Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1
— Хочешь заплатить меньше?
— И это тоже, — кивнул Петр. — Нам нужны деньги для наших дел, да не от Софьи, а свои. Не подконтрольные. Поэтому, чем выгоднее станет предпринятое нами дело, тем лучше. Но не только в этом причина. Если мы развернемся шире, то где столько нитей возьмем? Для Москвы этот товар далеко не самый ходовой. И если на шерсть калмыцкую мы еще можем надеяться, ибо ее немало, да увеличивать сборы могут, то откуда нити столько брать?
— Не сильно ли мы размахиваемся? Не помешает ли Софья?
— Чего же ей мешать? — Удивленно пожал плечами Петр. — Она наоборот привечает иностранцев, готовых на Руси развернуть производство редких тканей, что возят к нам. А тут брат родной. Не посмеет. Да я и сам открыто к ней обратимся, уведомив, о моем желании потешную мануфактуру ставить, дабы ткани редкие выпускать на пользу Отечества и для своих нужд.
— Так она и содержание после того урежет, после того как прознает о доходах.
— Во–первых, ей еще прознать нужно. А во–вторых, то не пойдет она на это. Полагаю, что даже увеличит его. Не убирать же, в конце концов ей своего человечка от нас. Кстати, как он там поживает?
— Сокрушается, что, дескать, казна деньги выделила, а Петр Алексеевич тянет и не набирает новых потешных.
— Вот им неймется! — Усмехнулся Петр.
— Думаешь, подсадные будут? — Нахмурился Ромодановский.
— Не думаю, а уверен. Поэтому сделаем так. Ты человечку этому скажи, что Петр Алексеевич отроков по весне набирать станет. Какие же потехи зимой? Где ходить с барабаном по дорогам, да песни дурные горланить? Вот. Так и скажи. Да еще больше пренебрежения добавь. Для большей красоты. А сам тем временем начни мне разных отроков по Москве да округе подыскивать. И показывай мне потихоньку. Я так и отсеивать станут. Потом же в четыре подхода по весне набор учиним. Кинем клич по Москве да округе о наборе в потешные, чтобы целые тучи сбежались. Но отобранных мне незадолго до того показать — дабы в лицо запомнил. Учитывая особый наплыв людей выбирать придется быстро. Вот я по лицу да взгляду отбирать и стану сразу своих. Только смотри, чтобы лишние глаза чего не увидели.
— Добре. Завтра же займусь.
— Особо не спеши. Делай все аккуратно. А то еще люди Софьи или Васьки заподозрят чего. Ладно. Это вроде как уладили. Хм. А что там этот человечек про меня выпытывает? Несколько раз я видел его за странными разговорами с мастеровыми да потешными.
— Выпытывать‑то он выпытывает, да только ему никто особо не рассказывает. Васька‑то уже дважды приезжал, вроде как навестить. Но я его к тебе не веду, как и условились, ссылаясь на какую‑нибудь очередную забаву: то топором машешь, то с потешными скачешь. Но он не сильно серчает, видно и сам не горит желанием с тобой видеться. Потому просто чаем попоим, поплачемся, дескать, Петр Алексеевич совсем голову потерял от дел ратных, да с миром отпускаем.
— Хорошо. Очень хорошо, — с легкой улыбкой произнес молодой царь.
— Но человечек‑то Софьин видимо все одно исправно доносы пишет. Потому в последний приезд Васька расспрашивал про палату мер и весов, что мы месяц назад поставили, про травматологическую и химическую избы да прочее. Но мы отшучивались, дескать, детские шалости.
— Но он не поверил…
— Отчего же? — Удивился Федор Юрьевич. — Поверил. Ему и самому этот надзор над нами в тягость. Все больше дружбу с немцами с Кукуя водит да вздыхает, сожалея, что Россия не Франция какая али Саксония.
— Ну и хорошо. А к тому человечку продолжайте искать подход. Негоже, чтобы он доносы свои сестрице слал со мной не посовещавшись. Это просто невежливо с его стороны. В крайней случае, посмотрите, что можно сделать, дабы получить на него компромат. — От этого слова Федор Юрьевич слегка поморщился. — Не кривитесь. Хорошее слово. Но пока мы его на крючок не посадим, причем не перед своим лицом, а перед Софьиным, то покоя нам не будет.
— Постараюсь Петр Алексеевич, — кивнул Ромодановский.
— Кстати, как там дела с Иоганном Монсом?
— Сговорились. Обо всем сговорились. Два десятка зрительных труб английских, лучшего качества, да фузей две сотни специального заказа под уменьшенный калибр. Кроме того, он обещался к весне поставить несколько возов картофеля на посадку. Точные объемы не говорит, так как сам не знает, сколько получится.
