Николай Свитков - Проклятый род. Книга первая (СИ)
Медведь в свое время служил с отцом, причем командовал абордажной командой, а туда попадали люди либо «отмороженные» на всю голову, либо со стальными яйцами, причем сталь эта лучшая — броневая. Не каждый сможет прыгнуть с приличной высоты на верхнюю палубу летящего на всех порах левиафана, при этом пока летишь, в тебя стреляют из всего, что можно: начиная от старого дедовского арбалета и заканчивая современной для этого мира пушкой. Почти у всех абордажников конечное есть магические амулеты, защищающие от падения с большой высоты, а также от стрелкового и холодного оружия, но системы не совершены. К тому же магические щиты от частых попаданий выгорают и очень часто прыгуны промахиваются мимо корабля, при этом, куда и как ты потом приземлишься большой вопрос. Как сказал Медведь: «В первых трех схватках выживает каждый десятый». На мой вопрос о желающих на такую опасную работенку, ответил, что полно, так как половина добычи делится между абордажниками, три двадцатых или пятнадцать процентов командиру корабля, столько же офицерам, ну и остаток всем остальным членам команды. По-моему, чтобы держать такую братию в узде командир абордажной команды должен быть просто очень неординарной личностью.
Медведь не стал задавать лишних вопросов, лишь осмотрел меня с ног до головы и предложил взять учебное оружие и помахать им. Ему Грин все рассказал, так как полностью доверял: как мне показалось Медведя и его семью, братья и сестры Валда и дети самого Грина воспринимали как родственников. Периодически я замечал на себя его пристальные взгляды из под густых бровей и мне от них немного было не по себе. Так как памяти прежнего Валда у меня не было, то Медведю пришлось меня учить с самого начала, а попутно отвечая на мой вопросы. Немного конечно помогала мышечная память. Первому, что он меня научил был комплекс разминки и упражнения на растяжку. В принципе они мало чем отличались от привычных мне моего мира.
Одновременно со мной у Медведя обучалось девять человек: два моих брата и сестра, дочь и сын дяди Грина, а также четверо сыновей самого Медведя. Самые младших детей пока не привлекали в тренировкам. Местные аристократы не делали различий между полами, поэтому любая девушка благородного семейства если, что может за себя постоять и могла вызвать даже на дуэль любого. Самому старшему сыну Медведя было столько же, сколько моей сестре Нарде — пятнадцать лет и он уже почти догнал папу, а глядя на остальных сыновей: было видно, что если и будут отличаться от папы, то только в пределах погрешности. Медведь обучал не красивым приемам, а как при минимальном затрате сил достигать максимального результата, точнее как быстро сделать так, чтобы соперник покинул этот мир или хотя бы стал полностью нетрудоспособен:
— В бою нет красиво или некрасиво, честно или нечестно, — поучал меня Медведь не вынимая трубки из рта, — в бою главная задача это убить своего противника и при этом остаться целым. Ну, или хотя бы относительно целым. В бою любое твое действие должно приносить результат, — выдав струю дыма он продолжил, — знавал я одно парня, так он часто откусывал носы у своих противников и пока те орали от боли он резал им горло. У него даже прозвище было — Носоед. Выжил в более четырех десятках схваток, причем в трех из всей команды не больше десятка оставалось на ногах, а отдал душу Единому в одном из самых поганых портовых борделей.
— На бабе, что ли копыта откинул?! — удивленно прогудел старшенький Медведя — Олаф, прислушивающийся к рассказу отца. Медведю было достаточно лишь мимолетно глянуть на сына, чтобы тот в два раз быстрее стал избивать тренировочной саблей макивар, при этом показывая всем своим видом, что он ничего не говорил и занят только отработкой ударов.
— Прирезали и ограбили его, пока он перепившийся лежал. Хороший был парень.
На одном из первых занятий Медведь со своим старшем сыном провел для меня демонстративный учебный поединок, который произвел на меня неизгладимое впечатление. После этого я очень захотел уметь работать абордажной саблей точно также и с большим энтузиазмом стал обучаться. Медведь решил из меня сделать обоерукого бойца. Он учил на славу: показывал все, какие знал подлые приемы, обучал куда и как бить, как определять действия противника по его движениям, как драться с несколькими противниками. Я понял кто обучил отца так, что он смог победить на дуэли мага. Вообще для благородного больше подходит шпага, но Грин и Медведь видимо реши, что ей меня быстро не научить, зато последний обучит меня, как драться против шпаги.
