«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Буркин Юлий Сергеевич
– Это Евгений Лавренчук, наш друг.
– Юджин, – уточнил Алексей. Не зря же он учился на инязе.
– И он – лучший барабанщик, которого я только встречал, – заявил Юлий. – Он знает все песни «Битлз».
– Ну, не все, – смущенно проговорил Женя. – Самые ранние – не очень. Например, «Three Cool Cats» я еще не снимал.
– A «Back in USSR»? – спросил Пол.
– Ну, она же не ранняя. Я весь «Белый альбом» до последнего удара знаю.
– «Come Together»? – подал голос Джон.
Шлеп, шлеп, тра-та-та-та-та-та… – простучал Женя характерный ход ладошками по животу.
– Все правильно! – воскликнул Ринго.
– «Эбби Роуд» я тоже весь знаю, – заверил Женя.
– Проверить бы его в деле, – покачал головой Джордж.
– Нет у нас такой возможности! – воскликнул воспрявший Мучник.
В этот момент «Свеча» закончилась, и зал затих, прислушиваясь к тому, что говорит Андрей Макаревич.
– Друзья, я понимаю, что вам будет трудно мне поверить, но вместо нас этот концерт может продолжить легендарный английский ансамбль «Битлз»!
В зале раздался гул недоверия.
– Уверяю вас, это правда. «Битлз» в Советском Союзе! И сейчас они здесь, за кулисами. Их выступление не запланировано, но мы с радостью уступим им сцену!
Видимо, что-то в реакции зала вселяло сомнение, потому что Макаревич предложил:
– Давайте сделаем так: тех, кто хочет «Битлз», прошу хлопать.
И он сам первым подал пример. Зрители захлопали сначала несмело, затем овация стала распространятся от ряда к ряду, набирая мощь. Кто-то хлопал просто от избытка чувств, кто-то все же надеялся на чудо, а кто-то решил, что Макаревич затеял какую-то игру, и решил поддержать его.
– Вот и прекрасно! – крикнул Андрей, перекрывая овации. – Встречайте!
– Ребята! – воскликнул Мучник, глаза его горели. – Вперед!
И «Битлз» с Лавренчуком вместо Старра пошли на сцену.
– А палочки?! – оглянувшись, в ужасе воскликнул Женя.
– Держи! – догнал его Ринго и сунул палочки ему в руки. – И вот еще! – Он надел Жене на средний палец правой руки свой перстень с большим красным рубином. – На удачу, – пояснил он.
Музыканты вышли на сцену. Они подключили гитары и поклонились. Дворец зрелищ изумленно замолк, как будто всем сидевшим в зале одновременно заткнули рты кляпами. Повисла абсолютная, вакуумная тишина.
Джордж прошелся по струнам, подкрутил пару колков, Джон сказал в микрофон: «One, one, one… One, two, three». Женя прошелся по барабанам, поерзал, усаживаясь поудобнее, ударил по тарелке и тут же загасил ее ладонью.
Джон улыбнулся, поджал нижнюю губу, набрал побольше воздуха, и… Из гигантских колонок раздался свист приземляющегося реактивного лайнера. Джордж кратко квакнул гитарой, и все «битлы» вместе с Женей разом ударили по струнам и барабанам, демонстрируя забойное начало «Back in the U.S.S.R.».
– Flew in from Miami Beach BOAC, –
запел Пол, -
Didn't get to bed last night.
On the way the paper bag was on my knee,.
Man, I had a dreadful flight.
I'm back in the USSR,
You don't know how lucky you are, boy,
Back in the USSR, yeah!…*
[* Рейс «Майами-Бич – Москва»,
«Аэрофлот» -
Ужас, я всю ночь не спал:
Так швыряло, что из рук я весь полет
Свой пакет не выпускал.
Я снова в СССР!
Я просто счастлив, поверь! Да!
Я снова в СССР!…]
Что тут началось! Абсолютно все зрители повскакивали с мест, и добрая половина зала стала подпевать припев. Пол увидел, как какая-то женщина с улыбкой на лице зарыдала и ткнулась в грудь стоящего рядом мужчины. Тот сперва приобнял ее, а потом взял под мышки и рывком посадил себе на шею.
