Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич
И вообще прошедшие полтора года были весьма плодотворными. Железнодорожное училище обзавелось весьма именитым преподавателем. И это были не Черепановы… которые, как выяснилось, были не братьями, а отцом и сыном. Так что «паровоз братьев Черепановых», соответственно, оказался построен совсем не братьями. Ну если они и были теми самыми строителями первого русского паровоза… Впрочем, шансов на то, что в это время где-то на Урале имеются какие-нибудь другие Черепановы, обладающие нужным для постройки паровоза уровнем знаний и компетенций, а также схожими возможностями по доступу к требуемым для этого дела ресурсам — был исчезающе мал.
Новым преподавателем стала другая легенда — Кулибин, прослышавший о таком чуде как железная дорога в своей нижегородской глубинке и не поленившийся написать Даньке личное письмо. Дедушка он был уже довольно старенький, но, судя по письму, весьма живенький. Так что бывший майор тут же пригласил его в Сусары, пообещав всё рассказать и показать, а взамен попросив принять должность преподавателя, пообещав не сильно обременять его обязанностями. Ему показалось полезным заиметь в истории первого не только в России, но и в мире железнодорожного училища подобного преподавателя. Для пущего авторитета. Недаром же на Руси всех рукастых мужиков издавна именовали «Кулибиными». Дедушка действительно оказался весьма шустрым и не бесполезным. Потому как по прибытии мгновенно впрягся в процесс обучения без какой-либо скидки на возраст и сопутствующие ему болезни, мгновенно став любимцем всех учеников. И, кроме того, за прошедшее время сумел наладить работу училищных мастерских на куда более высоком уровне, а также, пользуясь своими старыми связями, изрядно их расширить и пополнить оборудованием.
Черепановы же, которых в Питер отправил управляющий заводами Демидовых, сильно струхнувший после получения письма от Николая, дабы они там, на месте, разобрались со всеми «косяками», пробыли в гостях у бывшего трубочиста более полугода, двинувшись обратно к себе на Урал только в мае нынешнего, 1817-го. Старший — Ефим, был весьма основательным мужчиной, а его руки оказались готовым измерительным инструментом. Пользуясь только ладонью и рукой в целом, он весьма точно определял длину, толщину и высоту практически любого элемента конструкции с погрешностью максимум в четверть «линии». То есть менее миллиметра… Разобравшись с претензиями к рельсам, они тут же принялись дотошно вникать во все другие детали железнодорожного строительства. Так, паровоз «Tsar» они с сыном облазили вдоль и поперёк. Более того — они поучаствовали в сборке второго и третьего экземпляров, заодно предложив несколько усовершенствований, парочку из которых Тревитик даже принял. Кроме того, они с сыном также поработали на прокладке рельсового пути, после чего заявились к Даниилу и буквально вывернули его наизнанку своими вопросами. Потом пришла очередь мостов. Причём, в строительстве тех, что тянули через Кузьминку и через Ижору они так же умудрились поучаствовать лично. Ну а затем досконально разобрались с вагонами. Но на этом дело не ограничилось — они, всё так же степенно и по-уральски основательно совали свои носы всюду, куда могли дотянуться. Так, они детально разобрались с его печью — ну так-то не его, а Подгородникова, но в этом времени её первым построил именно он… с окном со второй рамой, рамочным ульем, который оказался единственной «инновацией» которую бывший майор внедрил на «своих» землях, изрядно подивившись тому, что тот здесь пока не изобретён, и с тем слабым подобием «кульмана», который он сделал для себя, чтобы было легче работать с чертежами. А также изучили весь процесс валяния валенок. Кроме того, после того как они прокатились на «Елизавете», колёсном пароходе конструкции Берда, построенным им на базе тихвинской барки и пущенном в эксплуатацию в ноябре 1815 года до Кронштадта и обратно, они заявились на его завод и так же облазили его весь. Отчего едва не случился скандал… Плюс у Даниила с ними были долгие беседы длинными зимними вечерами. Разговор вёл, в основном Ефим, Мирон же залезал на печку и лежал там, блестя любопытными глазёнками и внимательно слушая, о чём говорит отец со столичным «барином». В том, что внимательно — Даниил имел не раз возможность убедиться.
