Вадим Денисов - СТРАТЕГИЯ: Спасатель
Обернулся... вот! Не все месторождения найдены!
По сторонам от ближнего слухового висели: с одной стороны плащ-палатка, с другой — рюкзак из плотного зелёного брезента. Я его узнал, у моего отца до сих пор такой в кладовке висит — "абалаковский", то есть, конструкции знаменитых братьев Абалаковых. В те дальние советские времена, как мне рассказывал папка, было всего два вида более-менее пригодных для поля туристических рюкзаков: "яровский" — дуст, и "абалаковский" — гут. Так мой папка говорит. "Яровский" рюкзак — с двумя шнуровками по бокам, позволяющими регулировать объем. Лямки крепятся в верхней части рюкзака при помощи репшнура, проходящего через люверсы горловины. Изготавливался из тонкого брезента. Хорош для походов в тайге, тундре, зимой. "Абалаковский" рюкзак изначально разрабатывался для альпинистов и горных туристов. Шился он из толстого брезента и имел два узких брезентовых ремня с замками, охватывавших весь рюкзак. В месте крепления лямок к рюкзаку в верхней части вшивалось стальное кольцо для подъёма и спуска рюкзака на веревке. "Яровский" и "Абалак" использовались до появления станковых рюкзаков и синтетических "колбас". Первые "Абалаковские" были пошиты вскоре после ВОВ.
И что у вас, ребята, в рюкзаках? Пусто. И ладно, уже есть, чем набить.
Рюкзак — это очень хорошо, ведь тащить нажитое мне не в чем...
Тут я поймал себя на мысли, как же мне нравится вся эта изба!
Неправильная в чём-то, с дурацким средневековым камином посередине комнаты, без толковой мебели и оснащения... А всё равно нравится, даже настроение поднялось. Вот бы себе такую заиметь, да на той, родной Земле! Решено, если мне суждено будет вернуться из этой загранкомандировки — отстрою в ближнем Подмосковье полную копию.
И в этот момент на дворе что-то взбебекнуло!
Я осторожно перебрался по опилкам к дальнему слуховому окну, чуть высунулся.
На поляне спокойно стояла и нагло жрала мою кровную травушку-муравушку самая настоящая косуля. На тонких ножках, с длинными острыми рожками, в мелких пятнышках бочок. Что ж, попробуем аккуратненько спуститься, и отведаем сполна охотничьей славы. Стены у избы толстенные, надеюсь, мою возню хрумкающий зверь не услышит. Надо же обновить покупки! Так что...
Ваше слово, "Товарищ Маузер".
Глава 2
Выживальческая.
Особо полезна желающим повыживать.
Если уж ты решил что-то делать, то делай это на совесть, капитально и с полной отдачей. Ну, а если не можешь — лучше не делай вовсе. Золотое правило, я ему последовал.
Практически ничего не делал.
Три дня валялся пластом на широкой лавке. Ну, не всё время, конечно, — свой дом в глухом лесу есть хозяйство сложное, многотрудное, требующее постоянного приложения сил. Воду набрать, печь, то есть, камин натопить, еду приготовить...
Акклиматизация проходила очень тяжело.
Когда ты едешь в отпуск, то этапами проходишь порты отправки и пересадки, ждёшь вылетов, сидишь по нелётной погоде. Как всегда у нас в стране, все дороги ведут в Москву, без такого визита просто никуда не попадёшь, там главный хаб, "наше лётное всё", яти его. Редко я летал прямыми рейсами в Сочи, всегда бывали дни передышки, передержки себя, любимого, в умеренном климате. Даже несколько дней в Норильске, отведённые самому себе для "зависа", облегчают акклиматизацию, если ты летишь с самого севера полуострова. На сейчас меня перекинули нагло, грубо, рывком — из климата Арктики в нечто горно-сочинское. Даже юношеский организм такого бесцеремонного обращения не выдерживает, что уж говорить о человеке взрослом.
Косулю я стрелил. С первого "маузеровского" выстрела. И после этого пистолет мне решительно понравился, мощное оружие. Веский аргумент, хорошее подспорье.
Хвастаться особо нечем, дистанция плёвая. Разве что... всё сделал достаточно тихо, чтобы не спугнуть дичь. Дам совет: если есть возможность и умение — копытному стреляйте в шею. По корпусу — подожмётся от удара и прыгнет. А где один прыжок-рывок, там и второй-третий. Ходи потом, добирай по кровям... При попадании в шею зверь не прыгает, он, как правило, крутанётся в шоке. Скорее всего, на месте же и ляжет. Для милитаристов: тут как с часовым. Режьте шею, никуда не побежит, шеей же и озаботится. Я сам, к счастью, часовым горло не перехватывал, однако, так и поступлю, коснись что. Да... Уже задумывался и над такими перспективами. Столько пушек натолкали мне за пазуху, что очевидность намерений гадского Писателя столкнуть меня лбом с агрессивной человеческой средой сомнения не вызывает. Вот и думал... Как смогу? Чем смогу? Насколько быстро смогу? Человека убивать мне не приходилось. Не бандитствовал, не воевал. Пожалуй, я один из немногих попаданцев — не сисадминов и ролевиков — кто не шастал в "горке" по рубежам и не валил нехороших по обеим сторонам Главного Кавказского хребта. Но я, как мне кажется, придумал Ход!
