Дмитрий Данилов - Гвардеец – Дороги Европы
Я вздохнул. Возможно, он прав. В голове забрезжило смутное предположение. Ушаков, отправляя нас в эту командировку, велел ни при каких обстоятельствах не предавать гласности тот факт, что мы находимся на русской службе и выполняем его задание. Политика есть политика. Джентльменам в белоснежных перчатках в ней делать нечего. Не удивлюсь, если генерал-аншеф для подстраховки отправил вслед за нами других людей, целью которых является наше устранение, если что-то пойдёт не так. Вполне логичное решение. Не человека – нет проблемы. Только не надо приписывать это выражение Иосифу Виссарионовичу. Это ещё задолго до него придумали, и в жизнь воплотили.
До поры до времени 'контроллёры' – назову их так – помогают нам. Устранили Потоцкого, как только стало ясно, что жизнь Карла в опасности. Действовали грязно, рискованно, но вполне эффективно. Ужас, как не хочется быть следующей мишенью.
Хотя… вдруг это паранойя? Впрочем, как говорили мне в армии: лучше перебдеть, чем недобдеть. Будем действовать с учётом новых обстоятельств, только и всего.
Я велел Михайлову ухаживать за раненым Карлом, а сам с остальными гренадерами отправился на поиски лавки Микульчика. Выяснилось, что до неё рукой подать.
За прилавком стоял разбитной приказчик, из тех, которые умеют так обслужить покупателя, что случайный человек зашедший, чтобы переждать дождь, обязательно выйдет с солнечными очками. Но, услышав, что мы хотим поговорить с хозяином, не стал упираться и привёл круглолицего купца со щеками как у хомяка.
– Что вам угодно, господа? – Микульчик смотрел на нас с опаской, понимая, что мы вряд ли явились к нему за покупками.
Говорил он на польском, но, когда я сказал несколько фраз на немецком, купец с лёгкостью перешёл на этот язык:
– Итак, чем могу служить, благородные рыцари?
– Я приехал сюда, чтобы осведомиться о здоровье пана Дрозда, – произнёс я строки пароля.
– О, у меня для вас радостное известие: пан Дрозд пошёл на поправку и в честь своего выздоровления собирается пожертвовать деньги на новый костёл.
Я кивнул, будто на самом деле радовался приятной новости. Этот отзыв означал, что всё в порядке, надо договариваться о встрече с проводником.
– Как бы мне с ним свидеться?
– Скажите, где вы остановились, и пан Дрозд лично явится к вам с визитом, – продолжил купец.
Я сказал, что мы остановились на постоялом дворе и занимаем одну из комнат, назвал номер.
– Понятно, – круглое лицо торговца расплылось в угодливой улыбке. – Пан Дрозд будет поставлен в известность сразу, как только я его увижу. Не сомневайтесь. Моё слово твёрже камня.
– Пан Дрозд в городе? – осторожно спросил я.
– Ещё нет. Наверное, что-то его задержало в пути, но это в этом ничего необычного нет. Мы обговаривали только приблизительные сроки. Я ожидаю его приезда со дня на день. Не беспокойтесь, думаю, он появится у вас не позднее послезавтра, – заверил купец.
– Спасибо, господин Микульчик, – поблагодарил я. – Буду всецело на вас надеяться.
Названный срок меня устраивал. Если верить доктору, как раз к тому времени Карл должен немного поправить своё здоровье, а лишний 'штык' никогда не помешает.
Этот день закончился не в пример предыдущему тихо и спокойно. Мы поужинали и легли спать без приключений.
Пан Дрозд явился только через сутки, после того, как лекарь решил, что с раненым действительно всё в порядке, и кузен может хоть на руках ходить. Мы как раз праздновали это событие, когда в дверь постучался высокий шляхтич с длинным чубом и физиономией бандита с большой дороги.
– Я буду пан Дрозд, – представился он. – С кем имею дело?
– Бароны фон Гофен и фон Браун с челядью, – пояснил я.
– Вы не московиты? – удивился шляхтич.
– А кого вы ожидали здесь увидеть?
– Кого угодно, только не немцев, – сказал пан Дрозд. – Мне сказали, что я должен проводить людей русской императрицы. Я почему-то думал, что сюда пришлют московитов.
– Не хочу вас расстраивать, но мы – курляндцы, хотя среди наших слуг есть и русские. Надеюсь, этот досадный факт не помешает вам выполнить поручение Чарторыжского?
– О, я бы выполнил свой долг, даже если бы увидел перед собой мавров. Это мой крест, – усмехнулся поляк. – Хотя вы не представляете себе всех трудностей вашей задачи.