— Ну и ладно. Даже одного воза доброй картошки нам должно хватить.
— А также пару мешков семян подсолнечника и этой… как ее…
— Земляной груши?
— Ее. Да.
— Совсем хорошо. Ты, кстати, Федор Юрьевич, людишек‑то присматриваешь для учреждения сельской мануфактуры? А то ведь кой–чему все одно учить нужно. Совсем ведь темные.
— Присматриваю, — кивнул Ромодановский, — только ведь ты просил не спешить.
— И не спеши. Как Рождество справим, ими и займемся. Сейчас не до них.
Глава 4
— Государь! Государь! Пожар! — Раздался откуда‑то с улицы истошный мужской голос.
Петр проснулся практически мгновенно, буквально подброшенный на постели мощным выбросом адреналина.
Чтобы сориентироваться ему потребовалось каких‑то несколько секунд. После чего глаза прищурились и похолодели, словно переходя в боевой режим, а движения стали стремительными и плавными. Как будто в нем проснулся хищник, вместо уже привычного для окружающих спокойного, внимательного и рассудительного подростка.
Стремительно надев брюки, намотав портянки и натянув сапоги, Петр выскочил в коридор буквально уже через двадцать секунд, держа в руках два заряженных пистолета.
— Дежурный! — Заорал на всю силу своих легких юный царь. — Тревога!
Впрочем, поручик, бдящий в этот ранний час, и сам сообразил, что случилась какая‑то беда, а потому уже успел отправить сержанта поднимать роту по тревоге.
Дворец стремительно оживал. Загорались огни в окнах. Приглушенные голоса переговаривались, пытаясь понять что случилось. Однако за окном, на небольшом импровизированном плацу уже громыхали своими превосходными сапогами стрелки потешной роты[8]. Галифе, сапоги, китель, каска[9], Y–образная портупея, шашка, английская фузея. Довольно необычный вид для тех лет. Впрочем, никто не роптал, потому как, форма была удобной и вполне добротной.
— Докладывай! — Грозно зыркнув на перепачканного сажей урядника, потребовал Петр.
— Государь, ткацкую мануфактуру подожгли!
— Поймал поджигателей?
— Никак нет. Их даже никто не видел.
Петр повернулся в ту сторону, где на днях закончили строить здание ткацкой мануфактуры, и потянул подбородком, словно штабс–капитан Овечкин из фильма «Корона Российской Империи». Зарево от полыхающей постройки явно говорило о том, что все труды пошли прахом.
— Дежурный!
— Да, Ваше Величество, — вытянулся во фрунт поручик.
— Второй и третий взвод — оборона села по боевому расписанию. Первый взвод и звено кинологов — к мануфактуре.
— Есть! — Четко ответил поручик, щелкнув каблуками и начал отдавать распоряжения.
А Петр тем временем, пока появилась возможность, принялся облачаться в принесенную ему форму. Нательная рубаха, китель и прочее. После чего, в сопровождении второго дежурного звена направился к мануфактуре, куда уже ускакал лихими кавалерийскими прыжками весь личный состав первого взвода и мини отряд кинологов.
Кинологи… как непросто далась эта работа. Нет, найти отроков, что любили возиться с собаками, было несложно, особенно среди городских мещан. Но вот хоть как‑то подготовить что людей, что животных к непростой розыскной деятельности оказалось практически неосуществимым в столь короткий срок. Ведь в своих предыдущих жизнях Петр никогда не сталкивался с такими задачами. Даже по–человечески сформулировать методику работы этой службы и то не получилось и ее на текущий момент писали сообща. В общем, что выросло, то выросло. Пять молодцов с таким же количеством разномастных собак давали хоть какую‑то надежду на то, что удастся взять след по горячим следам. Вряд ли поджигатель смог уйти далеко.
— Что у вас тут? — Спросил Петр, подъезжая верхом к командиру первого взвода, стоявшего рядом с несколькими бойцами на небольшом пригорке возле полыхающего корпуса ткацкой мануфактуры.
— Нашли следы. Вас только ждали. Там целая группа людей подходила. Даже на глаз видно, что недавно шли.
— Хорошо. Не будем терять время. Вперед.
Спустя полчаса. Немецкая слобода— Все сделали?
— Да, ваша милость. Пылает так, что отсюда видать зарю.
— Вас не видели?
— Темень вон стоит какая. Кто же сможет разглядеть?
— А это еще что такое? — Удивленно спросил англичанин, услышав приближающийся топот немалого числа ног, плюс несколько лошадей и гавканье собак. — Говоришь, никто не видел? А? Пошли отсюда! Пошли! — Больше на публику начал кричать и махать руками перепуганный торговец.