После занятий у Медведя весь день мой был расписан по минутам и в первый месяц я к концу дня еле стоял на ногах. И это с учетом того, что мне досталось довольно молодое и физически развитое тело. Больше всего меня выматывали морально. Как обычно это бывает: постепенно я втянулся в процесс и у меня даже появилось немного свободного времени перед сном. Тогда же я смог впервые проехаться по окрестностям. Как оказалось главный доход поместья приносило виноделие. Меня даже провели по подвалу, где храниться вино и местная разновидность коньяка: что такое перегонный куб здесь знали. Местные вина на мой взляд были очень неплохими. Вспомнив рецепт сангрии, я предложил его Грину. Ему и Медведю понравилось.
В конце второго месяца я был свидетелем и участником одного довольно забавного события. Занимаясь по уже привычному графику — утром у Медведя, я заметил довольно представительную делегацию решившую посетить нашу усадьбу: пятеро местных пезан из соседней деревни во главе со старостой и его дочерью, плюс местный блюститель порядка. Делегация выглядела немного помятой, а некоторые при этом ещё прихрамывали. Они сразу же направились к тренеру, который нежась на солнышке следил за отработкой мной ударов. Когда пришедшие остановились около Медведя, я подошел поближе, все-таки считаюсь хозяином этой усадьбы и должен знать, что к чему. Понимал ещё конечно плохо, а когда говорили быстро вообще мало мог разобрать, поэтому часть слов мне приходилось додумывать и переводить не привычный язык, но суть претензий понял сразу. Староста указывая периодически на дочь и на группу поддержки стал рассказывать как старший сын Медведя — Олаф обесчестил несовершеннолетнюю дочурку и теперь он требует, чтобы тот женился. Надо отметить, что дочка старосты, на мой искушенный взгляд, на любителя, но как говорится: о вкусах не спорят.
В империи все граждане считались свободными и даже с равными правами, но как известно всегда найдутся те кто более свободен и правее. На данный момент это был я, так как граф и смог бы если надо повлиять. Видимо для того, чтобы это не случилось, староста и привлек стража порядка. Как я успел узнать: любой государственный служащий представляющий императора здесь неприкосновенен и за вред причиненный ему карали очень строго не зависимо от положения в обществе, но и с них в свою очередь спрашивали по полной.
Историю ночного похождения Олафа я уже знал, а точнее когда завтракал подслушал рассказ конюха кухарке, а по совместительству жены Медведя. Дочка старосты была довольно девушкой бойкой и гулящей. Вот тот видимо и решил её пристроить: Медведь и его жена работают у местного олигарха, то есть у меня, значит деньги неплохие зарабатывают. Караулили Олафа почти всем селом и когда парочка уединилась на сеновале туда ворвалось куча местных пезан, так сказать, поймать на горячем, чтобы у парня не было возможности отвертеться от свадьбы. Все правильно рассчитал староста, но только одно не учел: Медведь чуть ли не с пеленок тренировал сына. В общем, выпрыгнул Олаф из окна амбара и придерживая портки побежал трех километровую полосу препятствий до самого дома. Причем там, где он не сбавлял скорости ловко преодолевал преграды, преследователи застревали и калечились. В итоге Олаф пришел первым с большим отрывом, далеко оставив за собой всех, а сейчас староста пришел, чтобы вручить ему «награду».
Медведь молча выслушивая старосту, периодически только кивал. Старший сынуля уперев взгляд в землю, стоял в двух метрах от отца и после каждого кивка того, как мне казалось, становился меньше и смурнее. Староста же, видя реакцию Медведя, наоборот все больше распалялся.
— Так, что придется твоему сыну жениться на моей дочюле, — подвел итого пезанин, — а не то каторга.
Видно было, что местный блюститель порядка был не в своей тарелке: он как и Медведь служил во флоте, поэтому они часто вместе выпивали. Он и рад бы помочь собутыльнику, но не знал как, а староста славился склочным характером и мало кто хотел с ним связываться.
— Твоей дочери сколько лет? — вытащив из рта трубку поинтересовалась Медведь.
— Семнадцатый годок пошел.
— А моему лоботрясу пятнадцатый. Поэтому спрашивается: кто кого на сеновал затащил?
— Ну, понятно же всем, что твой! — удивленно ответил староста, — вон какой детина!
