Первокурсник (СИ) - Раевский Александр

* * *

Мальчишка запустил его в прихожую, прошёл следом, закрыл дверь на веранду и первым делом снял с рук котёнка. Тот брызнул вдоль по коридору и скрылся за углом. Только сейчас Петренко понял, что это за котёнок и почему такой крупный. Это же рысёнок! Конечно, тут же переспросил. Мальчишка кивнул:

— Угу, рысёнок… В лесу подобрал! Умирал от голода. Мать, наверное, браконьеры убили… — сразу после этого заорал в сторону коридора. — Натка, иди сюда! Тут тебя арестовывать пришли!

Из-за угла, за которым исчез рысёнок, раздался смешок и тихий голосок сказал:

— Дурак! Тьфу на тебя!

В коридор вышла и подошла к ним стройная девушка в лёгком домашнем халатике, надетом поверх чёрного свитера тонкой выделки. Очень красивая девушка! Прямо сердце замирает, когда таких видишь. А мальчишка, стаскивая с ног валенки, продолжает балагурить:

— Не бойся! Мы тебя не бросим! Мы тебе передачи носить будем! Школу в тюрьме закончишь! Я слышал у них там средняя школа имеется!

Петренко усмехнулся и поздоровался с девушкой:

— Здравствуйте! Наталья Колокольцева?

Она кивнула:

— Да, а вы кто?

— Следователь Октябрьского РОВД Петренко. Можете называть меня Алексеем Степановичем.

— Видишь, Натка? Дело очень серьёзное, если сам следователь пришёл. Не прислал оперативника, а лично явился! Это значит, крупное дело наклёвывается! Расстрельное! Плохи твои дела, но ты не отчаивайся! Во-первых, ни в чём не сознавайся! Пусть сначала докажут, что это ты! Помни о презумпции невиновности!

Петренко рассмеялся вслед за Наташей:

— Ты кто таков будешь, знаток законов?

— Кузнецов Сашка я буду! Живу я тут.

В этот момент в коридор вышла ещё одна девушка и нестарое ещё сердце следователя Петренко во второй раз остановилось. На сей раз более основательно! Вот это да! Две такие красотки в одном доме обитают! Девушка едва заметно улыбалась.

— Прекращай нести чушь, Малыш! Не пугай товарища из милиции. Здравствуйте! Я мать Наташи и опекаю этого болтунишку. Раздевайтесь, проходите…

Ничего себе!!! Мать?!! А сколько ж тебе самой-то, мать? Ты сама-то школу успела закончить? Видимо что-то такое отразилось на его лице, потому что Саша ткнул пальцем в её сторону и шутливо представил:

— Колокольцева Марина Михайловна. Доктор медицинских наук, профессор. Домашний тиран и сатрап! Мы все её любим и жалуем! Присоединяйтесь, товарищ следователь!

Он усмехнулся, но тут же слегка помрачнел. Встречи с такими женщинами порой заставляют задумываться, а правильную ли дорогу ты в жизни выбрал? Впрочем, тут же промелькнула и другая мысль. В этом доме ждали его прихода! Иначе не пригласили бы раздеться и пройти в комнату. Непременно сначала спросили бы о цели визита. Ну что ж! Это может облегчить задачу. Значит, им что-то известно. Он без улыбки посмотрел в глаза Марины Михайловны и объяснился:

— Мне нужно задать пару вопросов вашей дочери. Где мы смогли бы поговорить?

— Пойдёмте на кухню? — спокойно кивнула она. — Я как раз хотела покурить.

Просторная у них кухня! Жена именно о такой мечтает. Слева по обеим стенам от двери и до самого окна бежит углом лента рабочего стола со встроенной мойкой в ближнем углу. Над ним непрерывной лентой подвешены белые шкафчики с дверцами весёлого салатного цвета. С правой стороны почти до самого окна стоит длинный и низкий посудный шкаф, заканчивающийся большим холодильником. Посередине кухни большой обеденный стол с четырьмя стульями. Очень просторно. Проходы между столом и шкафами широкие. Прямо столовая, а не кухня. Вот что значит собственный дом!

Хозяйка бросила ему: — Присаживайтесь! — и направилась к окну. Сашу она из кухни выставила.

