Филип Дик - Человек из Высокого Замка
Разнообразие этносов, культур, историй — основа нашего мира. Современная культура развивается на развалинах более чем двухсотпятидесяти древнейших культур. Чем не двести пятьдесят утраченных, в большинстве своем навсегда, альтернативных историй! Культуры гибли и продолжают исчезать и по сей день где-нибудь в дебрях Южной Америки или джунглях Юго-Вобточной Азии. С уходом в небытие очередного крошечного племени безвозвратно исчезает и микровариант исторического развития. «Красная книга» существует не только в биологии, фиксируя ежегодное исчезновение «энного» числа видов живых существ, населяющих Землю. «Красная книга» есть и в Истории. Ведь человечество только учится беречь самобытность и ценность различных сообществ — разнообразных вариантов культуры и истории. Фантастика альтернативных миров — лишь подтверждение тому.
НА ПОДСТУПАХ К АЛЬТЕРНАТИВНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ФАНТАСТИКЕЭкскурс к предтечам альтернативно-исторической фантастики не займет много времени. Практически все они творили либо в конце прошлого, либо в начале нынешнего века. Мы упоминали об исторической вехе — «Машине времени» Уэллса. Впрочем, изобретатель MB, как видно, и не подозревал о существовании феномена АИ, всецело захваченный фантастическими возможностями своего изобретения. Путешественник во Времени отправляется, конечно же, в будущее, а потому не только заглянул в замочную скважину грядущего, но и избежал парадоксов Времени, на которые накинулись шедшие по стопам последователи. Роль MB как особого НФ-приема для создания альтернативных действительностей, бесспорно, любопытна. Вначале это просто транспортное средство — новая игрушка для удивительных, захватывающих дух странствий. Но если Уэллс переносит своего героя в антиутопическое грядущее элоев и морлоков, то его современник, француз Октав Бельяр, отправляет малолетних сыновей изобретателя MB в прошлое[35]. В итоге — парадокс времени. Для начала нашего века у рассказа весьма эффектная концовка — вернувшийся из прошлого взрослый уже сын сообщает: «Отец, я был Ромулом…»
Парадоксы MB — тоже своего рода изобретение, рожденное логикой фантастики. Они возникают как неожиданные, противоречащие очевидному, линейному пониманию времени варианты вымышленных миров, разбросанных повсюду — впереди, позади, а иногда и рядом с нами. MB в создании альтернативных реальностей фантастики — инструмент уникальный, чем, собственно, и обусловлено ее содействие появлению огромного пласта произведений. С момента изобретения MB прошло почти сто лет, но возможности уэллсовской «коляски» далеко не исчерпаны. Мы не склонны рассматривать в этих заметках множество фантастических поделок, написанных ради очередной парадоксальной ситуации, типа совсем уже школярских: отправиться в прошлое и убить там своего пра-прадедушку, и затем тешиться своей выдумкой. Не в пример интереснее придуманные ради увлекательного фан-эксперимента миры, где парадокс MB — не более, чем инструмент.
Марк Твен оказался первым, кто отправил своего героя — Янки из штата Коннектикут, действовать в эпоху легендарного короля Артура[36]. Еще раньше, но как экскурсанта, Святополук Чех отослал знаменитого пана Броучека в XVI столетие. Герой М. Твена — предприимчив, как всякий янки. И в полулегендарной Англии возникает новая историческая действительность, рыцари овладевают достижениями «высокой технологии». Литературная сказка Твена — особая. Волшебство противопоставлено в ней рационализму науки и технической смекалке. Как известно, магия у М. Твена лихо побеждена умением героя применять на практике достижения науки. Итак, капиталистический прогресс внедрен в отсталое раннефеодальное общество. Казалось бы, механизм АИ запущен. И, тем не менее, роман до АИ «не дотянул» — не хватило самой малости, и при всей его привлекательности остался остроумной и едкой сатирой. Причина? Видимо, у писателя не оказалось под рукой соответствующего фантастического инструментария.
Социальные катастрофы первых десятилетий XX века послужили толчком к созданию увлекательнейших фантастических произведений. Многие из них незаслуженно забыты и возвращаются к нам только сейчас. Нечто похожее произошло с плодом коллективного творчества В. Келлера, И. Гиршгорна и Б. Липатова[37]. Современность словно предлагала фантастам негативный конспект: выбирай любую историческую дату и переписывай ситуацию как заблагорассудится, выгляни на улицу — ишь, что творится. И вот, Наполеону «помогают» победить в битве при Ватерлоо. Кстати, такая возможность не исключалась, подоспей вовремя на поле знаменитого сражения корпус маршала Груши. В романе присутствует и MB, и изобретатель, поспешивший на подмогу императору в критический момент. Благодаря «подсказке из будущего», Наполеон, разумеется, побеждает. Впрочем, самое интересное начинается потом. Молодые фантасты с помощью главного героя — новоиспеченного «князя Ватерлоо» — создают новую Францию, какой не знала история. Вот это уже настоящая АИ. Но, увы, и здесь авторы невесть чего убоялись и закончили свой роман там, где по-настоящему становится интересно. Наполеону, последовавшему советам все того же «князя Ватерлоо», подглядывающего в будущее, удается успешно реализовать целый ряд реформ, и в результате Европа в своем развитии обгоняет время на столетие. Тут бы и развернуть, как говорится, «широкую панораму альтернативной истории». Ан-нет. Все завершается «хэппи эндом» и штампом фантастики двадцатых годов — пролетарской революцией в мировом масштабе, грянувшей, правда, лет за девяносто до Октябрьской. Но прецедент АИ, тем не менее, создан. И — словно распахнулись двери. С тех пор фантасты перепробовали многое, хотя и еще далеко не все. История у них, в отличие от неведающей сослагательного наклонения истории научной, допускает все, и рядом имеют право существовать совершенно взаимоисключающие версии.
Реальная история соткана из вариантов выбора исторический личностей: царей или полководцев, вожаков крестьянских восстаний или гвардейских офицеров — предводителей заговоров, а иногда даже и «человека толпы»… И историческое событие становится таковым только после осуществления возможного варианта, вероятностного хода событий. Прежде чем устремиться к неумолимой неизбежности, исторический процесс предлагает — выбирай. И тут появляются фантасты. Они копаются в целых эпохах, которые в истории принято называть «переломными». А там поистине Эльдорадо!
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ ПОД ЗАПРЕТОМ ЦЕНЗУРЫПодарив миру в двадцатые годы образец подлинной АИ в советской фантастике, она исчезает напрочь на добрые полвека. Тоталитарное мышление постаралось и здесь. Развитие альтернативно-исторической фантастики тормозилось не столько использованием неэффектных художественных приемов, сколько прямым запретом извне. Вспомним, ведь, по Марксу, мы продолжаем жить во времена доисторические, ибо все начнется с наступлением всепланетарного коммунизма. Знакомая утопическая идея, в различных вариациях декларированная со времен Платона. Подобный догматизм в истории низвел советскую фантастику до уровня и последующего устойчивого состояния воображать только о более или — значительно реже — менее светлом будущем. Любая другая модификация фантазии расценивалась, как «шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству!» Наверное, подразумевалось — из будущего. И стреляли в аутсайдеров без предупреждения. Коммунизм должен и обязан победить неизбежно. Это — исторически объективная необходимость. Какие уж тут альтернативные миры, а тем более, реальности. Будущее оказалось «научно» расписанным далеко вперед. Золотое время для утопий! А тем временем в действительности реализовывали крупнейшую в истории антиутопию. Объективно исторический, вычисленный и в полной мере предсказуемый характер «истории» — антипод ее любой альтернативности. Воображение «заморозилось» идеологией. И крепким морозам конец пришел лишь в середине восьмидесятых.
Впрочем, цензура пропустила кое-что в альтернативно-исторической фантастике. А возможно, прозевала. Но от этого не легче. Беда нашей фантастики заключалась, а пожалуй, не изжита она и сейчас, в отсутствии смелости воображения. Даже произведения постцензурнго, «перестроечного» периода хранят печать ограниченности образного мышления.
Вспомним советскую фантастику шестидесятых-семидесятых. Подходы к АИ намечались, однако ни один из них не достиг уровня развернутой картины АИ или альтернативной реальности. Весьма характерный пример — повесть С. Гансовского[38]. Традиционный мотив: путешественники на MB отправляются в недалекое прошлое, их цель — предотвратить приход к власти Адольфа Гитлера. Замысел удается, и счастливые герои возвращаются домой, предвкушая прочитать историю без фашизма и Второй Мировой войны. Но — не тут-то было: в учебнике одну фамилию сменила другая. Место пусто не осталось. Сам подход автора, скованного «объективно-детерминированным представлением о ходе исторического процесса», исключает вариант получения АИ, куда более художественно привлекательный: еще бы, — представьте себе историю последнего полувека без фашизма и войны.
