Сергей Шхиян - Гиблое место
Мы въехали в лес, но дальше пришлось идти пешком. Лес был густой, тропинка узкая, и верхом было не проехать. Даже я ковылял на своих травмированных ногах.
— Чего это стрельцы на нас взъелись? — спросил Крайний. — Мы вроде ничего плохого не сделали.
Я объяснил, в чем дело.
Как всегда, начались споры о справедливости. Почему-то чем ее меньше, этой самой справедливости в нашем отечестве, тем чаще тема правды становится предметом всеобщего обсуждения. Причем правды и справедливости жаждут все, и низы, и верхи, только понятие о них у каждого свое.
— Что будем делать? — негромко, чтобы разговора не слышали волонтеры, спросил меня Минин. — Крестьянам нельзя возвращаться домой, их тут же всех переловят и перебьют.
Вопрос был сложный. Куда девать конный отряд из семнадцати человек, я не знал. Деньги на их прокорм у меня были, но что с ними делать, куда применить, я не представлял.
— Ладно, что заранее думать, — неопределенно ответил я. — Проводим тебя, а там видно будет.
— Ты что, собрался со мной идти до Нижнего Новгорода?
— Посмотрим. Еще нужно попасть на хутор и откопать казачий клад. Ты сможешь с такими ценностями один добраться до дома?
— Если только на струге по Оке.
— Не опасно? Стенька Разин на Волге не балует?
— Это кто такой? — не понял Кузьма.
— Наш народный герой, разбойник. Вроде, — задумался я, подбирая известный Минину персонаж, — вроде Ивана Болотникова.
— И о таком не слышал, — признался Кузьма.
— Восстание такое было, — нетвердо ответил я, не помня точно даты крестьянской войны, затеянной этим действительно выдающимся человеком.
— Мало ли у нас на Руси бунтовщиков, всех не упомнишь, — извиняясь, сказал Кузьма.
— Это точно, у нас всегда не хватает хлеба, но не желающих захватить власть.
— Опять ты, Григорьич, загадками заговорил. Очень вы, закордонные люди, любите непонятно говорить!
Продвигались мы медленно. Лес был густой и нехоженый. Направление мы взяли на юг, чтобы не попасться на пути стрельцам и в то же время продвигаться в сторону хутора с казацким кладом. Можно было предположить, что, не обнаружив нас в поместье, карательный отряд снарядит за нами погоню, или устроит облаву.
Так что стоило подстраховаться и появиться только там, куда еще не дошли слухи о наших ратных подвигах. Минин лучше меня ориентировался на местности и предлагал направление. За разговорами мы вышли к большой дороге.
— Нужно выслать вперед дозор, — предложил я.
— Зачем? — не согласился Кузьма. — Нам нужно убраться отсюда поскорее и подальше, мы и так потеряли много времени. Коли стрельцы захотят нас искать и перекроют дороги кордонами, нужно будет пробиваться с хода.
В этом мнении был резон. Однако и слабое место, если мы наткнемся на главные силы Сомова, то уйти будет трудно, и потерь не избежать.
— Давай лучше проверим, есть ли кто на дороге, и будем решать. Учти, что у стрельцов пищали, а у нас только белое оружие.
— Я сбегаю, — предложил парнишка по прозвищу Кнут, — я глазастый!
— Давай, беги, — согласились мы. — Только быстро, одна нога там, другая здесь.
Парнишка исчез в зелени придорожных кустов. Наше усталое от долгого пешего пути воинство село отдыхать. День клонился к вечеру, было тепло и сыро. За спешным отступлением никто не озаботился о провианте. Впрочем, крестьяне, привыкшие к частым вынужденным голодовкам и церковным постам, не роптали.
Прошло около часа, а Кнут все не возвращался. Я начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего плохого. Как всегда, результатом спонтанных, непродуманных действий является лишняя головная боль. Мы не оговорили с разведчиком ни времени его дозора, ни места встречи на случай непредвиденных обстоятельств. Потому теперь непонятно было, что делать дальше: сидеть на месте было опасно и невыгодно в тактическом отношении; бросать мальчика на произвол судьбы и идти другим путем не хотелось.
— Подождем-еще немного и тронемся, — предложил Минин, наверное, думавший то же, что и я.
Прошло минут двадцать, Кнут так и не вернулся. Начинало смеркаться.
— Пойдем вдоль дороги, — решил я.
Идея пробираться сквозь густой кустарник соратникам не понравилась. Начался недовольный ропот:
— Чего нам бояться! — по-былинному хвастались волонтеры. — Да мы кого хочешь на одну руку положим, да другой прихлопнем, мокрое место останется!
Однако мы с Кузьмой были непреклонны, и отряд начал медленно двигаться вперед вдоль большака. Сначала все было тихо, но минут через пятнадцать где-то впереди заржала лошадь. Мой донец откликнулся, за что получил от меня кулаком в лоб.
— Стреножить коней, — приказал я, после чего спешился и запалил фитиль у пищали.
Дальше мы пробирались с максимальной осторожностью. То, что впереди нас ждет засада, мне подсказывала не только интуиция. Появилось ощущение приближающейся опасности. Пробираться сквозь густые заросли без шума не получилось. Минин то и дело шепотом ругал неосторожных дружинников. Запахло дымом.
Нужно было как можно тише подобраться к людям у костра и выяснить, кто они такие, и что делают в лесу.
— Я пойду один, — решил я, — а ты возьми пищаль и жди сигнала, в случае чего стреляй.
Минин собрался возразить, но передумал и взял самопал. Я начал красться к дороге, внимательно смотря под ноги, чтобы под ними не затрещала сухая ветка. Метров сто прошел беспрепятственно. Впереди показался просвет в деревьях. Дальше я продвигался где ползком, где на четвереньках. Наконец кустарник кончился. Впереди было открытое место. Я залег и осторожно высунул голову из-за укрытия.
Нас ждали. Пять пищалей было направлено на место у поворота дороги, где стрельцы рассчитывали увидеть нас. Связанный по рукам и ногам парнишка Кнут лежал ничком на земле. Я узнал его по синей рубахе. Нападать в одиночку на пятерых профессиональных солдат мне никак не светило. Пришлось отползать назад со всеми возможными предосторожностями. Мою возню в кустах в засаде не услышали, и я беспрепятственно вернулся к отряду.
— Что будем делать, народный герой? — спросил я Минина.
К имени «народного героя» Кузьма притерпелся, воспринимал, как мое очередное чудачество.
— Нападем сзади, что здесь думать.
— Убивать стрельцов не хочется, — признался я, — ничего они нам плохого не сделали.
— Как поймают, такое сделают, по-другому запоешь. Очень ты, Григорьич, диковинный, не от мира сего… Ну, да дело у нас честное, христианское, может, ты и прав. Незачем зря русскую кровь лить. Давай попробуем их в полон взять. Получится — хорошо. Нет — как Господь рассудит.
Воевать с тройным превосходством в живой силе всегда приятнее, чем наоборот. Тем более, что волонтеры, вдохновленные недавней победой, рвались в бой и были полны воинского энтузиазма. Операцию мы спланировали и провели вполне прилично. Стрельцы ожидали нас на дороге и не успели «переориентироваться». Только один десятник выпалил из своего короткого самопала. К счастью, ни в кого не попал. Произошла короткая рукопашная схватка, в которой верх оказался наш за явным преимуществом в количестве бойцов и энтузиазме.
Наш лазутчик парнишка Кнут оказался живым и почти невредимым. По его молодости лет стрельцы не приняли паренька всерьез и задержали на всякий случай, чтобы он не выдал местоположение засады.
Мы с Кузьмой преступили к допросу пленных. Солдаты, смущенные своим ротозейством и поражением, отвечали охотно. От них мы выяснили, где Сомов поставил свои сторожевые пикеты. Это было большое дело, можно было выскользнуть из кольца без столкновений с противником.
Оставался открытым один вопрос, как, не убивая, задержать на месте стрельцов, чтобы они не успели навести на нас всю свою команду. Кто-то предложил забрать лошадей, а самих солдат связать. Мысль была здравая, и мы ею воспользовались. Правда, она не понравилась самим побежденным, но их мнение не было решающим.
Оставив пленных самостоятельно развязывать путы, мы, пользуясь полученной информацией, поскакали по свободной от дозоров дороге. Стрельцы нас не обманули. Действительно, на ней не оказалось никаких кордонов. Отдохнувшие лошади взяли высокий темп и шли хорошей рысью. Обычной рысью лошади проходят двенадцать верст в час, мы двигались еще быстрее. Это, конечно, не гонка на «Феррари», но скорость вполне достойная, в три раза быстрее, чем у пешехода.
Стемнело. На наше счастье, ночь была лунная, как в таком случае говорят, «хоть копейки собирай», и за два часа мы отмахали почти тридцать километров. Минин хорошо знал дорогу и сумел найти съезд с большака к нужному нам хутору, К полуночи мы оказались на месте.
Здесь ничего не изменилось, только что свежие могилы уже заросли молодой травой. Изба проветрилась, и теперь больше ничто не напоминало о недавней драме.
