Андрей Мартьянов - Большая охота
Хайме вскорости исчез, сославшись на некое срочное дело. Едва попрощавшись с ним, Казаков ухватил Гунтера за рукав.
– Слушай, тут такое дело… Ты ведь вроде бы хорошо историю изучал, не то что мы, dvoechniki… Хочу кое-что выяснить у тебя… касательно исторических прецедентов…
– Пожар в мессинской гавани? Не было, – категорически отрезал фон Райхерт. – А вот захват Кипра – был. То есть будет. В апреле следующего года.
* * *
«Кипр, Кипр, – вот уже седмицу многоопытная мадам Элеонора Пуату не могла понять, почему события, столь неожиданным образом совпавшие с днем свадьбы ее драгоценного отпрыска, кажутся ей подозрительным. – Конечно, византийцы на весь мир прославились своим коварством и умением предавать союзников, но подобная выходка не сулит им никакой пользы. Нанять компанию нищебродов, чтобы поджечь крестоносный флот! Это надо додуматься! Не могли же подручные Комнина не понимать, что кого-нибудь из исполнителей поймают и вытрясут из него сведения! Расплачиваться кипрскими деньгами! Нет, что-то здесь нечисто…»
Для внесения ясности королева-мать на следующий же день после памятного допроса призвала очевидца, Сержа де Шательро. После долгой и вдумчивой беседы со старой дамой Казаков выскочил из ее шатра, как ошпаренный, и помчался на поиски покровителя, де Фуа. Дабы высказать драгоценному шефу все, что наболело на душе и в сердце.
Поиски оказались тщетными – мессир Ангерран как сквозь землю провалился. Вроде бы и лагерь не покидал, час назад его встречали там и видели здесь, но где он находится сейчас, ответить затруднялись. Обозленный Казаков наведался к фон Райхерту – пожаловаться на жизнь. Но и там Сергея ждало разочарование. Ушлый немецкий офицер окончательно поставил крест на XX веке и стремительно врастал в жизнь века XII – обрастал полезными знакомствами, приятелями и нужными людьми.
– Как же иначе? – объяснил он свою стратегию. – Мы ведь никто. Ни званий, ни чинов, ни земель с вилланами. Жить на что будем? На подачки щедрых покровителей? Так их еще найти надо, этих покровителей. У нас, конечно, есть в запасе лоншановская казна, однако она не бездонная. Мы и так уж изрядно потратились. А нам еще в Константинополь добираться, если ты не забыл.
– Да чего ты скопидомничаешь?! – взвыл Казаков. – Кто мне про здешний курс валют рассказывал, а? Замок Дувр, и тот всего за семь тысяч фунтов отстроили, а тебе от Лоншана в наследство досталось тыщи три в самоцветных каменьях. Да за эти деньги пол-Мессины скупить можно! Может, ты их в карты проиграл?!
– Успокойся, целы лоншановские денежки, – нехотя признался Гунтер. Оставшиеся пока неразменными драгоценности он разделил на несколько частей и меньшую часть на всякий случай носил с собой, большую отдал на сохранение семейству Алькамо – разумная мера предосторожности, учитывая процветающее в крестоносном воинстве мелкое воровство. – Только ты на них не очень-то надейся…
– …А, зажилить решил?!
Гунтер выразительно поднял бровь и покрутил пальцем у виска:
– Ты идиот или прикидываешься? Если хочешь, я тебе хоть сейчас могу половину отдать. Речь-то не об этом. Нам здесь жить, понимаешь? Долго жить, может быть – всегда. Так вот, с одной стороны, полутора тысяч фунтов тебе и впрямь хватит до конца жизни – купить домик у моря, развести огород и тратиться только на еду и одежду. Это если чисто теоретически. А если практически – представь, живет одинокий богатый чудак, ни покровителей у него, ни охраны, ни худо-бедно крепости, чем занимается – непонятно… понимаешь, к чему клоню?
– Ага, – буркнул Сергей. – Хочешь сказать, не пройдет и полгода, как меня за мои же кровные зарежут втихаря?
– Как вариант… Но скорее всего, в один прекрасный день в твой маленький, уютный, хорошо обставленный домик припрется местный лендлорд со своими гвардейцами, или бейлиф с городской стражей, или толпа крестьян с топорами и вилами. Первый скажет, что ты незаконно поселился на его земле, и за это он конфискует твое неправедно нажитое имущество, а тебя самого на всякий случай запихает в сырой подвал. Второй заявит, что ты не платишь налог такой и налог сякой, и сделает то же самое, а тебя упечет в городскую тюрьму. Крестьяне же не будут подводить под свои действия законодательной базы – они просто дом спалят, а из-за денег передерутся. Богатый бездельный одиночка для них либо вор, либо колдун, третьего не дано. Это только в просвещенном двадцатом веке, когда вся система законов направлена на защиту прав индивидуума, стало возможным появление сытых ленивых котиков-рантье – а в брутальном средневековье личность, не интегрированная в социум, попросту не имела шансов на выживание.
– М-да, – был вынужден согласиться Сергей. Эта сторона средневековой жизни как-то ускользнула от его внимания. – Так вот почему ты все время при Его величестве трешься – интегрируешься, стало быть, в местный социум…
– При величестве ошиваюсь не я, а Мишель, – резче, чем следовало, ответил Гунтер. – Я пока что сам по себе – бегаю с поручениями. Но – да, врастаю. Впрочем, ты ведь тоже вроде бы не в облаках витаешь – работодатель твой тобой, похоже, доволен?
– Иметь его конем, этого работодателя… – проворчал Серж. – Ты, кстати, его не видал случайно? Этот хмырь сулил мне по четыре безанта в седмицу за исполнение всяких там поручений, но до сих пор ни одного не заплатил. А я его найти не могу, чтобы жалование стрясти. Как думаешь, за успешную ловлю злоумышленников полагается прибавка? Да, и ты ведь мне так и не сказал – ну, было нападение крестоносцев на Кипр, и чем оно закончилось?
– Ангеррана не видел. А что до Кипра, то захватили его, – коротко ответил знаток истории Гунтер. – И сдали в найм тамплиерам. Только в нынешней истории, похоже, это событие произойдет не в апреле, а в ноябре.
– Апрель, ноябрь, какая разница? – отмахнулся Казаков. – Главное, захватили. Значит, все идет по плану. Знаешь, я – душа простая, такими вопросами предпочитаю не париться. Живу сегодняшним днем – прошлое, типа, уже прошло, будущее пока не настало…
– Хорошо тебе, – рассмеялся Гунтер, но тут же посерьезнел. – У меня, наверное, душа немножко посложнее, так что я тут поразмыслил на досуге… Мне эти события в гавани крайне напоминают поджог Рейхстага в одна тысяча девятьсот тридцать девятом – масштаб, конечно, иной, но подоплека примерно та же. Провокация чистой воды. Так что, во-первых, ищи, «qui prodest» – «кому выгодно». А во-вторых, помни: история мутная, и ты в ней напрямую замешан. Рано или поздно в таких делах обязательно ищут крайнего – так что будь очень осторожен, Серж, лишний раз не выпячивайся…
Нельзя сказать, что подобные напутствия успокоили и без того расстроенные нервы Казакова. Едва выйдя от приятеля, он с удвоенной энергией взялся за поиски своего работодателя – но так и не преуспел, ни в этот день, ни в последующий.
Мессир де Фуа изволили объявиться двумя днями позже, и причину своей отлучки разъяснять подчиненному не пожелали. Когда же Серж, тщательно обдумав предысторию событий в мессинском порту и старательно подбирая слова, заявил, что его работодатель был на удивление хорошо осведомлен о готовящемся поджоге, Ангерран только весело хмыкнул:
– Не буду спорить, знал. Что с того?
– Да ничего хорошего, – угрюмо буркнул Казаков. – Не нравятся мне такие игры, вот и все. Знаете, мессир Ангерран, там, откуда я родом, вашего фальшивого «купца с Кипра» назвали бы подставой, а то, как вы использовали меня, называется «играть втемную».
– Не понимаю, – равнодушно пожал плечами де Фуа. – И что?
– А то, что я не сажусь играть, когда не знаю правил! – повысил голос Сергей. – Вы состоите при дворе короля Ричарда. При этом натравливаете этого здоровенного дурака на Кипр. Это означает для него войну с союзниками, дополнительные расходы, людские потери, задержку в сроках. Сначала Мессина, затем Кипр, потом что-нибудь еще, в итоге войско будет изрядно ослаблено еще на подходах к Святой Земле… Слушайте, уважаемый, а вы часом не на Саладина ли работаете?
Светло-голубые глаза де Фуа вдруг сделались удивительно холодными и колючими:
– Дорогой Серж… что-то я не припоминаю, чтобы мы вместе с вами шли через Аравийскую пустыню… или гнили в арабской тюрьме… или делили последний бурдюк воды и кусок хлеба. У меня нет причин откровенничать с вами. Я вас нанял и согласился научить жить… в наших временах. И мы вроде бы понимали друг друга: я говорю, вы исполняете. А уж на кого я работаю и каковы мои цели – это не ваше дело, я понятно изъясняюсь?
– Да, но…
– Соблаговолите заткнуть пасть и слушать! – рявкнул вдруг мессир Ангерран. Казаков невольно попятился. – Этот мир вам чужой, так не все ли вам едино – Ричард, Саладин, Комнин, Барбаросса? Или вы вдруг стали горячим сторонником этого, как вы изволили выразиться, здоровенного дурака с нелепым прозвищем Львиное Сердце? Или там, у вас, принято господину отчитываться перед слугой?
