Александр Конторович - Дорога в один конец
Залп вышел не такой уж и слаженный, но на эффективности огня это отразилось незначительно. Попав под пулемётный огонь с короткой дистанции, немецкая пехота моментом залегла.
Да, можно подавить пулемёт — пусть даже и на самой выгодной позиции. Прижать сосредоточенным огнём, сбить прицел, подползти и забросать гранатами.
Можно.
Когда он один.
А тут их два — разнесены по флангам, огонь идёт косоприцельный, с взаимным перекрытием секторов стрельбы — это тот ещё подарочек. И три десятка стволов, поддерживающих этих самых пулемётчиков. Хочешь — не хочешь, а и туда смотреть тоже нужно. Невнимательность в таком деле приводит к очень грустным последствиям.
Потеряв (только по самым предварительным прикидкам) около двух десятков человек, фашисты более не пёрли на рожон.
Заставить их окапываться, мы, разумеется, пока не смогли, но атаку всё же сбили, теперь они так резво уже не попрут.
Как удачно вышло и то, что один танк, из тех, что шли прямо на наши окопы, уже горит, а второй неподвижен! Нет у немцев тут брони, не за кем теперь прятаться!
Хрясь!
Копец артиллеристам...
Облако дыма и пыли встало прямо на их позициях. Попали-таки фрицевские танкисты там куда-то...
Хреново.
Жаль ребят, но они своё дело сделали честно. Помогли нам, чем смогли.
Задним умом понимаю, что смени они позицию после первых же выстрелов, может, и прожили бы дольше. А может быть — и не прожили. Дистанция тут не ахти какая, могли парни попросту не успеть орудие своё развернуть — поспели бы немцы раньше. Так-то их хотя бы артогонь сдерживал, маневрировать приходилось, да прятаться. А не будь его? Уж куда как резвее бы попёрли!
Два танка горят, два обездвижены, но ещё три — они вполне себе целы и могут натворить таких делов...
Прибавив газу, оба немца, из тех, что шли на наших пушкарей, скрываются за холмом. Следом рванулся и бронетранспортёр с пехотой. С тыла зайдут?
Это они могут. И станет нам тут всем кисло.
Вскидываю винтовку — раз!
Допрыгался!
Это тот самый танкист, что под танк залез, достал-таки я его! А что ж ты думал, милок, в твою сторону никто уже более и не смотрит? Напрасно... я мужик злой и на память не жалуюсь.
А вот на наши окопы пополз последний танк, и был это противник весьма опасный. На рожон не пер, двигался осторожно, и огонь, собака такая, вёл с коротких остановок. И оттого — достаточно эффективный.
"Т-3" — тот ещё агрегат, неприятный...
Да и экипаж, судя по всему, там грамотный сидит.
Прикрываясь броней, за танком перебегали пехотинцы. Не могу сказать, что это у них получалось хорошо — троих я всё же завалил. Да и из окопов меня поддержали, так что солдаты вынужденно попадали на землю и огрызнулись огнём с места.
Неэффективно, железная коробка была намного опаснее.
После очередного снаряда поперхнулся и смолк один из пулемётов. Хотелось бы верить, что ребята попросту меняют позицию. Правда, на продвижении немцев вперёд это сказалось мало, всё же стрельба из окопов не утихала и без того.
А вот к позициям связистов фрицы подобрались достаточно близко, не ровен час...
— Агапов! — не оборачиваясь, кричу я в окоп.
— Тут я, товарищ старшина!
— Бери пятерых из первого отделения — и дуйте на помощь к телефонистам! Их там сейчас с фланга наморщить попробуют!
Блин, а где же те два танка, что к нам в тыл прорвались? Там ведь и пехота с ними имелась... совсем штуки невесёлые получаются. Эдак, они и к нам в спину выйдут!
Быстрый взгляд на поле боя — фигово...
Танк уже подошёл совсем близко, но для броска гранаты всё ещё был пока недоступен. Нет, если вылезти из окопа... да на ноги встать... только ведь, не дадут!
Перезаряжаю винтовку.
Наши окопы вытянулись вдоль холма ломаной линией. Связисты находились на правом фланге — и туда сейчас был направлен основной удар атакующих фрицев. Танкисты удачно заставили замолчать пулемёт у подножья холма, а второй и сам стрелять отчего-то перестал. Так что почти ничего (кроме частой стрельбы моего взвода) не мешало немцам двинуть прямо на позиции телефонистов, двигаясь вдоль линии окопов и сбивая по пути нашу оборону.
Но где же пулемёты?!
Бегом несусь по окопу, не обращая внимания на посвистывающие
в воздухе пули. Поворот, ещё один...
На земле, снятый с бруствера, стоит "максим", около которого сейчас копошатся два пулемётчика. Третий стоит, прижавшись к стене окопа, и смотрит в поле, изредка постреливая в сторону немцев.
— Чё, за дела, славяне?!
— Кожух пробило, и вода вытекла вся, — отвечает второй номер, грузный и немногословный рядовой Истомин. — Вот пулемёт и заело...
— Оф-ф-фигеть! Надолго эта катавасия?
— Пара минут, старшина! — уверяет меня первый номер. Ефрейтор Левада с этим агрегатом знаком досконально. И раз говорит — две минуты, то раньше этого срока его лучше не трогать.
Ешь меня нечистый, но ведь у станкача 17 разных задержек при стрельбе!
Меня тоже начинает колотить мандраж.
— Леселидзе!
— Тут я, товарищ старшина! — выскакивает сзади мой последний связной.
— Гранаты прихвати и дуй вон туда! — указываю ему рукой. — За тылом присмотри, мало ли... Эти гаврики, что мимо нас прорвались, могут ведь и по затылку насовать!
— Есть! — и грузина как ветром сдуло.
А немецкая пехота, огрызаясь огнём по нашим позициям, уже разворачивается для завершающего удара по связистам. Сейчас они сомнут их — и обойдут нас уже и с той стороны. Клещи...
Сую в рот свисток, и над полем боя проносится резкий звук.
По этой команде весь огонь сосредотачивается на передовых фрицах — и тем сразу поплохело очень ощутимо.
Солдаты в мундирах мышиного цвета залегают.
Снова свисток — огнём накрывают и тех, кто теперь лупит в нашу сторону. Тут уже не так эффективно получается но, всё же...
— Готово! — выволакивают на позицию пулемёт. — Старшина! Воды!
Отдаю им свою флягу и несусь по окопу. Где-то здесь я видел... ага! Зелёный термос стоял на том же самом месте, куда его и поставили в начале боя. Хватаю неудобную железяку и в темпе поспешаю к пулемётчикам. А там уже ударили первые очереди.
Вот и окопчик, сваливаюсь вниз и осматриваюсь.
У пулемёта открыта горловина и из неё уже валит пар — мало воды. Поднимаю с земли свою пустую флягу, распахиваю крышку термоса и сую флягу туда. Блин, как же медленно вода наливается!
Есть первая!
Подскакиваю к пулемёту и, высунув руку за щит, стараюсь не пролить ни капли мимо. Выходит не очень, но всё-таки восемьсот грамм воды уже булькает в кожухе.
— Мало!
А то я не в курсе...
Вторая фляга... третья...
Топот ног — в окоп вскакивает кто-то из бойцов. Сую ему флягу в руку.
— Шуруй!
А сам бросаюсь к брустверу — и чуть в сторону от пулемёта.
В прицеле появляется тот самый, хитро выделанный, офицер. С этой позиции огня никто не ведёт, вот он не особо и шифруется.
Ну да, не вели отсюда огня, так уж вышло... некому просто.
Р-раз!
У немца подламываются ноги, и он кулём оседает на землю! Достал я его-таки...
Хрясь!
Вот же глазастые у фрицев артиллеристы! Хорошо, что хоть калибр не очень большой, было бы у немца миллиметров восемьдесят, я бы уже совсем другие песни пел. Надо позицию менять — и поскорее! Это тот самый неподвижный танк, точнее, какой-то один из них. Стоит, падла, на месте и долбит по нашим окопам.
С нового места беглым огнём обстреливаю солдат, бегущих рядом с танком — они ему дорогу расчищают. И удачно, надо отметить, двое бойцов с гранатами до него так и не добрались. А после моего "горячего привета" немцы разом поубавили прыти и попятились. Кого-то я там даже зацепил.
Откуда-то из-под земли вылетает бутылка и разбивается рядом с гусеницей танка — немец резко доворачивает в сторону.
Бах!
Высверк на броне — ПТР не пробил.
Бах!
И снова — те же пляски.
Не могут наши бронебойщики его пока подбить.
Но эффект есть и от этого, танкисты не хотят подставлять борта под пули, и железная коробка разворачивается к противнику лбом.
И ломает общее направление атаки, теперь острие удара нацелено уже не на связистов.
Так, бой уже переходит в свалку, нормально управлять не могу. Свистка не услышат, а связные мои все в разгоне.
Что-то надо срочно устроить немцу неприятное... что?
И бойцов свободных никого рядом нет, все делом заняты. Некого мне сейчас озадачить. Ну что ж... будем работать соло, как это у циркачей говорят.
Бегом по окопам, сваливаюсь к пулемётчикам. Боец, что наливал воду, куда-то уже исчез.
— Левада!
— Здесь я... — не отрываясь от пулемёта, отвечает ефрейтор.