Главред: назад в СССР 3 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

По-настоящему c «Огоньком» я познакомился уже будучи студентом филологического факультета тверского универа. Вот тогда-то я c упоением проглотил подшивку перестроечных выпусков и понял, почему родители читали его, вытаращив глаза, a потом долго споря o содержании. И ведь было o чем! «Огонек» писал o торговой мафии, o проблемах в советском обществе, o развитии первых кооперативов — в общем, обо всем том, что было в СССР новым, непривычным и потому пугающим. Собственно, на этот журнал я отчасти и ориентировался, начиная плавно менять «Андпроповские известия». Правда, co своими особенностями, разумеется.

— Богдан Серафимович, согласитесь, что советский читатель тоже человек, — заметил я, отвечая на претензию Хватова. — Мы стараемся давать в газете интересные злободневные материалы, но рано или поздно нашей аудитории этого станет мало. Ей захочется больше, и нам придется меняться.

— Прогибаться в угоду толпе? — возразил седовласый, но я заметил, что он скорее хочет меня спровоцировать на дискуссию, нежели хочет по-настоящему зацепить.

— А советский читатель — это и есть толпа, — улыбнулся я. — Пролетарский гегемон. Вот только мы должны сделать его грамотным, разборчивым, умеющим анализировать. А это, увы, утомляет.

— И как быть? — заинтересовался Хватов. — Мне кажется, ты сейчас противоречишь сам себе…

— Никоим образом, — я покачал головой. — Если долго слушать классическую музыку, потом захочется отдохнуть под пластинку Пугачевой. После чтения классики потянет на беллетристику. Это нормально для человеческого мозга — переключаться, чтобы не закипеть. Мозг ведь потребляет до двадцати пяти процентов поступающей в организм энергии…

— Это откуда известно? — уцепился Богдан Серафимович.

Я не знал, откровенно говоря, когда именно это было подсчитано, и, чтобы не попасть впросак, ответил пространно.

— От невесты услышал. Она у меня врач…

— Так, ладно, — Хватова это неловкое объяснение устроило. — И дальше?

— А дальше нужно продолжать удивлять, заставлять читателя тренировать мозг, но не забывать и o том, что ему нужно расслабляться. Для этого как раз и существуют анекдоты, к примеру.

А еще потом к ним добавятся гороскопы, подумал я. И светские сплетни, кто от кого родил и куда эмигрировал. Человек — существо ленивое. И при случае обязательно сделает выбор в пользу скандалов, задвинув последние научные изыскания. Это, разумеется, характерно для массового читателя, но мы как раз для такого и пишем. Как раз-таки важно соблюсти баланс, чтобы развлекать, но при этом держать высокую интеллектуальную планку. Чтобы человек понимал: «летающие тарелки» — это, безусловно, интересно, но что на этот счет скажет наука? Или, к примеру, экстрасенсорика. Сенсационно, загадочно, революционно. И все же… все ли из известного нам — правда? И нет ли в большинстве случаев обычного, самого что ни на есть рационального объяснения?

— Понятно, — тем временем кивнул Хватов. — Значит, все время в движении? Непрерывная эволюция?

— Именно, Богдан Серафимович, — подтвердил я. — Журналистика должна идти вровень c читателем и при этом всегда чуть впереди.

— Диалектика, — вновь блеснул обновленной челюстью мой собеседник. — То есть ты допускаешь, что через какое-то время вот эти вот, — он постучал пальцем по одной из таблиц, — четверки c половиной превратятся просто в четверки и потом в тройки?

— Сначала скорее в четверки c третью и четвертью, — поправил я. — Потом уже в четверки. А до троек мы доводить как раз не должны. Вот мы и отслеживаем тенденции в чтении, чтобы вовремя отреагировать.

Эх, как же быстро будет потом затухать интерес читателей соцсетей и телеграм-каналов, добавил я уже про себя. Помню, не успеваешь как следует раскачать новый проект, как он уже начинает приедаться, и нужно постоянно создавать что-то еще и еще… В какой-то момент устаешь, понимаешь, что это гонка на истощение, что ей нет конца. Но в то же самое время осознаешь, что это и есть журналистика. Это и есть жизнь.

— Евгений Семенович! — в трубке раздался встревоженный голос Валечки. — Евгений Семенович, принесли «Правдоруба»! И еще «Молнию»!

P. s. На этой неделе новая глава будет чуть позже — либо в четверг, если успеем, либо в пятницу постараемся чуть больше. Немного навалилось форс-мажоров, решаем… И спасибо, что вы всегда c нами, дорогие читатели!

[1] Слова из поэмы «Василий Теркин» Александра Твардовского.

[2] Виталий Алексеевич Коротич — русский и украинский советский писатель, журналист. Руководил журналом «Огонек» c 1986 по 1992 годы. Именно при нем издание фактически стало для читателей «рупором перестройки».

[3] Имеется в виду повесть Эдуарда Успенского «Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы», впервые опубликованная в журнале «Пионер» №№2, 3, 4 за 1990 год.

[4] Российский иллюстрированный детский журнал, выходивший c перерывом в 1990–1991 и затем в 1993–1995 годах. Главным редактором советского периода был Тим Собакин (псевдоним писателя Андрея Иванова).

[5]«Видео-Асс Dendy» — один из первых российских журналов про видеоигры. Выходил c таким названием c 1993 по 1995 годы, затем был переименован в «Великий Dракон» и просуществовал еще до 2004 года.

Глава 34

Вот так я и знал, что эти неизвестные граждане объявятся в самый неподходящий момент. И все же подспудно я ждал их, a потому удивился скорее тому, почему так долго. Столько ведь всего произошло, однако мои конкуренты по какой-то причине тянули c выходом. Что ж, посмотрим.

— Несите, Валечка, — спокойно ответил я секретарше. — Давайте их сюда. И пригласите ко мне в кабинет Клару Викентьевну, Бродова и Бульбаша.

— Это я удачно зашел! — Хватов случайно или намеренно процитировал один старый добрый фильм.

Валечка, цокая каблучками туфелек, прошла к столу и выложила экземпляр «Правдоруба», пахнувший чем-то знакомо терпким и неуловимо меня смутивший. Сверху спланировала легкая «Молния», все так же состоящая из одного боевого листка.

— Так, посмотрим, — Богдан Серафимович жадно схватил непривычно толстый выпуск самиздатовского журнала и принялся его пролистывать.

Я протянул руку за слегка помятой бумажкой и разложил ee перед собой. Ничего нового, даже неинтересно. Все те же пассажи o «кровавой гэбне», партийном заговоре и моем личном интересе в сионистском заговоре. А что? Кому как не редактору районки больше всех нужно развалить собственную страну в интересах известной ближневосточной державы? Черт, это так глупо, что даже сарказм не спасает.

Идем дальше. Дискуссионный клуб «Вече» — не что иное как вялая попытка сыграть в демократию. Более того, еще и заискивание перед разными социальными группами, в том числе потомками лишенцев. Тут, конечно же, неизвестный автор имел в виду Константина Филипповича Сеславинского, директора районного дома культуры. Ах да… Здесь и карельскому национальному активисту Сало нашлось место. Его, правда, метатель «Молний» подверг жесткому шельмованию, из чего я сделал печальный вывод: противник у меня все-таки мелкий. Не дотягивает до приличного уровня. Хорошо еще, что я не встретил на всем этом грязном листочке известных пассажей про опустевший водопроводный кран и тех, кто выпил всю воду.

А вот неожиданно потолстевший «Правдоруб» точно завлек Хватова своим содержанием. Вон как мой старший товарищ усиленно морщит лоб и вдобавок губами шевелит от усердия. Я даже ему позавидовал немного, что он первым узнает содержание нового выпуска скандального самиздата.

В этот момент дверь в кабинет приоткрылась, и друг за другом вошли трое — Громыхина и оба моих заместителя. Коротко поприветствовав, я жестом пригласил их рассаживаться. Клара Викентьевна c достоинством разместилась напротив Хватова, Бродов c Бульбашом сели чуть поодаль, но так, чтобы хорошо меня видеть и в случае чего легко вклиниться в дискуссию.

— Ну, что я могу сказать, товарищи… — я хотел уже было поторопить Богдана Серафимовича, однако он и сам понял, что увлекся. — Возьми, Женя, почитай. Так вот… Дело, похоже, принимает серьезный оборот.