Андрей Посняков - Золото галлов
Беторикс вместе с проснувшимся Летагоном поднялись на корму, любуясь мерцанием волн. Кроме неповоротливых, влекомых медлительными волами, аудикарий, по Тибру плавали и другие суда – куда более верткие и быстрые: рыбацкие челны, изящные и стремительные лодки, перевозящие муниципальную почту и служащих, шикарные, с тяжелыми балдахинами, ладьи состоятельных господ. Один из таких корабликов как раз и маячил за кормой.
– Что-то он нас никак не обгонит, – прищурился от солнца Летагон Капустник.
Некрасивое, мосластое лицо его все еще хранило на себе явные следы недавнего сна.
– А зачем ему нас обгонять? – Беторикс пожал плечами. – Катается себе какой-нибудь богатый бездельник, пьет вино, любуется видами. Глянь, красота-то какая! Какой богатый закат! Нет, не зря все-таки все художники приезжали рисовать в Италию.
– Нет, это не судно богача, – всмотревшись, с ленцой пояснил сменившийся с вахты Тит. – Это наемная лодка. Таких много трется у пристани. Вдруг кому-то срочно понадобится в порт или просто не будет охоты тащиться на попутной барже. Вот и нанимают люди. Дорого, не всем по карману.
Гладиатор смачно зевнул, прикрыв рот рукою:
– Поня-атно. Только, что-то это такси не очень-то торопится.
– Что торопится? – изумленно переспросил матросик.
– Ну, лодка эта.
– Все от нанимателя зависит. Может, просто наняли покататься. Какая-нибудь богатая молодежь.
Уже начинало темнеть, и баржи, одна за другой, приткнулись к излучине, встав на ночлег. Неспешно причалили, неспешно бросили якоря, матросы неспешно разложили костер – чем дальше от Рима, тем более спокойно протекала жизнь.
– Все правильно – нынче мы никуда не торопимся, – усаживаясь к костру, пояснил все тот же Тит, которому, видать, нравилось общаться с новыми людьми. – Вот ближе к осени – другое дело! Уж тогда начнется – молодое вино, оливки, зерно! Тогда никаких ночлегов, лишь факельщики впереди… Очень красиво смотрится: ночь, и оранжевые движущиеся точки. Словно светлячки.
– Да, – согласно кивнул Беторикс. – Представляю.
А Летагон ничего не сказал, он вообще отличался немногословием и больше делал и думал, нежели говорил – отличное качество, между прочим. Вообще, Капустник оказался человеком весьма надежным, из тех, кому можно было полностью доверять. Единственное, о чем сейчас сожалел Виталий – так это то, что Летагон не раскрылся перед ним раньше – не было на то приказа. А ведь тогда все бы по-другому пошло. Хотя и так… Цели-то все же добились! Галльское золото свое дело сделало!
Сидевшие у костров лодочники, поужинав, затянули протяжные песни, вовсе не те, что напевала изнеженная римская молодежь, нет, эти были совершенно другие – очень мелодичные, грустные, скорее всего – очень древние, этрусские.
Галльский Вепрь даже вздрогнул, ну до чего же похоже:
– То не вечер, то не ве-е-чер…
А другая сильно напоминала «Домбайский вальс» Визбора… а третья – вообще почти что про Щорса:
Шел отряд по берегу, шел издалека,
Шел под красным знаменем командир полка-а-а…
А-а-а-а, командир полка…
Закрыв глаза, Виталий тут же представил себе очередной слет реконструкторов, где-нибудь в Старой Ладоге или под Выборгом. Звездные ночи. Такие же вот костры, песни… Рядом – упившийся в умат алкоголик валяется мертвым телом, между прочим – в полном и абсолютно достоверном костюме франкского графа времен первых Меровингов.
– Господин… – Беторикса потянул за рукав подошедший парнишка – похоже, что их охраны.
– А? Что? – гладиатор быстро протер глаза, возвращаясь к реальности.
– Какие-то женщины спрашивают, нет ли у нас никого из Массилии? Вы не оттуда случайно?
– Нет.
– Тогда я им так и скажу.
Стражник повернулся, намереваясь уйти, но окончательно пришедший в себя Беторикс проворно схватил его за край туники:
– Постой! А что за женщины-то?
– Обе – жутко красивые! Это даже сейчас, в темноте заметно.
– И как же ты их разглядел – в темноте?
– Так костры… звезды… Верно, эти женщины приплыли на наемной лодке – она все время позади нас маячила.
Гладиатор быстро вскочил на ноги:
– Красивые, говоришь… Ну, пойдем, покажешь, что там за дамы?
– Но они спрашивают про…
– Я не из Массилии, да. Но вот мой спутник… Нет, нет, не надо никого будить, пусть себе спит – ежели что, я его растолкаю.
– Как тебе будет угодно, господин.
Парнишка проводил гладиатора до росших вокруг костровой поляны кустов смородины и дрока, за которыми угадывалась дорога а чуть дальше – какое-то приземистое строение, скорее всего – постоялый двор.
