Игорь Емец - Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени
Как и накануне, первым делом студенты сообща решили направиться к зданию Городской Думы. Проходя мимо Кремля, Иван и его товарищи увидели, что все выезды из него были заблокированы юнкерами Александровского училища, которые охотно поведали студентам, что ночью большевики фактически захватили Кремль, ввели туда верные им войска, и назначили своего коменданта и комиссара. В довершение всего они попытались вывезти из Арсенала все хранившееся там оружие и боеприпасы, чтобы передать их рабочим отрядам. Вот командование и решило принять меры для пресечения этих незаконных действий.
Дойдя до Городской Думы, студенты сразу же заметили, что по сравнению со вчерашним днем, обстановка вокруг нее решительным образом переменилась. Караулы юнкеров были значительно усилены. Перед зданием собралась огромная толпа из студентов, гимназистов и офицеров, которые требовали записать их в добровольческие отряды. Многие горячились, обвиняли «отцов города» в нерешительности и бездействии, хотя уже ни для кого не было секретом, что на рабочих окраинах велась лихорадочная подготовка к восстанию. После неоднократных призывов, к собравшимся людям вышел сам Руднев, который, стоя на крыльце, обращенном в сторону Охотного Ряда, выступил с краткой речью:
— Благодарю вас, что в столь тревожный час вы пришли сюда, чтобы поддержать единственный законный орган власти в городе. Однако смею вас заверить, что никаких причин для беспокойства нет. Полковник Рябцев, который входит в состав Комитета общественной безопасности, лично заверил меня, что в его распоряжении имеется достаточно сил, способных справиться с любыми беспорядками. К тому же представители Ставки заверили меня, что в случае необходимости они окажут нам всемерную помощь, перебросив надежные части с фронта. Поэтому пока необходимости в формировании добровольческих отрядов нет. В настоящее время мы ведем переговоры с руководством Московского совета о мирном разрешении конфликта. Большевики уже пошли на значительные уступки, в частности, согласившись вывести из Кремля ранее введенную туда ими часть.
В ответ на речь городского головы из толпы раздались возмущенные крики:
— Да знаете ли Вы, что большевики уже заняли Центральную электростанцию напротив Кремля, и в любой момент могут запросто оставить без света не только здание Думы, но и весь центр города?
— Господин Руднев, неужели Вы не знаете, что по всему городу патрули из красногвардейцев и солдат задерживают офицеров и открыто грозят им расправой?
— Вы, случайно, не читали сегодняшний номер газеты «Известия», которую издает тот самый Совет, с которым Вы ведете столь плодотворные переговоры? Так вот, там содержатся открытые призывы к восстанию.
— Вас случайно не проинформировали, что прошедшей ночью большевистские эмиссары объезжали все дислоцированные в Москве воинские части, требуя от полковых комитетов приведения их в полную боевую готовность на случай начала вооруженных столкновений с властями?
Перекрывая шум толпы, Руднев заключил:
— Спокойствие, господа и товарищи, еще раз спокойствие! В столь ответственный момент, когда на карту поставлена судьба России, надо проявить максимум выдержки и не поддаваться на провокации. Нам необходимо сохранить стабильную обстановку в стране до созыва Учредительного собрания, которое является единственным правомочным хозяином земли русской. Я вас заверяю, что со своей стороны сделаю все возможное, чтобы добиться поставленной цели.
Постояв еще некоторое время возле Городской Думы, Иван с другими студентами опять отправился к Моссовету. Еще издали можно было заметить, что и здесь за истекшие сутки обстановка решительным образом переменилась. Само здание и прилегающая к нему территория напоминали солдатский муравейник, заполненный представителями от различных частей. Настроение солдат также явно переменилось. По их мрачному и сосредоточенному виду было видно, что на этот раз вступать с ними в разговоры бесполезно, большевики уже успели их настроить в нужном для них духе.
