.. Кто, мать вашу, мог вообразить? Они же говорили - "стабильность вложений гарантируется..."
Как можно быть такими даунами?
Еще они говорили, что все милицейское начальство, а также МЧС и администрация будто испарились. Исчезли и все, кто имел хоть какие-то деньги, владел бизнесом больше ларька. Все, кому было что терять. Что ж, не я один такой умный.
******
В день, когда, как я узнал потом, было ООО "РФ" ликвидировано, а его имущество - пущено с молотка, я находился во фрустрации и прострации. Говоря по-русски, чувствовал себя хреново от несоответствия желаемого и действительного и не знал, что делать дальше.
С утра слонялся по пустым улицам, заваленным не убиравшимся снегом. На дверях родного предприятия висел замок, и не было даже вахтера.
Дворники пропали. Редкие машины проносились по опустевшему проспекту, лавируя среди опять-таки не убранных заносов.
Везде я видел следы надвигающейся бури. Город быстро терял тот полуцивилизованный вид, который поддерживался в нем стараниями последнего мэра.
Мусор не вывозился уже неделю, и только если бы не зима, в воздухе давно разливался бы непередаваемый букет гниения.
Как я и ожидал, электричество исчезло с первыми сибирскими морозами.
Уж сколько раз твердили коммунальщики людям - не пользоваться электрообогревателями. Но куда деваться? Когда давление в трубах отопления упало, народ массово начал спасаться, как мог. И энергосети горели у целых домов.
Я хотел согреть кофе и машинально открыл кран, забыв, что воды нет.
"Если в кране нет воды..." - вспомнил я стишок. Ну, может, в этом и есть доля истины.
Но это еще полбеды. Тем утром встала котельная.
И, что самое страшное, не было никаких новостей. Даже радио. Ни одной станции.
Что там, в столице? Путч? Оккупация? Ядерный удар? Эпидемия?
Говорили разное, и каждый бредовый слух только подогревал панику. Люди уже были готовы поверить хоть в высадку марсиан.
Ближайший супермаркет встретил меня закрытыми ролль-ставнями дверями и окнами. Даже табличку о том, когда он вновь будет принимать покупателей, вывесить не удосужились. Магазины поменьше тоже были заперты на замок. Торговала только крохотная точка на углу, но и там ассортимент напоминал конец 80-х.
Я пристроился в хвост небольшой очереди. Пока я стоял, подкатила машина и зашел невысокий полный мужик в кепке-"жириновке". Хозяин. Он подошел к прилавку и перебросился парой слов с продавщицей. У меня с детства хороший слух, а в эти дни обострилось и внимание. Они тоже распродавали последнее. На оптовых складах ничего не было.
Вот так - было да сплыло!
- Солнышко, - сходу сказал я ей, вернувшись из "разведки". Она сидела на кухне у печки и, закутавшись в плед, пила кофе. - Мы эвакуируемся.
- Уже? - удивилась она. - А не рано? Тут соседи говорили, крупу по карточкам давать будут. И воду питьевую машина подвезет.
- Может, и подвезет, - согласился я, хоть и не верил. - Но этого мало. Они уже наверно переморозили трубы. Даже если в котельную подвезут уголь и дадут электричество, тепла не будет. А угля уже не купить. И квартира холодная, угловая. Лучше подстраховаться. Надо уходить, пока можно. Будем следить за развитием событий из безопасного места.
Зная ее характер, я был готов к тому, что убедить ее будет непросто. Черт, да я был готов и применить силу, если надо. Но она неожиданно легко уступила мне. Будто почувствовала, что наступили другие времена.
- Хорошо, дорогой. У меня самой этот проклятый город сидит в печенках.
- У меня тоже. Ничего хорошего он мне не дал. Ну, кроме тебя.
Она улыбнулась и обняла меня. Как легко им угодить... Иногда.
Идея, как покинуть город, созрела у меня в голове несколько дней назад.
Судя по всему, железная дорога тоже была обесточена. Электрички и скорые поезда не ходили уже дня четыре, но изредка я слышал под окнами - мы жили совсем близко к дороге - стук колес. Это были товарняки и инженерные поезда с какой-то хитрой железнодорожной техникой. Один раз даже проехал с ревом "Буран", разгоняя снежные заносы. Все тащили дизелевозы.
Взвесив все еще раз, я решительно постучал в дверь соседа-железнодорожника.
*****
- Родная, пляши, - сказал я ей через пять минут, - Мы уходим.
- Отлично. Дай мне только час на сборы.
Для женщины это совсем немного.
- Не бойся, у нас есть еще сутки.
Этот день пролетел быстро.
Уходя, я еще раз оглядел наше жилище. В нашей квартире было нечего воровать, кроме холодильника, так что пусть мародеры подавятся. Дверь я, тем не менее, закрыл на все замки. И во внезапном приступе мизантропии оставил в верхнем ящике буфета пустую бутылку водки, куда аккуратно вылил две бутылочки уксуса. Хорошие люди по квартирам не лазят, а тем, кто будет курочить мою дверь я от души желал окочуриться на месте.
Ноут я взял с собой с наивной надеждой на возвращение прежней жизни. Даже кота мы накормили успокоительным и посадили в рюкзак. Пакостливый, конечно, гад, но если его выпустить во двор, ему предстоит исчезнуть в желудке наших сограждан. Жалко.
*****
Это был самый дорогой билет в моей жизни. Хоть и в один конец, но он стоил нам остатка сбережений, ящика водки и двадцати блоков сигарет. Эту "валюту" я берег как раз на такой случай.
Вокзал стал прибежищем бездомных и погорельцев, и соваться туда было незачем. Нам сказали подойти к одному полустанку, где даже зала ожидания не было, только перрон. И в темное время суток, чтоб не привлекать внимания.
Мороз был под тридцать. До места посадки мы добрались на такси.
- А если он откажется? - с сомнением спрашивала Настя, когда мы подходили к потрепанной "девятке", по привычке ждущей у неработающего ресторана.