– К трудностям нам не привыкать, но, прошу вас, прежде чем мы двинемся в путь, расскажите, с чем придётся столкнуться.
– С превеликим удовольствием! Если закажите доброго вина или хмельного мёда, я буду заливаться соловьём хоть до самого утра, – с улыбкой сказал шляхтич.
– Приглашаю разделить с нами трапезу, – добродушно предложил Карл.
– Что же, после долгой тряски на лошади, аппетит мой столь разыгрался, что я без колебания приму ваше приглашение. Да и где ещё могут поговорить и познакомиться поближе благородные паны, кроме как за накрытым столом?! С удовольствием осушу в ваше здравие кубок и не один, – подмигнул пан Дрозд.
Хоть и не хотелось вновь предаваться Бахусу, всё же пришлось вновь откупоривать вино и разливать по бокалам, благо нам никто не мешал. После истории с возвращением пана Потоцкого, остальные постояльцы приутихли и перестали колобродить. Устают все, даже пьяная шляхта.
К полуночи, благодаря словоохотливому проводнику, я узнал многое о цели нашей поездки. Оказывается, фальшивомонетчики нашли себе тихое и спокойное пристанище по соседству с деревней староверов.
Людей, придерживавшихся старых канонов в Польше хватало. После церковных реформ, подвергающиеся гонениям на религиозной почве люди, которые предпочитали креститься двумя перстами, в огромных количествах бежали из России на территорию Речи Посполитой. Говорят, что беглецов набралось чуть ли не с сотню тысяч. Цифры немаленькие, а если учесть потрясающую работоспособность и фанатическое прилежание старообрядцев, становится ясно, какие убытки терпела имперская казна, лишившаяся стольких подданных. Российские староверы платили удвоенный подушный оклад, для них существовало много разнообразных запретов, каравшихся огромными штрафами. Понятно, что империи было невыгодно терять такой источник доходов.
На территории Речи Посполитой неподалёку от Гомеля образовалось миниатюрное государство в государстве – ветковская слобода или просто Ветка, заселённая сплошь раскольниками. Количество дворов в ней доходило до нескольких тысяч. Духовная власть в слободе принадлежала старцу Епифанию, киевскому монаху, который благодаря подлогу был посвящён в сан чигиринского епископа. Когда обман раскрылся, лжеепископа арестовали, но 'воровские люди скрали колодника Епифания в Коломинском лесу' и доставили в Ветку. Там старец и развернулся. Ветковский архиерей начал лихо посвящать собратьев по вере в священников и диаконов.
Поскольку 'народная тропа' к Ветке не то что не зарастала, а, наоборот – с годами становилась всё шире и шире, встревоженное правительство Анны Иоанновны приступило к решению столь остро заявившей о себе проблемы. Первоначально власти отнеслись к ветковцам довольно гуманно: предлагали милость, обещали не наказывать за бегство, и только потом, когда уговоры не увенчались успехом, перешли к силовым действиям. В апреле1735 года пять полков русской армии скрытно окружили Ветку. Солдатам приказали жилища раскольников разорить, а самих ветковцев со всем скарбом вывезти.
Операция, получившая в истории название 'выгонка Ветки' прошла успешно. Пойманных староверов расселили по всей России.
Селению, в которое мы отправились, очевидно, повезло больше. Солдаты не знали, где оно находится или не смогли до него добраться, так что раскольники жили как прежде, соблюдая вековые обычаи.
Поляки опасались к ним лезть со своим уставом и предпочитали вести взаимовыгодную торговлю. Каким-то образом Потоцкие и Сердецкие договорились с общиной и установили на территории деревни машину, предназначенную для изготовления фальшивых денег. Судя по наводнившим Россию медным фальшивым пятакам, 'бизнес' процветал. Ну да ладно, на то и мы, чтобы прикрыть эту лавочку.
– Нас мало, но мы в тельняшках, – усмехнулся я, прерывая пана Дрозда, живописно рассказывавшего о сложностях, что выпадут у нас на пути.
– Простите, барон, что вы сказали? – спросил шляхтич.
– Я сказал, что всё будет в порядке.
– Вот ответ достойный мужчины! – поднял кубок пан Дрозд. – Сеча, вино и девушки – что ещё нужно рыцарю для полного счастья? Драка впереди, вино на столе, а девушки, – он облизнулся как обжора на окорок. – Может, отправимся за ними? Я видел тут немало прекрасных паненок.
– Девушки потом, – улыбнулся я, вспомнив старую песню. – Выезжаем утром. Засиделись мы в этом городе. Пора и честь знать.
– Как пан скажет. Мне всё равно, – сказал поляк и, уронив голову, захрапел.
