Александр Борискин - Хроника выживания
"Что Петр, вот нас уже и женить собираются! Ты с Пелагеей-то встречался? Правда, хороша девка?"
"Геннадий Алексеевич, давайте я вас Геной называть буду, раз уж так получилось нам теперь вместе жить, а то долго получается, пока имя-отчество выговоришь. Да и не видел я раньше вас, а раз не видел, то и не знаю, что стариком выглядите. А Пелагею в прошлом году видел, в гости к нам их семейство приезжало. Она с меня ростом, шире раза в три, но лицо симпатичное, коса почти до пола и смеется часто. Но глупая – что ни скажешь – сразу в смех".
"Ну и что, Петя, делать будем? Жениться-то, небось, охота? А по имени меня называй, я согласен".
"Гена, мне только двадцать два года исполнилось, еще не нагулялся. Мир посмотреть хочется, за границу съездить. А женишься – детки пойдут, куда тут съездишь? Нет, отказываться от маменькиного предложения буду. Вот только бы ее не обидеть".
"А ты по-хитрому поступи: скажи, что зарок себе дал, когда очень плох был. Мол, если поправлюсь, то до двадцати пяти лет не женюсь, буду фабрикой да лесопилками семейными заниматься, пока их в порядок не приведу. От зарока-то – не отказываются".
"Это ты, Гена, хорошо придумал, да только маменьку обманывать не хочется. Она ведь как лучше для меня сделать хочет".
"Может быть и лучше, но только для себя. Женишься, жить рядом будешь, она тебя видеть чаще будет, советы давать. Дети пойдут – опять ей радость – с внуками заниматься. Да и ты под присмотром будешь. Что еще матери надо! А нравится тебе жена или не нравится, любишь ее или не любишь – остается за скобками. Проходил я все это. Насмотрелся!"
"Какой-то ты странный, Гена. От тебя только и слышу: обмани священника на исповеди, маменьку обмани, правду скажешь – в дурдом определят… Какие вы в будущем беспринципные люди! Я бы не хотел у вас жить. Никому не верить, всех бояться…"
"Петя, Петя… Знаешь, главная заповедь в наше время: думаю – одно, говорю – другое, делаю – третье. Да, не искренние мы люди. Будешь искренним – блаженным назовут, дурачком. Прямой путь в психушку.
Слишком большие выверты делала российская история в XX веке. Все хотели радетели за народное счастье всех людей насильно привести к тому, что сами счастьем понимали. Силой и репрессиями! "Кто не с нами – тот против нас!" – вот их лозунг. Кто не научился мимикрии – тот уже давно с Богом или Диаволом беседы ведет.
Только Гражданская война в России миллионы жизней русских людей унесла, а сколько репрессировано! Цвет русской нации: интеллигенция, писатели, артисты, историки, ученые, инженеры, военные, священники – расстреляны, принудительно высланы за границу, отлучены от профессии. Погибли в тюрьмах и лагерях – миллионы. Не зря на Руси говорят: от тюрьмы да сумы не зарекайся. Приучен народ язык за зубами держать. "Слово – серебро, молчание золото". Слышал такую поговорку?"
"Да как же вы допустили такое с Россией сотворить? А простой народ, тоже против царя-батюшки поднялся? Против священников, врачей, учителей?"
"Ты слышал, наверное, о народовольцах, революционерах, что покушения на царя и его министров устраивают? Народ на бунт агитируют, обещают землю у помещиков отнять и между бедными поделить? Подняли они народ, свергли царя, сами встали во главе государства, и что в итоге? Интеллигенцию, которая их поддерживала, объявили "прослойкой", рабочих – передовым классом, гегемоном, крестьян – попутчиками. А на самом деле всех рабами своих представлений о счастье сделали. Частную собственность ликвидировали. Крестьян-частников – тоже. Обобществили заводы, фабрики, землю, крестьянские хозяйства. Практически, весь народ за бесплатно работать заставили, за призрачное "народное счастье". А сами стали такими же, если не хуже, притеснителями и гонителями народа. Я, конечно, все упрощаю, чтобы тебе понятней было, но существо дела передаю правильно".
"Нельзя такого допустить. А что делать надо, чтобы пошла наша история по другому пути? Ты знаешь?".
"Ну откуда я знаю. Знаю только одно: и сам царь, и его министры, помещики и другие власть предержащие виноваты в таком развитии событий. Зажимали крестьян, закручивали гайки рабочим, мордовали солдат, запрещали свободы, держали народ в невежестве и неграмотности. Не боролись, как следует, с народовольцами и революционерами, не считали их силой, способной свергнуть свою власть, даже ценой миллионов русских жизней. Не зря у нас говорят: "Каждый заслуживает того, что имеет".