Перед отъездом Ефим торжественно попрощался с бывший майором, поблагодарив «барина» за всё то внимание, которое он им уделил, и пригласил приезжать к ним на Урал, пообещав, что встретят его «по-царски». Данька отшутился стандартным в будущем:
— Спасибо, но лучше уж вы к нам…
— Тронулись. Тронулись!- загомонили вокруг, и Даниил вынырнул из воспоминаний. За то время, на которое он «залип», вспоминая прошедшие месяцы, вся толпа прошла через здание «отправной станции» и вышла наружу, где их ждали украшенные цветами и лентами кареты. И вот теперь свадебный кортеж двинулся в сторону Зимнего, в церкви которого и должно было произойти венчание.
Даньке в том «свадебном поезде» места не нашлось. Как, впрочем, и в том, что прибыл по рельсам. Хотя Николай пытался его туда впихнуть… но не сложилось. Больше потому, что Даниил сам придержал его за штаны. Ну, совсем ведь не повод для конфронтации. Он на этом поезде уже накатался прям всласть. Не на свадебном, конечно, а на том, что послужил ему основой. Потому как до того, как сажать в него столь высокопоставленных пассажиров надо было всё проверить, провести испытания, обучить персонал — от машиниста с кочегаром и кондукторов до путевых обходчиков и работников водонапорной башни… Так что последний месяц перед свадьбой Даниил спал по четыре часа в сутки и мотался по всей дороге, инспектируя всё и вся и залезая буквально в каждую дыру. Не дай бог, в чём-то опозоримся — скандалу будет…
Зато приглашение на торжественный обед у него было. Причём, за него даже не пришлось никому сражаться. Потому что видеть Даниила на этом обеде подле себя захотел лично Веллингтон. Так что, скорее всего, и место за столом у бывшего дворцового трубочиста будет не совсем уж на задворках… Впрочем, он себя не переоценивал. Явно же «шкандаль» с поркой англичане использовали для того, чтобы выбить у Александра I какие-то преференции, а вовсе не из чувства справедливости или оскорбления собственного достоинства… впрочем, Веллингтон мог и лично оскорбиться. Насколько Даниил смог его понять за те пару с небольшим месяцев, которые они с Николаем обретались при его штабе перед Ватерлоо, сэр Артур Уэлсли в душе был романтиком. И вполне потакал себе… если это не противоречило его прагматическим задачам. Впрочем, романтизм был пока в моде. Ну а потакание себе со стороны высшей аристократии «в моде» было всегда… У бывшего майора даже зародилось впечатление, что свадьба Николая вышла столь представительной именно потому, что всем этим королям, герцогам и курфюрстам с графьями очень сильно захотелось немного «попотакать себе» и ознакомиться с новым «Чудом света» — первой в мире публичной пассажирской железной дорогой на паровой тяге. Такие интриги за места в остальных вагонах «свадебного поезда» разворачивались, такие страсти бушевали — именитые иностранные гости чуть ли не на дуэли друг друга вызывали по этому делу… А всё потому что в Европе пока с железными дорогами всё было не очень хорошо. Из тех стран, которые по уровню своего промышленного и технологического развития, а также имеющимся финансам могли себе это позволить, дороги строились пока что лишь в Великобритании. Да и там почти исключительно как заводские и рудничные. Во Франции с деньгами было совсем плохо, хотя после возвращения из этой поездки графа д’Артуа может чего и наскребут. В Австрии… просто не видят в ней необходимости. Меттерних — жёсткий консерватор, так что он, скорее всего, воспринимает эту дорогу как дико дорогую и пафосную игрушку, не имеющую никакого реального смысла. Типа её построили специально под свадьбу, чтобы поразить гостей. Он уже нечто подобное ляпнул в узком кругу. Николай, которому об этом доложили, Даньке сам об этом рассказал… С Пруссией же и остальными германскими княжествами другая засада — лобби речных перевозчиков, которое костьми ложится, стараясь не допустить даже мысли о строительстве подобных дорог, видя в них своих конкурентов. Правильно в общем видит, но этим они отбрасывают назад развитие своей страны. Ну да кто такой Даниил чтобы беспокоиться о Германии… Так что Россия реально стала первой и, если брать только континентальную Европу, единственной, в которой начали строиться общедоступные железные дороги. Вот только уж больно дорогой она получилась. И это было не очень хорошо. Потому что, когда они с Николаем посидели и, пока предварительно, подбили бабки, стало понятно, что никакой другой дороги в ближайшие лет десять в России не появится. На неё просто нет денег. И на чём тогда Даниилу зарабатывать? Нет, заказа на вагоны его строящемуся заводу хватит ещё на пару лет, а вот что потом? Вагоностроительный завод в стране, у которой имеется только одна железная дорога длиной в полсотни вёрст никому не нужен. И с этим нужно было срочно что-то делать…
