Андрей Посняков - Кольцо зла
– Да совсем рядом, к стадиону у четвертой мужской.
– Ха! Я как раз там и учусь.
– И этот черт там любит гулять. Частенько сидит на лавочке. Запомнил – Валентин Георгиевич?
– Да запомнил. Почти так же и физрука нашего зовут, тоже Валентином, только не Георгиевичем, а Григорьичем.
– Ты не говори сразу, что от меня. Так, вроде бы невзначай подсядь, поговори о том о сем, потом уж напросись в гости, вместе и сходим. Только не сегодня, а, скажем, во вторник. И не днем, а вечером, желательно после семи. И вот еще, – напоследок предупредил Иван. – О том, что мы к нему в гости вместе придем – тоже не говори, пусть будет сюрприз.
– Вы прям как шпионы!
– Это не я, это он такой пугливый. Вечером, в воскресенье, и встретимся – на углу, у фотоателье, часиков в пять, лады?
– Лады, – засмеявшись, кивнул Юрий.
* * *В воскресенье, проинструктировав ребят-бригадмильцев в кафе, Раничев, быстро поймав такси, смотался домой, прихватил ватник и старую кожаную шапку, купил на толкучке метлу, переоделся за кустами у четвертой мужской школы и принялся деловито подметать аллею. День выдался солнечным, как и почти вся неделя, и стадион не пустовал: бегали кругами легкоатлеты, какие-то девчонки в синих спортивных костюмах прыгали в высоту, а собравшиеся пацаны принялись азартно резаться в футбол.
Ага! Вот появился и Кощей – в длинном коричневом плаще, очках и шляпе. Замаскировался, гад!
Иван поспешно отвернулся – по аллее, словно бы прогуливаясь, шли бригадмильцы – Паша с Сергеем. Вот они неспешно подошли к сидевшему на скамейке Кощею, демонстративно оглянулись, пошли дальше… Где же, черт побери, Юра?! Проспал, что ли? А, вот он, явился – не запылился. В распахнутой курточке, без кепки… Идет по аллейке… озирается… Ага, подошел к Кощею. Наклонился, что-то спросил. Кощей с готовностью отозвался. Юра присел на скамеечку, завязалась беседа. И тут, как раз вовремя, снова показались бригадмильцы. Кощей проводил их долгим пристальным взглядом. Повернулся к Юре, заулыбался, закивал, что-то заговорил, отчаянно жестикулируя. Опять прошли бригадмильцы! Кощей заметно занервничал, поправил шляпу, встал, попрощался… Паша с Сергеем проводили его до автобусной остановки! И даже – вот молодцы! – заперлись в автобус. Поехали. Ну, в добрый путь, Кощеюшка!
Приехав на такси домой, Раничев переоделся и, немного отдохнув, снова направился в центр. Немного прошелся по магазинам – жаль, универмаги были выходными, и около пяти часов подошел к фотоателье. Встал у витрины, дожидаясь Юрия – на этот раз пацан не задержался, появился вовремя.
– Здрасьте, Иван Петрович!
– Вечер добрый. Ну что? Пошли в кафе, мороженое поедим.
– Пошли, – улыбнулся Юрий. – Сразу скажу – фуфло ваш знакомый полное.
– А ты знаешь, я почему-то так и подумал… О, ну и очередь!
– А давайте на улице у мороженщицы купим. Молочного, по два рубля. Дождя нет, посидим в сквере на лавке.
Так и сделали. Купили мороженое, уселись на скамейке в сквере. Смеркалось. Зажглись разноцветные фонари. Совсем рядом, на открытой сцене, играл духовой оркестр, неспешно прогуливались по аллеям солидные пожилые пары, обгоняя их, смеялись над чем-то своим молодые парни и девушки.
– Я, как только заговорил, сразу просек, что он в музыке – ноль, – облизывая языком мороженое, докладывал Юра. – О Рее Нобле не слыхал, об Оскаре Йосте – тоже. Даже Гленна Миллера – и того не знает, деревня! Но пластинки обещался достать! Сказал – есть у него, видать, деньги хотел выманить… Вот вы бы ему и дали! Вообще неприятный тип! – парнишка передернул плечами. – Слишком улыбчивый, липкий. Все меня в гости звал… Я согласился, как вы велели. Один бы – ни за что не пошел!
– Он назвал адрес?
– Да нет… Сказал, во вторник здесь же, на лавочке, и встретимся, ровно в девятнадцать ноль-ноль. Не поздно?
– В самый раз, – заверил Иван. – Не знаю, как и благодарить… Как в школе-то?
– Да так, ничего, обошлось, – Юра улыбнулся. – Строгача влепили, в следующий раз обещали из комсомола выгнать. Не знаю, как теперь и записи доставать. Придется на рынке…
– Ничего, выжди время…
– Ребята, одноклассники, меня на поруки решили взять. Колька-комсорг заступался… Класс у нас хороший, дружный… – Юрий доел мороженое. – Ну что? До вторника?
