Черные ножи (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

— Служу Советскому Союзу!

Эпилог

9 мая 1943 года на площади перед главпочтамтом в Челябинске состоялся митинг. Все бойцы и командиры недавно сформированной 244-й танковой бригады, входящей в состав 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса выстроились напротив трибуны вдоль улицы. За их спинами толпились горожане — в основном женщины и дети. Всего на площади собралось около сорока пяти тысяч человек.

Я был одет в новый, только недавно полученный черный танковый комбинезон и шлем. Через плечо у меня была перекинута полевая сумка, а пояс туго стягивал командирский «двузубый» ремень, к которому справа была пристегнута кобура с наградным «ТТ», а слева — черный нож в ножнах. На плечах — свеженькие погоны младшего лейтенанта.

Златоустовские рабочие выковали ножи для каждого бойца корпуса. Клинки были вороненые, а ножны и рукоять покрыты черным лаком.

Секретарь обкома партии Патоличев стоял на трибуне, глядя на море человеческих лиц. Оркестр заиграл торжественный марш и тут же к трибуне, чеканя шаг, двинулся красноармеец, держа на вытянутых руках книгу. Нет, лучше сказать — Книгу! Потому что это была не простая книжка, а настоящее произведение искусства — «Наказ бойцам, командирам и политработникам Особого Уральского добровольческого танкового корпуса имени Сталина от трудящихся Южного Урала» — всенародное напутствие воинам, под которым подписалось все население Южного Урала.

Оформлен Наказ был невероятным образом: помимо традиционной книжной графики, мастера использовали златоустовскую гравюру на стали и даже инкрустировали том драгоценными камнями. На обложке был помещен портрет Сталина, на форзацах и заставках — изображения батальных сцен, на последней странице — поединок между танком КВ и немецким «тигром». Наказ лежал в футляре из дюраля, на верхней крышке которого красовалась гравюра на стали: танк на фоне уральского горного пейзажа, сам том был облечен в красивый кожаный переплет. Весил этот фантастический документ вместе с футляром около двадцати килограмм.

Но главное было в содержании.

Секретарь откашлялся, бережно вынул Наказ из футляра, положил его на специальную подставку, открыл и начал читать:

— Родные наши сыны и братья, отцы и мужья! Исстари повелось у нас на Урале: провожая на ратные дела своих сынов, уральцы давали им свой народный наказ. И никогда не отступали сыны Урала от наказа народа. Никогда не краснел и не стыдился Урал за дела сыновей своих. Никогда не позорили они вековую русскую славу, — Патоличев на мгновение прервался, на площади царила тишина, люди ловили каждое слово, у многих текли слезы. Он продолжил: — Провожая и благословляя вас на битву с лютым врагом нашей советской родины, хотим и мы напутствовать вас своим наказом. Примите его как боевое знамя. И с честью пронесите сквозь огонь суровых битв, как волю родного Сталинского Урала!..

Он читал, иногда прерываясь от внутреннего волнения, но ни разу его голос не сорвался.

Я уже слышал текст наказа, причем неоднократно, его зачитывали на комсомольских собраниях, горячо обсуждали, спорили и разбирали. И все равно, каждое чтение этого поистине народного письма бойцам не оставляло меня равнодушным.

— Пронзите врага свинцовым ливнем пуль… Залейте фашистов ливнем стали, свинца, чтобы издохли они, испепеленные нашим уральским металлом, нашей ненавистью… Даем вам слово крепкое, как гранит наших гор… Битва с лютым врагом… Фашисты — волки… Урал — земля золотая…

Челюсти и кулаки у меня были крепко сжаты, в горле стоял комок, в глазах щипало.

Наконец, секретарь дочитал документ до конца. Несколько мгновений стояла тишина, потом громыхнуло:

— Ура! Ура! Ура!

Командир бригады подошел к Патоличеву и торжественно принял Наказ в свои руки. Потом он повернулся к огромной толпе и опустился на колени. Вслед за ним на колени опустились все добровольцы.

— Клянемся быть верными Наказу и Родине!

— Клянемся!.. — тысячекратным эхом пронеслось по площади.

— Клянемся бить врага, не щадя жизни своей!

— Клянемся!..

— Клянемся вернуться домой с победой!

— Клянемся!..

Рядом со мной на коленях стояли Корякин, Казаков и Евсюков — мой экипаж, командиром которого я внезапно оказался. Их лица были суровы, они повторяли слова клятвы, и я знал, что эти люди никогда не отступятся от данного обещания, не прогнутся, не дадут слабину.

А значит, история повторится вновь.

И победа будет за нами!..