Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто
Затем, если ты обратишься к этим понятиям, если ты обратишься, например,
к понятиям Марти, ко всему его учению, ко всей его истории, а он был борцом, великим борцом, блестящим и благородным борцом, - он не говорил о ненависти. Он никогда
не говорил: будем ненавидеть испанцев, которые угнетают нас. Он всегда говорил: будем сражаться с ними всеми нашими силами, но мы не должны ненавидеть испанцев. Борьба – не против испанцев, борьба – против системы. И думаю, что это заключено в самом существе наших политических идей, думаю, что Маркс тоже не питал ненависти ни к одному человеку, даже к царю. Думаю, что Ленин ненавидел имперскую, царскую систему, систему эксплуатации, систему помещиков и буржуазии; думаю, что Энгельс ненавидел систему. Они не проповедовали ненависти к людям, они проповедовали ненависть к системе. Вот это то, что могут значить критерии и принципы классовой борьбы и так называемой классовой ненависти – это не ненависть одних людей к другим, а ненависть к системе классов, что не одно и то же.
Фрей Бетто. Команданте, в некоторых христианских кругах чувствуют восхищение социальными, экономическими достижениями кубинской революции, ее достижениями в области образования, в области здравоохранения, но говорят, что на Кубе нет демократии, как в Соединенных Штатах, как в Западной Европе, где люди идут на выборы, меняют свое правительство. Чтобы вы сказали об этом: есть демократия на Кубе или нет?
Фидель Кастро. Знаешь, фрей Бетто, об этом мы могли бы говорить очень долго, а мне кажется, что наше интервью и так уж достаточно затянулось. Я не должен злоупотреблять твоим временем и даже терпением читателей, которые будут читать это интервью. Я действительно думаю, что вся эта так называемая демократия – огромный, гигантский подлог, вот так буквально.
Недавно один журналист задал мне этот вопрос.
Фрей Бетто. Журналист из какой страны?
Фидель Кастро. Североамериканский; вернее, два человека, которые собирались опубликовать несколько статей и книгу, - законодатель и академик. Он сказал: «Есть люди, которые думают, что вы жестокий диктатор», и сказал еще больше.
Подумай только! Ну как ты ответишь? Мне пришлось прибегнуть к логике, просто к логике, и тогда я спросил, что такое диктатор. Прежде всего, сказал я, это человек, который принимает единоличные решения, который правит, издавая декреты. И я добавил: хорошо, тогда вы могли бы обвинить Рейгана в том, что он диктатор. Я сказал больше, со всем уважением: вы даже могли бы обвинить папу в том, что он диктатор, потому что папа правит, издавая декреты, принимая решения по назначению послов, кардиналов, епископов, все это единоличные решения папы, но никому не пришло
в голову сказать, что папа – диктатор. Я, конечно, слышал критику в адрес внутренней системы церкви, ее внутреннего функционирования, но не слышал никого, кто бы сказал, что папа диктатор.
Я даже объяснил, как происходит на Кубе: я не назначаю министров, послов, я
не назначаю никого, пусть хоть самого скромного служащего этой страны; прежде всего, я не принимаю односторонних, единоличных решений, не правлю, издавая декреты; у нас есть коллективное руководство – об этом я говорил тебе раньше, - все основные проблемы мы обсуждаем на заседаниях этого коллективного руководства, всегда, с самого начала,
с тех пор, как образовалось наше движение. Я сказал больше: я имею право на то, чтобы говорить и выражать свое мнение на заседании Центрального комитета, на заседании Политбюро, на заседании Исполнительного комитета Совета министров, на заседании Национальной ассамблеи, и на самом деле мне нужно больше прав. Я не отрицал, что пользуюсь авторитетом, что у меня есть престиж так же, как многие другие товарищи пользуются авторитетом и имеют престиж в партии и у народа, и к ним прислушиваются
в нашей стране, к ним прислушиваются остальные, и первым к ним прислушиваюсь я.
Я сказал: мне действительно нравится слушать других и принимать к сведению их точки зрения.
Объяснив все это, я даже сказал: ладно, ну а что такое жестокость? Я сказал им, что люди, которые посвятили всю свою жизнь борьбе против несправедливостей, против преступлений, против злоупотреблений, против неравенства, против голода, против нищеты, против бедности, борьбе за то, чтобы спасать жизни детей, больных, за то, чтобы искать рабочие места для всех трудящихся, за то, чтобы обеспечить продуктами питания все семьи, которые посвятили жизнь всему этому, не могут быть жестокими. И я спросил: что такое жестокий? Жестокой можно назвать в действительности капиталистическую систему, виновную в том, что существует такая нищета, такие бедствия, капиталистический эгоизм, капиталистическая эксплуатация.