— Побудь у себя, Малыш! Или вон Иванке с уроками помоги. Если понадобишься, я тебя позову…

Мальчишка кивнул и исчез из кухни, прикрыв за собой дверь. Наташа уселась напротив него и сложила руки на столе. Было видно, что она напряжена. Мать же, напротив, была, что называется, само спокойствие. Вернувшись от окна с хрустальной пепельницей, пачкой сигарет и зажигалкой, она разместила всё это на столе, неторопливо уселась, достала из пачки длинную, тонкую сигарету и чиркнула зажигалкой. Выпустив в потолок струйку голубоватого, ароматного дымка, она откинулась на стуле и посмотрела на него:

— Курите, если есть желание…

Он покачал головой:

— Спасибо, не курю. — перевёл взгляд на Наташу и начал. — Я предлагаю сначала просто поговорить. Если услышу что-нибудь интересное, то оформлю твои показания письменно. Устраивает тебя это?

— Устраивает. А что вас интересует?

— Ты хорошо знакома с Володей Соловьёвым?

— Это тот, который у нас учится? — после его утвердительного кивка, она пожала плечами. — Ну так… Примерно так же, как и с другими ребятами. Здороваемся иногда. Иногда не здороваемся. Я в этой школе только с сентября учусь. Ещё толком никого не знаю.

Он хмыкнул:

— Странно…

— Что «странно»?

Он подался вперёд так, что почти улёгся грудью на стол, пристально посмотрел ей в глаза и объяснил:

— Понимаешь, Наташа, какая штука интересная получается… Вчера вечером его доставили в больницу с серьёзными травмами. Переломы нескольких рёбер, выбиты зубы, сотрясение мозга, повреждения шейных позвонков. Избила его какая-то девочка. Свидетели избиения утверждают, что она избила его не просто так. Это была месть за какой-то его проступок по отношению к тебе. Она и сопровождавший её мальчик открытым текстом сказали: «Это ему за Наташу Колокольцеву!» Он сам этих слов слышать не мог, потому что лишился сознания. Я говорю это со слов троих свидетелей. Так вот, мне не понятно, что же такого он мог натворить, что кому-то пришло в голову мстить за тебя?

Наташа растерянно посмотрела на мать. Та кивнула.

— Я объясню, что произошло. Натка скорее всего не решится. Только сразу предупреждаю — заявления об изнасиловании мы подавать не собираемся. И протоколы, в которых встретится это слово тоже не подпишем.

Петренко откинулся на спинку стула.

— Почему?

— Почему не будем?

— Да, почему вы не хотите дать делу официальный ход? Я уже догадался, что речь пойдёт об изнасиловании. Кроме того, сильно подозреваю, что здесь замешан ещё и Григорий Мазин — другой одноклассник Наташи. Они вас запугали или откупились? Можете говорить открыто. В протокол это не попадёт, если не захотите.

Марина Михайловна спокойно кивнула, и постучала кончиком сигареты по краю пепельницы, стряхивая пепел.

— Нет, не запугали и не откупились. Они уже наказаны. Мать Гриши Мазина была у меня сегодня утром. В институт приходила. Умоляла, чтобы я остановила Малыша. Она считает, что в постигших её семью несчастьях виновен он. Мы с ним вчера вечером побывали у них дома. Ждали от них каких-то слов извинений, но не дождались. Сам этот подонок начал уверять нас, что Наташа добровольно согласилась на секс. А родители просто смеялись мне в лицо! Идите, мол, в милицию и подавайте заявление об изнасиловании. Вот тогда Малыш и проклял их!

— Так… — Петренко нахмурился. — О каком несчастье вы говорите?

— Вы ещё не в курсе? — Марина Михайловна вздохнула. — Мазина утром рассказала, что вскоре после нашего ухода, её сын полез за какой-то надобностью на шкаф. Под ним подломился стул или табуретка, и он очень неудачно упал. Наверное что-то попало под спину. Говорит, у него перелом позвоночника. Инвалидом он стал…

Наташа ахнула и прикрыла рот руками. Мать мрачно взглянула на неё.

— Держи себя в руках. Порой такое случается! Тебе не говорила, но рано или поздно ты всё равно узнала бы. Если бы ты мне в тот же день рассказала о случившемся, то этот подонок сидел бы сейчас в тюрьме и дожидался суда. Может, и не случилось бы с ним такого несчастья. А теперь чего уж. Он и без того достаточно наказан. Пусть уж живёт на свободе, если это можно назвать жизнью…

— А Соловьёв? Какая его роль в случившемся?

— Он тоже принял участие в изнасиловании. Но его роль сводилась лишь к подавлению воли Натки. Кроме того, навалился ей на ноги, когда Мазин её раздевал.