До революции 1917-го года осталось 25 лет. До Первой мировой войны – 22 года. До русско-японской войны – 13 лет. Теперь и ты знаешь ключевые даты начала XX века.
Будем жить, работать, думать. Может, чего и придумаем".
Петя молчал. Его потряс разговор с Геной.
"Давай-ка лучше проверим, как мы можем вдвоем управлять нашим общим телом. Сейчас просто расслабься, а я попробую им управлять: поднять руки-ноги, сесть, встать, что-нибудь сказать вслух. Потом наоборот, я расслаблюсь, а ты – управляй. Если по отдельности все хорошо получится, тогда попробуем вместе что-то делать: надо заранее знать наши возможности, чтобы перед людьми не облажаться. Маменька твоя вышла из комнаты. Сейчас – самое время".
Они по очереди провели все запланированные эксперименты и определили, что нормально управлять телом возможно только поочередно. Когда вместе – тело впадает в ступор и принимает нелепые позы. То же самое с речью.
"Петя, давай договоримся. Ты свое тело хорошо знаешь, привык к нему. Будем действовать так: я все время буду в расслабленном состоянии, управлять телом, в основном, будешь ты. Но в случае необходимости, когда я увижу, что смогу лучше что-то сделать, я буду тебя предупреждать и ты будешь расслабляться, а управление перехвачу я".
"Что это за случаи такие? Ты только советы мне давай, как поступить, а уж я буду телом управлять, тем более, что оно мое!"
"Ты драться хорошо умеешь? Приходилось защищаться от нападения бандитов? Стрелять из ружья и пистолета, управлять автомобилем, ехать на велосипеде, говорить на иностранных языках?"
"Драться без оружия – не приходилось. Стрелять – умею. Ездить на авто и велосипеде – нет. Говорить могу на немецком и французском языках!"
"Вот видишь, не все ты умеешь хорошо делать. Нам надо постепенно учиться друг у друга всему, что каждый умеет хорошо делать. Тогда наши возможности вдвое возрастут. Это не такое простое дело. Плохо, что наши сознания не слились в одно целое. Тогда бы не было у нас "раздвоения личности". Будем надеяться, что процесс слияния постепенно будет идти и рано или поздно все образуется, а пока надо как-то выкручиваться.
Похоже самое трудное для нас – подавлять внезапные инстинкты на разные случайные события. Например, идет наше тело по дороге, зацепило ногой за камень и полетело головой вниз. И ты и я на это среагируем одновременно, но, вероятно, действия у нас будут разные. В итоге, сгруппироваться при падении тело не сможет и голова наша будет, в лучшем случае, с шишкой, а в худшем …
Я попробую поискать внутри тела какие-либо блокировки, которые позволят мне безусловно перехватывать у тебя управление им в экстремальных случаях. Но сразу это не получится".
"Хорошо, давай поступим, как ты предлагаешь: я постоянно управляю телом и передаю управление им тебе в случае, когда ты об этом попросишь. Одновременно оба пытаемся найти какие-либо блокировки, позволяющие полностью исключить управление им.
Ты чувствуешь, все чаще и чаще возникают головные боли. Теперь уже каждые полчаса по десять-пятнадцать минут. Такого раньше со мной не было".
"У меня тоже. Я думал – это твои болячки".
"Может быть это предвестник объединения наших сознаний в одно целое?"
"Это было бы замечательно. Но как долго продлится эта процедура и насколько она болезненна? А пока действуем, как решили раньше".
"Договорились".
Глава пятая. Разведка
Выйдя через заднюю калитку участка, разведчики не торопясь направились по направлению к Мсте. Впереди шагал Александр, затем его сын Саша, замыкающим – Игнат.
Первые двадцать метров прошли свободно: ели и сосны стояли на некотором расстоянии друг от друга и пройти между ними не составляло труда. Дальше дело пошло хуже. Ивняк, какой-то кустарник, настолько плотной стеной встали перед разведчиками, что протиснуться вперед стало практически невозможно.
Александр забрал у ребят топорик и попытался им хоть как-то расчистить проход в кустах. Каждый шаг давался с огромным трудом. Постоянно сменяя друг друга, разведчики врубались в стену кустарника, проходя не более 10-15 метров за полчаса. После часа непрерывной рубки, обессилевшие, оказались на берегу реки. Совершенно весь видимый берег Мсты зарос кустарником. После весеннего разлива река еще не вошла в свои берега, поэтому в воде находились затопленные кусты на протяжении не менее десяти метров в сторону середины реки.