В случае нужды попробую отнестись к зарезаемому или застреляемому человеку, как к охотничьей добыче. Хорошо бы, чтоб получилось.
А на что мне ещё опереться прикажете? В охотничьем деле у меня давно выветрились любые комплексы, особенно после сезона, проведённого в составе заготовительной охотбригады — "на отстреле", как говорят на Севере. Оленьи стада мы били на переправах — такова практика, скупо и точно расходуя "гладкие" патроны, выстрелом с моторки, в упор по плывущему через реку беспомощному зверю. После чего туши вязанками — олень не тонет в воде, мех у него полый, держит животное на плаву — пёрли их на берег, к базе-площадке, на разделку. Там туши цепляли на крючки специального транспортёра, и тянули к разделочным столам.
Вот и я вкалывал, как, поначалу, все новички, на этом самом посту — "на говне", нормальное обзывание адской работы, да? Скажу я вам... — это не работа, это "песня говнодава". Умение вынимать бутор неповреждённым, как ни старайся, к тебе приходит не сразу, и нанюхаешься, и насмотришься. Надо сказать, расклады я понял быстро, быстро же научился, проявил себя, а потом и закрепил.
И отправился работать капитаном артельной самоходной баржи, пятнадцатиметрового судёнышка местного производства, маленького речного трудяги. Возил туши в посёлок, где их складировали в огромных подземных холодильниках. Дали мне бинокль, рацию, рукописную лоцию, исправленную раз пятьдесят аж с сороковых годов, когда она и рисовалась в первый раз, показали управление, вставили в задницу нотаций — и в путь. И пошёл! Нормально так откатался два месяца.
После этого любая возня с убиенными живыми существами меня пугает не больше, чем Дед Мороз в синем халате.
Но с косулей пришлось повозиться.
Во-первых: она большая. Я до сей поры косуль не бил, но не в девятнадцатом веке живём, на экране видел не раз — местные косули существенно больше. Вторая проблема — куда девать отходы, бутор и костяк? По-хорошему, для этого нужно соорудить глубокую яму, а потом её засыпать. Оставлять гниющие отходы на свежем воздухе нельзя: и самого вонища задушит при смене ветра, и хищный зверь неизбежно подтянется, начёт исследовать местность кругами, выискивая попутное. А я уже представил размеры последних, если тут такие косули бегают. И не только косули! Зайчика видел. Стрелять не стал, мясо уже есть, а по азарту я дичь не бью. Взрослый заяц, достойный противник в рукопашной. Так что хищники нам тут не нужны.
И шкура косули мне не нужна, возиться прадедовскими аборигенными способами с возюканьем по мездре смесью толчёных мозгов с зольной водой у меня не было не малейшего желания, как и гробить на скоблении единственный нож, в отсутствие бруска. Так что, прости уж Робинсон Крёйцнер, в одёжной моде я тебя не поддержу, обойдёмся без шкур, как-нибудь в своём похожу.
Поэтому решил я всю требуху просто сжечь, дров тут навалом. Вонища тоже будет, ещё какая — но другая, не гнилостная. Горелый мясной запах говорит: "Тут какой-то мудак либо спалил дом, либо очень богат, чтобы жечь съестное. Но это — человек, со всеми его мудацкими железными огнеплюющими штуками". Запах же тухлятины всегда говорит хищникам лишь одно — иди и смело жри!
Забеловал я зверя, а потом прямо на шкуре и развалил.
Топор пожалел, поэтому кости бил обухом, оставляя себе только самую вкусную "мозговку", остальное — в костёр, один хрен не успею всё переработать, пока не начнёт портиться. Вытащил лишь серо-белые жилы спинного хребта, измазал их зольной кашей и положил в прохладце, пусть откиснут — пригодятся.
Жарко тут, жаль, холодец не сладится.
И мой любимый фокус с ответхранением на открытом воздухе тут не прокатит, это вам не тундра. Там воздух и почва практически стерильны, ни одна бацилла не летает. Да и с мухами не богато. Здесь же с этими падлами всё в порядке, синие, жирные. Материк... Так что, наварим-ка мы крепкого бульона, который придётся постоянно кипятить, чтобы не превращать единственный котелок в чашку Петри. Часть костей прокоптим на горячую, а все путное мясо, что не поёдет в желудок свежее обжаренным или варёным — закоптим-зажарим тонкими полосками вместе с костями, на повышенной температуре. Такой запас долго храниться может. Про хаш слышали? Кочевники в древности так и делали — прокоптят кости, и в мешок их, потом вываривают до изумления. Консервы такие. О нормальном копчении, сразу скажу, забудь, книжный Попаданец — ты себе просто не представляешь, что это такое и сколько оно — нормально-достаточное — длится... Делай, как я, слушай опытных людей.