Несколько дам упали в обморок, и потрясенные дружинники с красными повязками на руках вынесли их из зала. Десяток особо резвых молодых людей попытались забраться на сцену, но охранники вовремя сориентировались, сцепились локтями и образовали живой барьер.
«Это тебе не партийные функционеры», – мельком подумал Джон.
А за кулисами тоже творилось столпотворение. Кто-то хлопал, кто-то смеялся, Макаревич от избытка чувств ритмично дергал себя за курчавую шевелюру, а Ринго без тени ревности, подпрыгивая на месте, кричал:
– Юджин, давай! Молодец! Йе-ес-с!!!
Глядя на него с восхищеним и вместе с ним пританцовывая в такт, переводчица Полина пела по-русски:
– О, отвези нас в глубь заснеженных полей.
На ферму твоего отца –
Слушать, детка, балалайки нежной трель,
Греть, товарищ мой, сердца!
Я снова в СССР!…
– Молодец, Полина! – переключил Ринго на нее свое внимание и от избытка чувств повторил звучное русское слово: «Ба-ла-лай-ка!»
Песня закончилась, и зал разразился чудовищной овацией. У Жени заложило уши, но, скорее, от волнения, если не сказать от шока. Он приоткрыл рот и глотнул, словно и впрямь только что приземлился в самолете.
– «Get Back»! – выкрикнул Пол название следующей композиции.
«Мы ее не планировали, – подумал Джордж, но руки уже заиграли когда-то тщательно отрепетированный для концерта на крыше ход. – И это хорошо, что не по плану. Значит, поперло».
А Джон, оглянувшись, подумал: «Умница, Юджин. И Пол – молодец».
Лицо Джорджа напомнило ему о последней записи в «Глу-постном дневнике», смысл которой оставался для Джона туманным. Но прямо сейчас что-то стало проясняться. Играя «на автомате», то есть занимаясь по сути «динамической медитацией», Джон попытался отрешиться ото всего, отключить «внутренний диалог» и сосредоточиться на ощущении, что они, «Битлз», не только части одного целого, но и части Вселенной. И поверил, что, если у него это получится, все кончится хорошо.
В какой-то момент он перестал думать и всем своим существом окунулся в течение музыки. И внезапно его охватило чувство… С ним и раньше случалось подобное, но тогда он думал, что эта эйфория связана с принятыми накануне наркотиками. Сейчас же он четко осознал: дело в том, что какой-то зубец его души прочно зацепился за шестеренку судьбы. И что-то в этот момент в мире меняется. Меняется к лучшему.
Напротив дворца, в скромной «хрущевской» квартирке, за вечерним чаем сидели два пожилых человека. Вдруг из приоткрытой форточки раздался тысячеголосый рев, похожий на грохот приближающейся конной армии.
– Всё. Началось, – сказала старушка и перекрестилась.
– Что опять «началось»? – сварливо спросил ее из-за газеты глуховатый пожилой супруг.
– Что, что? Армагеддон, – строго пояснила супруга и пошла в кладовку, проверить запас гречки и муки.
«Привет, Джон!
Как у вас у всех дела? У меня все в порядке, сейчас ударился в политику (из-за вас, кстати), подробно писать неохота, при встрече расскажу. Я в Москве встретился с Леонидом Якубовичем, он мне поведал про ваши приключения – ну вы, ребята, даете стране угля! Я у него взял адрес Моисея Мучника, высылаю через него письмо Йоко, которое получил на прошлой неделе, он тебе его передаст. До встречи в Москве!
Передавай приветы Полу, Джорджу и Ринго!
Бронислав Вепрев».
«Здравствуй, дорогой Джон.
Я долго думала, как тебе написать, какие слова найти, чтобы ты меня простил. И поняла, что таких слов нет. Ведь дело не в одном этом эпизоде, а в том, как я относилась к тебе, к нам, в последнее время, уже давно. Если бы я предала тебя в первый и единственный раз, но нет, я уже много раз по-разному предавала тебя. Сама не знаю, зачем я все это делала, почему мне все время чего-то не хватало. Смотрю на себя тогдашнюю и не верю, что это была я, не узнаю себя. Как будто это был совсем другой человек.
