Александр Михайловский - Встречный удар
Бригада встала у нас на двенадцать часов, как раз до следующей темноты. Их механики тут же полезли в моторы, а генерал-майор Бережной собрал всех освобожденных из плена командиров. Разговор был недолгим. Наша задача - держать станцию и небольшое предмостное укрепление на правом берегу Днепра. В тылах у немцев практически пусто, так что серьезными силами они нас атаковать не смогут. Командир нашего сводного отряда, капитан Железнов, получил от генерала рацию, по которой, в крайнем случае, можно было вызвать авиационную поддержку. О нашей авиации, которая буквально две недели назад внезапно начала свирепствовать в небе над Южным фронтом, мы знали из рассказов конвоиров. Именно от этих ударов с воздуха немцы и прикрыли станцию живым щитом из пленных. Теперь они пожалеют об этом. Чтобы еще раз не попасть в немецкий ад, каждый из наших бойцов будет драться насмерть.
Оберста Ределя повесили в полдень. За водокачкой, где были сложены покрытые ледяной коркой обнаженные тела наших товарищей, умерших от голода и болезней, расстрелянных, повешенных, насмерть забитых охраной, под водяной трубой уже стоял один из немецких грузовиков с откинутыми бортами. К трубе была привязана веревка с петлей, болтающейся над кузовом. Там же, в кузове, стоял связанный оберст Рудель и два сержанта-осназовца.
Там собрали не только нас, бывших пленных с оружием в руках, причем, с трофейным оружием. Были там и те немногочисленные "счастливцы" из числа немцев, попавших к нам в плен. Их врачи, персонал армейского госпиталя и санитарного поезда, что застрял на станции в момент нападения. Механики одного из дивизионных рембатов, внезапно захваченные передовым отрядом по дороге, ну еще те из гарнизона станции и выгружавшихся на ней частей, что в момент нападения умудрились хорошо спрятаться, и были обнаружены лишь потом, когда накал боя уже спал.
Майор госбезопасности зачитал приговор, сначала на русском, потом на немецком, - За военные преступления, совершенные в отношении советских граждан, массовые убийства и пытки, военным трибуналом к смертной казни через повешенье приговаривается полковник германской армии Отто Хайнрих Редель, - майор ГБ махнул рукой, - Повесить его за шею, и пусть висит так, пока не умрет! - Когда переводчик дочитал немецкий текст, два здоровенных сержанта, которых все почему-то звали "унтерами", подтащили связанного, и извивающегося как червяк, немецкого полковника к петле. Грузовик тронулся, и вскоре "жирный боров", как называли его наши товарищи, бессильно задергал в воздухе ногами. Когда конвульсии прекратились, особист бригады ОСНАЗА продолжил свою речь, - Товарищи, за тех, кого мы не сумели спасти, мы отомстим. Мне даже страшно подумать что будет, когда наша армия войдет в Германию. Каждый советский солдат должен помнить - как минимум за него отомстят. Каждый немец должен знать - сражаясь на стороне гитлеровской своры, он только увеличивает счет, который будет предъявлен немцам после войны. Как сказал их Бисмарк - русские всегда взыскивают свои долги. - Все, товарищи, разойдись!
Генерал-майор Бережной, который вместе со своими комбатами стоял недалеко от нас, заметил кому-то, - Хорошо, но мало. Теперь так же, Гиммлера с Герингом, и порядок. - командиры засмеялись и продолжили разговор о чем-то своем, мне непонятном. Я отвернулся, чтоб не подумали что подслушиваю. Вечером бригада уйдет дальше, а мы останемся в круговой обороне. Но мы не одни, мы не брошены, и не забыты. У нас есть рация, по которой можно вызвать на подмогу авиацию, а днем транспортными геликоптерами в Крым были отправлены все, кто не могут держать в руках оружие. У нас много трофейного оружия и боеприпасов, даже больше, чем бойцов, которые это оружие могут держать. А еще бригада скинула на нас всех пленных, кроме танкового рембата. Как сказал командир танкового батальона, майор Деревянко, - Нам они нужнее.
В общем, я думаю, что мы продержимся, и дождемся, когда сюда придет фронт. Наверное, как и это было и во время войны с Наполеоном - настало время гнать их туда, откуда они пришли.
18 января 1942 года. 05:05. Северная Таврия. 50 км до ст. Запорожье. Командир бригады генерал-майор Бережной.
Воет метель, мерно рычат дизеля. Бригада идет на север по степям Таврии, все дальше удаляясь от Крыма. Впереди крупный железнодорожный узел и промышленный центр - Запорожье. Из-за метели, пришлось оставить вертолетную группу в Каховке, хотя их мобильное БАО идет с нами. Когда все это кончится, они уже заправленные и обслуженные смогут, или вернуться в Крым, или нагнать нас в любой точке маршрута. А вот колонну автомобилей и тягачей, по вражеским тылам в одиночку не пустишь.