Жесток империализм, он виновен в смерти миллионов людей. Сколько человек погибли в Первой мировой войне? Не знаю, кто-то сказал, что четырнадцать, восемнадцать, двадцать миллионов. А сколько погибло во Второй мировой войне? Более пятидесяти миллионов человек. А кто вызвал эти смерти и катастрофы? Ведь кроме убитых остались изувеченные, остались слепые, остались инвалиды, еще несколько десятков миллионов человек. А сколько осталось сирот, сколько добра было уничтожено, сколько человеческого труда было сметено с лица земли, кто был виноват в этом? Империалистическая система, капиталистическая система, борьба за распределение рынков, борьба за распределение колоний – в Первой мировой войне и во Второй мировой войне. Они были ответственными за эти десятки миллионов погибших.
Кто действительно жесток: те, кто борется за мир, те, кто борется, чтобы положить конец всей этой нищете, всей этой бедности, всей этой эксплуатации, те, кто борется против системы, или система и те, кто поддерживает и помогает ей? Кто жесток? Янки
во Вьетнаме убили миллионы человеческих существ и сбросили на эту маленькую страну, боровшуюся за свою независимость, как я уже сказал раньше, больше бомб, чем все сброшенные за Вторую мировую войну. Это ли не настоящая жестокость? Неужто такую систему можно назвать демократической?
Я, кроме того, объяснил, как, например, Рейгана выбирают голосованием,
в котором участвует едва ли половина североамериканцев, при этой так называемой демократии он выбирается тридцатью процентами голосов, а Рейган наделен властью, какую не имели даже римские императоры, хоть римский император, такой сумасшедший, как Нерон, мог заставить поджечь Рим. Не знаю, правда ли это, или выдумка Светония, исторический ли это факт или сказки историка, когда он говорит, что Нерон поджег Рим и принялся играть на лире. Как будто верно, что все императоры присутствовали на этих играх в цирках, где – обо всем этом говорят историки – заставляли гладиаторов убивать друг друга или бросали христиан на съедение львам. Эти теперешние императоры имеют больше власти, чем прошлые, потому что Рейган может разжечь ядерный костер, намного хуже того, какой мог зажечь в Риме Нерон.
Ядерный костер может испепелить католиков, буддистов, мусульман, индуистов, последователей Конфуция в Китае и также последователей Дэн Сяопина и Мао Цзэдуна, христиан, протестантов и католиков, богатых и бедных, нищих и мультимиллионеров, молодых и старых, детей и стариков, женщин и мужчин, крестьян и землевладельцев, рабочих и промышленников, предпринимателей и пролетариат, интеллигенцию, специалистов – все могут погибнуть в пламени этого ядерного костра. Не думаю, что
в этом случае, пока мир горит в ядерном костре, у Рейгана было время садиться играть на лире, потому что ученые уже подсчитали, что за несколько минут, или за несколько часов, или за несколько дней, или за несколько месяцев жизнь на Земле исчезнет, за исключением, быть может, некоторых насекомых, более приспособленных к тому, чтобы выдержать ядерное излучение; говорят, что тараканы обладают огромной сопротивляемостью. Так что Рейган может превратить этот мир в мир тараканов, у него есть чемоданчик с кнопками, с ядерными кнопками, и известно, что если он, используя эти кнопки, отдаст приказ, вспыхнет ядерная война. Так что эти теперешние императоры имеют гораздо больше власти, чем прежние, и это называют демократией, и внешне в ней нет ничего жестокого. Все эти страны, которые ты упомянул, - Англия, ФРГ, Италия, Испания и все остальные, - в которых так расхваливают демократию, входят, кроме того, в НАТО и участвуют в этом невообразимом явлении, и это называют демократией. Это демократия, которая характеризуется безработицей: три миллиона безработных в Испании, еще три миллиона – во Франции, три – в Англии, два с половиной – в Германии, ты видишь, что во всех этих странах существует безработица.
Но я не хочу вдаваться в большие подробности, я признаю, что есть прогресс, и признаю, что современная Европа – это не средневековая Европа, не Европа времен конкисты, не Европа, которая сжигала живьем религиозных диссидентов, это уже не Европа колоний. Конечно, это неоколониалистская Европа, Европа с империалистической системой. Но я готов признать, что был некоторый прогресс; не знаю, чем они так гордятся, не знаю, гордятся ли они успехами, достигнутыми за несколько лет, когда они оставили позади фашизм и бойни двух последних мировых войн, развязанных ими. Однако я еще не видел, чтобы в ясной и решительной форме признали и подвергли исторической критике века рабства, века эксплуатации и зверств, которые пережил мир
