Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

С мелким удовольствием досмотрев, как космонавт номер два барахтается в затруднениях, Паха весело рассмеялся.

— Да согласен я! — воскликнул он. — Только кого там ловить и выслеживать? Вы же сами сказали, что американец пропал без вести.

— Так они уже другого прислали! — фыркнул начальник станции, одновременно радуясь и винясь. — На «Челленджере»! В общем… К-хм… Ваша тайная миссия начнется ровно через неделю. А сегодня… — он задумался. — Так… Я скажу, чтобы освободили второй или третий модуль снабжения. Запретесь там, и уже без свидетелей потолкуете с комитетчиками. Вопросы есть?

— Вопросов нет, товарищ генерал-полковник! — отчеканил Почтарь.

«Но будут, — подумал он. — Потом…»

Понедельник, 20 февраля. Утро

Московская область, Шереметьево

Пепельная хмарь с ночи копилась над головою, затаривая небеса. Ранняя весна спозаранку…

Алое солнце, вскатываясь в зенит, будто растворилось в тучах — зоревые лучи угасали в грязно-белесых клубах, помалу набиравших угрюмой синевы. Нервные порывы ветра дышали промозглой влагой, однако хляби так и не разверзлись.

Натужные хлопья мокрого снега испятнали бетонные плиты аэропорта, да оставили косые росчерки на стеклах прозрачных стен. Вот и все осадки.

Выдохлись кумулюсы, и будто застеснялись своей немощи — расплылись тихонечко, уступая место солнечной ясности.

— Погода шепчет, — улыбнулся я, тиская Риту.

— Пап! Па-ап! — возбужденно подпрыгивала Юлька. — Мы на настоящем самолете полетим?

— Полетите, — заверил я чадо.

— А ты? — карие глазенки захлопали чудными ресницами. — Ты один, что ли, останешься? Без нас?

— Я потом к вам… Приплыву! Будете ждать?

— Ну, конечно! — возрадовалась доча. — Да, мам?

— Да, — Рита с улыбкой притянула к себе девочку, изнывавшую от впечатлений.

— И ты со своей? — прозвенел за спиной смеющийся голос Инны.

Я обернулся. Молодая женщина в элегантном пальто стряхивала с волос растаявшие снежинки, держа сына за руку. Подросший Васенок покраснел, и его ладонь рассталась с маминой.

— Здравствуйте, — сказал он мужественным голосом. Ну, так ему казалось…

— Привет, — улыбнулся я, и подумал: «В пятом классе уже…»

Мне было сложно рассудить, какие отношения нас связывают. Что за нити между мной и сыном нужно протягивать, а о каких лучше умолчать?

— А-а, и ты тоже? — рассмеялась Рита, оживленно блестя глазами. — В одну школу будете ходить! Да, Вася?

Мальчик стеснительно кивнул красивой тете.

— Ты тогда проследи, чтобы Юлю не обижали! Ладно?

— Ладно!

Сощурившись, я осмотрелся. Боярский, Видов, Крамаров стояли в сторонке, окруженные галдящей толпой, и раздавали автографы. Проклова шушукалась с Аней Самохиной и Наташей Гусевой, а многочисленная съемочная группа всё подкатывала и подкатывала огромные чемоданы, сумищи, кофры…

С изяществом циркуля стремительно прошагал Гайдай, сражаясь с ярко-красной «аляской». Он то ли натягивал ее, то ли пытался снять.

— Миша, приветствую!

Я с почтением пожал правую костлявую кисть нашего классика.

— Здравствуйте, Леонид Иович.

— Ваша бесценная супруга — настоящий клад! — стал уверять меня режиссер, отчаявшись попасть левой конечностью в зловредный рукав. — Мало того, что Рита прирожденная актриса, спортсменка, комсомолка и просто красивая женщина, она еще и муза! Весь фильм теперь станет другим!

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался я, поглядывая на музу, чьи щеки заметывались румянцем.

— Во-первых, ее героиня больше не Лида Арькова, — горячо толковал Гайдай, — а Лита Сегаль!

— Да это мою однокурсницу так звали, — робко вмешалась Рита, — она откуда-то из Белоруссии…

— Главное, что звучит! — воскликнул Леонид Иович, и произнес, словно пробуя на вкус: — «Лита Сегаль, расхитительница гробниц»! Каково⁈

— Это не я, — зарумянилась девушка, — это Мишина идея…

Мне сразу пришел на ум давний пересказ голливудской картины про Лару Крофт, еще не снятой в этом времени. Надо же, запомнила…

— Снимайте скорее! — широко улыбнулся я. — Хочется же посмотреть!

— Осенью, Миша! — хохотнул Гайдай. — Осенью!

Бархатно ударил гонг, и чувственный женский голос разнесся по гулкому залу:

— Объявляется посадка на рейс номер триста тридцать три «Аэрофлота» Москва — Шеннон — Гандер — Гавана. Пассажиров просим пройти к терминалу номер два…

— Товарищи! — возопил режиссер. — На посадку! Паспорта, билеты…

И актеры шумною толпой двинулись за Гайдаем.

Наскоро потискав Юльку, я сунул Рите в карман энную сумму в долларах, журча:

— Будете по два часа скучать в Ирландии и Канаде, так хоть пирожочком угоститесь… Гамбургерчиком…

Бесценная супруга ощупала купюры, и сделала большие глаза.

— Ну, ничего себе — пирожочком!

— Пригодится в хозяйстве!

Рита с чувством меня поцеловала, а Юлька никак не могла дотянуться. Пришлось самому наклоняться к подставленным губкам.

— Чмоки-чмоки, папусечка! — запищала девочка, и обе красавицы поспешили вдогонку за киношниками. Секунда — и все перетасовались.

Проклова с Видовой что-то с жаром внушали Рите, Самохина сюсюкала с Юлей, но тут мой сын взял сестричку за руку, и та не стала вырываться.

А я глядел им вслед, и грустил. Бывает со мной такое, накатит иногда печаль. Что толку изучать время, когда нет сил замедлить его беспощадный бег? Вот, уже тридцатник разменял…

Хотя, мне ли жаловаться? Что ни говори, а моя «новая» жизнь удалась — яркая, временами бурная, переполненная событиями, подчас странными и удивительными. Чего тебе еще, старче?

Мои губы искривились усмешкой. Житие далось мне дважды, но как же иногда хочется, чтобы трижды! Смешные эти попаданцы… Угодят в свою юность, и радуются — о, сейчас мы все глупые ошибки исправим! А толку?

Вот, вроде переписал я свою биографию, учел все промахи… И тут же допустил новые! Меня, например, до сих пор точит произошедшее с отцом. Устал уже убеждать совесть, что невиноватый я! А она все равно грызет…

Неудивительно, что достает порой слабовольное мечтанье — дожить бы до две тыщи восемнадцатого, встретить бы снова Лену с Наташей… Пусть бы еще разочек закинули в прошлое!

Заломив уголок рта в злой иронии, я медленно приблизился к прозрачной стене — белые авиалайнеры медленно катились под гул турбин — горячий воздух дрожал и свертывался за оперением.

Белоснежный «Ил-86», готовый улететь на Остров Свободы, еще цеплялся за телетрап-гармошку. Моим девчонкам не увидеть любезного их сердцам «папусечку», но я все равно дождусь улета.

И развалился на диванчике.

Я не знал, что мне делать, как быть с Васенком. Встречались мы очень редко, но всякий раз я чувствовал — мальчик рад мне. Однако раскрывать тайну его рождения было нельзя. И что тогда? Ждать?

А вот на Инну я обиды не держал вовсе. Она дала мне всё, что мне хотелось. Да, всего лишь однажды, но такой вулканической пылкости, такого накала страсти я не испытывал ни до, ни после. «Хорошистка» будто искупала свой обман амурной разнузданностью. В те тающие минуты она любила меня до безумия, меня одного, а прочий мир не существовал вовсе.

Можно ли винить ее за тогдашний порыв? Но вот свою вину я ощущаю все отчетливей…

Февраль скоро истает. Отплываем мы марта десятого. Будем изображать обычный сухогруз компании «Юниверсал экспортс», следующий под либерийским флагом. Из Ленинграда в Роттердам доставим партию магнитофонов с нашего «Точмаша». В Роттердаме загрузимся какими-то приборами для завода «Карибсталь», и почапаем в Сантьяго-де-Куба. Свидимся…

Я упруго поднялся. «Ил-86» вырулил, и катил по «взлетке», ускоряясь… Оторвался от земли… Убрал шасси, словно лапы поджал… Потянул наискосок, набирая высоту, догоняя пышное кучевое облако… Канул в «кучу».

Тот же день, позже

Щелково, улица Парковая