Так и идем, пробиваясь сквозь снежные заряды. Час назад мы разгромили станцию Федоровка. Передовая группа в составе роты танков КВ-1, и роты морской пехоты на трофейных полугусеничниках, выскочила на нее глубокой ночью. Немцы не ждали, что мы будем двигаться ночью, да еще и в такую погоду, и банально спали. Короткий бой с гарнизоном больше напоминал резню. Да и что там за гарнизон, немецкие нестроевые тыловики и полицаи. Ребята порезвились там на совесть - заминировали и взорвали стрелки, выведли из строя маневровый и два линейных паровоза, уничтожили водокачка, полили маслом и подожгли кучи угля. На станции были обнаружены четыре теплушки с уже знакомыми буквами "RUS". Но внутри бойцы нашли только трупы. В трех вагонах военнопленные, в четвертом дети - похоже, что детский дом. Одно дело читать о таком в книгах, и совсем другое дело - видеть воочию. Если завтра товарищ Сталин прикажет спалить в термоядерной геенне, к примеру, Берлин, то скорбь моя дольше тридцати секунд не продлится. Да, наверное так думали и наши бойцы, когда шли к Берлину. А потом, кормили немецких детишек из своих полевых кухонь. А пока мы идем на север, уничтожая все немецкое, что встречалось на нашем пути. Если бы тот немецкий полевой госпиталь попался бы нам сегодня, то не знаю сумел бы я удержаться от соблазна или нет...
Я постукиваю карандашом по карте. Запорожье, если возьмем, то как отдать обратно? С другой стороны, попытка его удержать, приведет к распылению бригады. Или даже к остановке рейда. Запорожье, Синельниково, Павловград, Лозовая... Все крупные транспортные узлы, разгром которых будет для немецкого командования... м-м-м... крайне непрятен. Тогда против нас будут бросать все, что найдут, невзирая на лица. Чем ближе мы к Василевскому, тем злее будут немцы. Разведка доложила, что у каждой крупной станции есть живой щит из пленных. Но, вопрос в другом - живы ли они, или давно погибли, как в Федоровке? - И еще, найдем ли мы чем их вооружить? В Каховке были тылы кампфгруппы Гудериана, да и на поле боя наши трофейщики собрали все до последнего карабина, и последнего патрона. Кое какие излишки мы везем с собой, но этого очень мало, не хватит даже еще на один Каховский отряд. А безоружные пленные нам не подмога, а лишь обуза. Задерживаться же в немецких тылах совсем не резон. У операции "Полынь" есть свои сроки. Разве что... Поднимаю голову, напротив меня сидит Алена, и подперев щеку рукой, смотрит на меня жалостливо, по-бабьи. Провожу рукой по щеке - точно щетина, уже вторые сутки не нахожу времени, чтоб побриться. Алена вздыхает и кладет свою руку поверх моей, шепчет - Милый мой... - потом смотрит в глаза и молчит, аж мурашки по спине. Да будет он благословен, век натуральных женщин, без синтетики в теле, и без фальши в душе.
Усилием воли возвращаюсь к делам. Выход с нашими пленными, которых мы освободим на промежуточных станциях в том, в том... Не выгружая их из эшелонов двигаться вместе с нами до Лозовой. А там посмотрим, может сделаем там базу бригады, оттуда до фронта всего километров пятьдесят-семьдесят... А пока степь, метель, влюбленная женщина, следующая станция Запорожье, через три, нет, простите, через два с половиной часа.
18 января 1942 года. 08:15. Севастополь, Северная Бухта, ракетный крейсер "Москва". Командир корабля капитан 1-го ранга Остапенко.
Приказ контр-адмирала Ларионова, поднять крейсер по "Боевой Тревоге"! Квакают ревуны, мигают транспаранты! Сообщение с нашей ПЛ "Алроса", что дежурит у горла Босфора - Пролив форсирует итальянская эскадра. Два линкора, "Литторио" и "Джулио Чезаре", четыре крейсера и эсминцы. - Твою мать! Вот так всегда, как только что-то налаживается, так незваные гостьи лезут через забор. Неплохо наверное Алоизыч на Иненю наехал, раз тот пропустил линкоры в Черное море. Да и у дуче, наверняка седых волос прибавилось. Сколько его итальяшек у нас на Восточном фронте? Ветер, метель, наверняка они думают, что наши самолеты не смогут вылететь. Смочь то они смогут, но не надо. Есть инструкция товарища Сталина о применении наших тяжелых вооружений. Адмирал Кузнецов сейчас на командном пункте Черноморского флота. Наверняка его тоже уже подняли на ноги.