Попрощавшись с товарищами, Иван опять решил в одиночестве побродить по знакомым с детства улицам и переулкам. Он обратил внимание, что еще в первой половине дня в обычном порядке работали все государственные учреждения и шли занятия в некоторых учебных заведениях, хотя в целом настроение у людей было тревожным. Однако ближе к обеду обстановка в городе начала заметным образом меняться. Москва словно замерла в ожидании грозных событий. Случайных прохожих на улицах почти не осталось, зато все больше стало появляться вооруженных патрулей с красными бантами на груди, по городу в разных направлениях сновали грузовики с солдатами и матросами, в массовом порядке закрывались магазины, окна нижних этажей жилых домов скрылись за ставнями. Ощущение того, что вот-вот разразится ужасная буря, стало почти осязаемым. Короткий осенний день быстро угасал в вечерних сумерках, и Иван поспешил домой, чтобы зря не волновать родителей.
Перекусив на скорую руку, он решил почитать купленные по дороге свежие газеты. Издания, поддерживавшие курс Временного правительства, больше не выходили, поскольку, как объяснили Ивану вездесущие мальчишки-разносчики, большевики еще накануне опечатали их редакционные помещения. Поэтому пришлось удовольствоваться только большевистской прессой. Газета «Известия» перепечатала обращение к гражданам Военно-Революционного комитета, которое, по сути дела, почти слово в слово повторяло то воззвание, которое еще вчера содержалось в листовках, расклеенных на стенах домов. Весь номер был заполнен сообщениями о революционных событиях в Петрограде и в других городах страны. Они же широко освещались в «Правде» и в «Социал-Демократе».
Иван невольно увлекся чтением, и не заметил, как пролетело время. К реальности его вернули звуки выстрелов, доносившиеся со стороны Красной площади. В полной тишине пустынных улиц они раздавались резко и зловеще.
Как объяснили Ивану на следующий день его университетские товарищи, переговоры, шедшие между Комитетом общественной безопасности и Военно-Революционным комитетом, в конечном итоге закончились безрезультатно. Обе стороны явно просто тянули время, для вида соглашаясь на небольшие уступки, а затем под различными предлогами отказывались их выполнять. Действуя подобным образом, большевики заканчивали последние приготовления к своему выступлению, а Руднев и его сторонники, понимая, что наличных сил для решительного противодействия большевикам у них явно недостаточно, старались по возможности оттянуть кровавую развязку, ожидая прибытия обещанных подкреплений с фронта.
Наконец, в семь часов вечера полковник Рябцев позвонил по обычному городскому телефону из Городской Думы в Военно-Революционный комитет, и предъявил большевикам ультиматум, в котором содержались требования распустить этот незаконный орган, вывести из Кремля революционные части и освободить все захваченные ранее здания. Ответ требовалось дать в течение пятнадцати минут, иначе командующий частями Московского военного округа обещал ввести в городе осадное положение, и открыть артиллерийский огонь по зданию Моссовета. Последняя угроза была явным блефом, так как никакой артиллерии в его распоряжении просто не было, и большевики прекрасно об этом знали. Правда, артиллерии пока не было и у них. Единственная в городе артиллерийская бригада, располагавшаяся на Ходынском поле, объявила о своем нейтралитете, очевидно, выжидая развития событий.
После недолгого совещания руководство Военно-Революционного комитета отказалось принять предъявленный ультиматум, и приказало привести в полную боевую готовность все имевшиеся в его распоряжении воинские части. Теперь столкновение становилось неизбежным, и оно могло начаться в любой момент…
Уже в разгар боев на улицах Москвы, сражавшиеся бок о бок со студентами юнкера Александровского училища рассказали им, что вечером 27 октября они получили приказ занять подходы к Москворецкому, Большому Каменному и Крымскому мостам, чтобы отрезать центр города от рабочих окраин. В это же самое время на защиту Моссовета из лазарета на Озерковской набережной стал выдвигаться отряд «двинцев» численностью примерно в полторы сотни человек. Формально они находились в нем на излечении после двухнедельного пребывания в тюрьме, но на самом деле просто отъедались, отсыпались, а в остальное время слонялись по всему городу без дела.
Около девяти часов вечера возле Исторического музея им дорогу преградила рота юнкеров. Командовал ими пожилой седовласый полковник:
— Стой, кто идет?
Солдаты плотной толпой продолжали молча двигаться вперед.
— Стой, стрелять будем! Сдать оружие!
«Двинцы» взяли ружья на изготовку.
В ответ раздались команды:
