Олег Шушаков - И на вражьей земле...
Вчера капитан Галушка прилетел на решете. Поэтому сегодня не летал. И завтра не будет. Инженер сказал, что его аппарат починят дня через три… А может, на чужой машине в рейд сходить? Угостить какого-нибудь самурая торпедой? Или взять бомб и махнуть, например, на Хакодате?
Он никак не мог позабыть белое, как мел, лицо Гали Якушенко…
Вчера, вернувшись из этого вылета, не заходя домой, он сразу пошел к ней. Постучал… Она открыла, улыбаясь, с малышом на руках. Года еще нет Ваське… В таком возрасте ничего они не запоминают. Теперь только на фотографии отца и увидит… Галушка стоял в дверях и мял в руках фуражку, не зная, что сказать… Но ему ничего не пришлось говорить.
Она сразу все поняла. И только спросила:
– Сам видел?
Он кивнул. И лишь после этого ее лицо стало белеть. Он испугался, хотел ее подхватить. Но она отвела его руки и молча закрыла дверь…
Постояв немного перед дверью вдовы своего лучшего друга, капитан домой не пошел. Вернувшись на аэродром, он заперся один в каптерке и напился вусмерть… Очнулся только утром. От стука в дверь… Открыл. В каптерку зашел военком полка старший политрук Гапоненко. Посмотрел на него, на пустую тару. Ничего не сказал и вышел…
Хороший мужик у них комиссар. Понятливый… Это, наверное, потому что сам летчик. Не во всех полках комиссары летали. Их полку в этом смысле повезло. И на эскадру ходил вместе со всеми…
Похмеляться Галушка не стал. Пришел домой трезвый. И вот сидит теперь на кухне и не знает, что делать дальше… А может, все-таки знает? Детей они не нажили. А любовь… А была ли она у них? Хотя у нее, во всяком случае, судя по слухам, любовей было достаточное количество…
Качая бедрами, к нему подошла жена. Ее халат был небрежно завязан, предательски открывая грудь. Она села к нему на колени и стала целовать.
«Какая же ты лярва…», – подумал Галушка, аккуратно спихнул ее со своих коленей и сказал:
– Хватит, Лариса. Не надо… Больше я с тобой жить не буду.
Она отскочила от него с вытаращенными глазами. А потом закричала что-то, схватила и разбила об стенку тарелку, стоящую на столе… Он молчал. А она бегала по кухне, что-то выкрикивая, разбила еще две или три тарелки… Он встал и ушел в комнату. Она прибежала за ним, продолжая орать. Распахнутый халат вообще уже ничего не скрывал. Галушка смотрел на эту женщину и думал: «И вот это… И только-то…». А потом ушел из дому.
Вот такая беда…
– Петр Никанорович, может, ты все-таки еще подумаешь? – Гапоненко вздохнул.
Галушка посмотрел на него и помотал головой.
Военком ситуацию понимал. И понимал, что эта женщина не постесняется, дойдет и до члена Военного совета. Но, глядя сейчас на этого крепкого парня, настоящего моряка, пилота, и просто хорошего человека, Гапоненко решил его отстоять. И пусть они там что хотят, то и делают! Эта баба совсем нюх потеряла! Замордовала мужика. И что тут еще говорить!.. Нет, он знает, что сказать, если придется! А, скорее всего, придется…
– Ладно, Петро, делай, как знаешь… Что я не человек, что ли? – старший политрук стукнул кулаком по столу и отвернулся, глядя в окно.
– Спасибо, Василь Палыч… – сказал капитан. Поднялся и вышел из кабинета.
С этого дня Галушка ночевал в каптерке. Откаряка была у него бронебойная: ремонт бомбардировщика. И, кстати, это была чистая правда.
Потом они несколько дней подряд бросали мины на фарватеры у Японских островов.
А двадцать второго августа снова атаковали торпедами самурайские линкоры и крейсера. Потому что в море вышел практически в е с ь Императорский флот…
В небо поднялось сорок машин. Все, сколько было исправных, на тот момент в полку. И эскадру они раздолбали. Но назад их вернулось только девять из сорока… А Галушка опять уцелел. Заговоренный он, что ли?
Инженер осмотрел его изрешеченный ДБ (как будто и не чинили до этого) и сказал:
– Ничего страшного. Летать будет… Через неделю.
Капитан кивнул и пошел в штаб. Возле штаба он увидел пустую, тихо урчащую «эмку». Краснофлотец Тюкавкин, командирский шофер, отлучился по естественной надобности. А мотор, как обычно, не заглушил. Галушка, не раздумывая, сел за руль, нажал на газ и поехал в город.
Нарсуд он нашел методом опроса местного населения. Петр написал заявление на развод и спросил:
– Когда?
Толстая, очкастая секретарша прочитала и глубокомысленно изрекла:
– Ну… Это будет зависеть от разных обстоятельств…
Галушка кивнул и вышел.
По пути в полк он заехал в винно-водочный и купил водки. На все деньги, что нашлись в карманах. Хватило еще на батон колбасы… Вернувшись на площадку, он подъехал к своему капониру. Штурман все понял без слов, подхватил ящик с бутылками и утащил в каптерку. А Галушка отогнал «эмку» обратно к штабу.
К нему, задыхаясь, подбежал краснофлотец Тюкавкин и попытался что-то высказать. Но Галушка холодно посмотрел на него и сказал:
– Заткнись.
Краснофлотец моргнул и подавился словами.
Командир четвертого минно-торпедного авиаполка майор Портанский сидел за своим столом, тупо глядя перед собой. Не было больше никакого четвертого минно-торпедного…
Вернувшись из боя, он сначала еще что-то приказывал, куда-то звонил, кого-то куда-то посылал. Подписывал какие-то бумаги… А потом вдруг взорвался, выгнал всех из кабинета, сел и обхватил голову руками. К чему эта суета… Полка больше не было.
В том, первом вылете, семнадцатого августа, он потерял девятнадцать самолетов и четырнадцать экипажей. Из сегодняшнего, второго вылета, не вернулась тридцать одна машина… Кого-то подобрали с воды летающие лодки. Почиковский звонил. Несколько экипажей… Везут…
Майору Портанскому хотелось достать ТТ и застрелиться… Там, в городке, десятки женщин ждут своих мужей, отцов своих детей. Но ждут напрасно… Что он им скажет? Господи, ну, почему он уцелел, а они погибли! Его торпеда попала! Стрелок-радист доложил… Они порвали самурайскую эскадру на части! Но, боже мой, как дорого за это заплачено…
Его глаза внезапно наполнило слезами. И он сжал лицо ладонями, сдерживая, но не в силах сдержать рыдание. И вдохнул несколько раз поглубже. А потом проглотил горькие слезы и прикусил губу… Умереть за Родину не сложно, жить труднее.
В кабинет без стука вошел капитан Галушка, молча сел на стул напротив комполка и поставил на стол бутылку водки. Портанский посмотрел на него, а потом также молча выдвинул ящик письменного стола и достал два давно немытых стакана…
Неделю спустя, двадцать девятого августа, Указом Президиума Верховного Совета СССР тринадцати пилотам четвертого минно-торпедного авиаполка ВВС Тихоокеанского флота было присвоено звание Герой Советского Союза. Из них девятерым посмертно. За огненные тараны…
За мужество и героизм личного состава полк был награжден орденом Ленина.
Начальник ВВС ВМФ комдив Жаворонков лично проследил, чтобы четвертый минно-торпедный в кратчайшее время получил пополнение. Три эскадрильи торпедоносцев были срочно переброшены с Черного моря, а одна с Балтики. И теперь в полку снова имелось шестьдесят два ДБ-3Т. Помкомполка, вместо геройски таранившего вражеский крейсер капитана Синякова, был назначен капитан Токарев.
О том, что ему присвоено звание Героя, лейтенант Полищук узнал в госпитале. Сначала он не поверил и думал, что ребята опять его разыгрывают, но ему показали газету, и он долго читал и перечитывал этот Указ:
«УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССРЗа образцовое выполнение боевых заданий и геройство, проявленное при выполнении боевых заданий, присвоить звание Героя Советского Союза».
Неужели это про него? Николаю казалось, что ничего он такого особенно геройского не сделал… Сделал то, что должен был сделать. И все. Он, между прочим, вообще никаких подвигов совершать не собирался.
Список был длинный. Тридцать девять фамилий… Глаза Николая выхватывали знакомые и незнакомые имена:
«Лейтенанту Василенко Александру Ивановичу
Сашка!.. Молодец!.. А еще говорил, летаем низко – Мама Будет Рада…
Капитану Галушке Петру Никаноровичу
Ага, и Петро тут!.. Альбатрос тихоокеанских морей!
Старшему политруку Гапоненко Василию Павловичу
Комиссар четвертого минно-торпедного…
Капитану Душину Алексею Захаровичу
А вот и комэска!
Полковнику Ермаченкову Василию Васильевичу
Командир бригады…
Комбригу Залевскому Адаму Иосифовичу
Этого не знаю…
Капитану Коккинаки Константину Константиновичу
Второй из династии Коккинаки… Значит, теперь Сашка на очереди…
Комбригу Лемешко Петру Николаевичу
Командующий ВВС флота… Ну а как же… Это само собой…
Капитану Осипову Евгению Викторовичу
Кажется из пятидесятого минно-торпедного…
Майору Петрову Борису Лаврентьевичу
Комполка!