– Ну? – замедляя шаг, молодой человек поежился от ночной прохлады. – И где же твои женщины?
– Только что тут были… Эй, любезнейшие дамы! Эй!
Две закутанные в плащи фигуры тотчас же выступили из-за кустов.
– Ты привел массилийца, Деций?
– Ну… – парнишка замялся. – Вроде как есть тут кто-то из Массилии. Сами-то поговорите – вот…
– Всегда рад видеть столь достопочтенных матрон, – выйдя вперед, поклонился Беторикс…
Своих чувств он сейчас он не показал, хотя, признаться, был весьма удивлен. А вот дамы таковыми вовсе не казались!
– Луция! Лесбия! Откуда ж вы здесь? Куда едете?
– Ищем тебя, гла…
– Т-с-с! – Лесбия резко оборвала подружку и, призывно махнув рукой, шепнула: – Пойдем-ка к дороге, гладиатор… поговорим.
Ну, конечно же хитроумная Лесбия почти сразу же опознала в притворившемся массилийским греком щеголе знаменитого гладиатора, любовника своей подруги, которого, правда, и видела-то всего пару раз, однако хорошо запомнила – да столь видного парня трудно было бы не запомнить!
– Узнала, узнала, чего уж, – негромко хохотнула матрона, глядя, как Луция бросилась гладиатору на шею.
– Боги, боги! А, знаешь, я ведь не поверила в то, что ты мертв. Чтобы какие-то либитинки справились с Галльским Вепрем? Да не может такого быть!
Откинув с головы юной госпожи покрывало, Беторикс с жаром поцеловал девушку в губы. Он и в самом деле был рад – все ж хоть довелось проститься по-человечески. И пусть их отношения и нельзя назвать любовью, однако ведь, окромя сугубо плотского влечения, имелось там что-то еще, нечто такое, ради чего госпожа Маргона вдруг, ни с того ни с сего, наняла лодку, примчалась, нашла.
– И я рада… рада, что ты жив. Нет, в самом деле, рада. Уезжаешь в Массилию? Надолго?
– Надолго, – погладив девушку по волосам, твердо признался Галльский Вепрь.
– Жаль… ну, что же – хоть слава богам, что жив, – Луция улыбнулась. – Как только Лесбия рассказал про тебя, я…
– Эй, эй! – гладиатор шутливо погрозил пальцем. – Как вообще вы меня нашли?
Подружки переглянулись и фыркнули:
– А мы – не римская стража. Если ты заметил – мы гораздо умней. Беглый гладиатор – якобы мертвый – переодевшись греком уезжает в Массиилию… Понятно, почему не зашел.
– Да откуда вы вообще взяли, что я еду в Массилию? – не сдержавшись, воскликнул молодой человек. – Ничего такого я, любезнейшая госпожа Лесбия, тебе не говорил.
– Не говорил, да, – со вздохом призналась матрона. – Но, любопытство, увы, оказалось сильнее меня. Ничего не поделаешь, такими уж нас, женщин, создали боги.
– Так ты следила за мной?!
– Ну да, послала парочку человечков. Еще подумала – мало ли. Начнет кочевряжиться Милон. От этой собаки можно ожидать любой подлости, одно слово – политик. Клодия ведь он убил! А уж расправиться с беглым рабом – это такая мелочь, что и говорить нечего.
– Но – Массилия?
– Это уже потом. Мои люди, уж извини, присматривали за тобой, охраняли. И видели, как ты договаривался с корабельщиком. Мало того – с ним договаривался и другой. Человек, который тебя ненавидит!
Беторикс повел плечом:
– Но у меня в Риме нет врагов!
– Так тебе кажется – враги есть у всех. Тот человек тоже плывет в Массилию. И случайно увидел тебя. Сразу же спрятался, укрылся… а уж потом – в таверну, к корабельщику. Мои люди доложили мне все, – Лесбия прищурилась. – «Медная голова» – так называется судно?
– Да, – сглотнув слюну, отрывисто кивнул молодой человек.
– Поплывешь на другом, вот… – Лесбия вытащил из складок плаща свиток. – Это письмо к Фабию Русу – кормчему «Золотой гидры». Он отправляется в Массилию через три дня – ты как раз успеешь. О, не благодари, не надо. Клянусь Аполлоном, ты и так уже меня отблагодарил тем, что попортил кровь Милону. К тому же мы с Луцией – подруги, ты – ее друг. А друзьям надо помогать, ведь так?
– И никак иначе! – от души кивнув, Беторикс тут же поинтересовался тем подозрительным незнакомцем, о котором только что рассказала Лесбия.
И сильно задумался, словно воочию представив портрет: юркий шустрый смуглый молодой человек с миндалевидными, похожими на две оливки, глазами. Говорит эмоционально, словно бы удивляется – «Да ну?», «Да неужели?»