– О, боюсь, что нет, Юра! – покачал головой Раничев. – Наверное, мы к нему и не пойдем. К чему? Сам же говоришь – фуфло.
– Это уж точно! – со смехом заверил мальчик. – Гленна Миллера от Моцарта не отличит.
Простившись на Советской с мальчишкой, Иван было собрался домой, как вдруг остановился перед афишной тумбой. Сегодня, в девятнадцать тридцать, в местном театре давали «Ревизора»… А почему бы и нет? Раничев зашел в кассу и купил два билета в боковую ложу – уж какие остались.
Попросив водителя такси подъехать к дому через полчаса, Иван заглянул в комнату Нади. Сидя спиной к двери, та крутила ручку швейной машинки – перешивала сыну пиджак.
– Надюша, добрый вечер, – поздоровался Раничев. – Все шьете?
– Ой, – обернулась женщина. – Вы так неслышно подошли… Чай будете?
– Да, наверное, не успею…
Надежда усмехнулась и снова взялась было за ручку машинки, но Иван подошел ближе, и, наклонившись почти к самому уху женщины, тихо предложил:
– Надя, а давайте пойдем в театр? Вы же сами говорили, что давно не были.
– В театр? И когда же?
– Прямо сейчас!
– Сейчас?! – серые глаза Нади распахнулись удивленно-радостно, как глаза ребенка, увидевшего вдруг давно желаемый подарок. – Да вы шутите!
– Ничуть. Такси будет через полчаса.
Надежда встала со стула и пристально посмотрела Раничеву в глаза:
– Вы это серьезно, Иван?
– Более чем… Собирайтесь же, опоздаем!
– Даже не знаю… А впрочем, – Надя вдруг улыбнулась и махнула рукой. – Была не была – поехали! Геньке записку оставлю – придет с улицы, пусть ужинает сам, да там разогреть только.
– Он у вас самостоятельный, – похвалил Раничев.
Через полчаса Надежда была готова – длинное нарядное платье из дорогого темно-бордового крепа, на шее узенькая золотая цепочка с голубым камнем, приталенное пальто, шляпка.
– Вы – сама элегантность! – Иван, не удержавшись, галантно поцеловал даме ручку. С улицы донесся автомобильный сигнал.
– Кто заказывал такси на Дубровку? – пошутил Раничев.
– Куда? – Надежда недоуменно сверкнула глазами.
Иван расхохотался:
– В театр, в театр, Надя!
Наверное, в этом провинциальном театре Иван с Надеждой были самой элегантной парой – на них оглядывались, о них – явно о них – шептались. Раничев не обращал внимания, а Наде было приятно, она улыбалась, изредка кивая не столь уж и многочисленным знакомым. Видно было, что молодая женщина бывала здесь не так уж и часто – с любопытством озиралась, не боясь показаться смешной, что-то спрашивала…
Подняли занавес, и Раничев невзначай сжал своей спутнице руку. Да так и не отпускал до самого антракта – Надежда делала вид, что ничего не замечала… Или ей просто было приятно?
Хлестакова играл какой-то молодой актер, видимо, дебютант, ибо поначалу держал себя скованно – и это чувствовалось по игре, однако к концу первого действия разошелся и он, наряду со старшим актерским составом снискав свою долю аплодисментов.
В антракте Иван с Надей, как и вся прочая публика, отправились в буфет. Раничев посторонился в дверях, галантно пропуская вперед даму… и вдруг замер, поспешно отворачиваясь к большому, висевшему на стене, зеркалу. Душа Ивана похолодела – он едва нос к носу не столкнулся с одним из своих летних недругов – Виленом! Вернее, Виленом Александровичем Ипполитовым, молодым бюрократом из управления лесохимического завода, попортившим Раничеву немало крови еще летом, в пионерском лагере. Вилен был сволочью – опасной и злопамятной сволочью, к тому же – с такими же самыми сексуальными пристрастиями, как и у Кощея. Вполне вероятно – эти двое как-то связаны. Эх, как не вовремя…
– Уважаемый, позвольте пройти! – как назло, Вилен тут же возник перед носом Ивана. Не один, и не с дамой – с группой товарищей, видно, из того же управления, направленных профкомом на приобщение к культмассовым ценностям. Стоп! А где же тогда товарищ Артемьев, председатель профсоюзного комитета? Что-то не видно. Остался дома или схарчили, сволочи?! Если так – жаль, Артемьев был настоящим мужиком, честным, порядочным, веселым… Все хорошо, да только вот нынешний глава угрюмовского горкома партии товарищ Казанцев почему-то поддерживал Вилена. Вернее, это Вилен был его человеком, а местная верхушка (председатель профсоюзного комитета крупнейшего предприятия области – должность нешуточная!), наверняка формировалась по принципу личной преданности.
А ведь Вилен не узнал его, ручаться можно, что не узнал! Ну еще бы – летом Раничев был при бороде и вовсе не такой солидный, как сейчас. Иван обернулся к Надежде и тихо спросил, незаметно указывая на Вилена:
