Александр Антонов - Кодекс звезды
Истинный ариец, член НСДАП с 1930 года, штурмовик СА – «Ночь длинных ножей» была ещё впереди – Хорст Лемке, прячась за углом пакгауза на одной из железнодорожных станций Данцига, наблюдал за погрузкой специального полицейского подразделения. Когда двери вагонов закрылись, и машинист паровоза, дав свисток, тронул состав с места, Лемке докурил папиросу, затушил окурок и направился в сторону станционного здания, где испросил разрешения сделать один телефонный звонок.
– Только недолго, – буркнул дежурный, пододвигая в сторону Лемке телефонный аппарат.
– Всего несколько слов, – заверил Лемке и не обманул. «Гвозди отгружены» – это всё, что он сказал в трубку.
Когда, примерно через полчаса (пока сообщение гуляло по инстанциям внутри Данцига, пока оно передавалось в Кёнигсберг…), про «отгружённые гвозди» доложили Коху, тот распорядился: «Пусть начинают!»
Существует множество способов захватить город. Самый продолжительный и нудный способ – это одержать победу на муниципальных выборах. Поэтому более нетерпеливые начинают с захвата мостов, почты и телеграфа. Штурмовики Коха решили начать с арсенала. Подъехали на четырёх грузовиках и потребовали впустить их на территорию особо охраняемого объекта. «Ребята, вы на экскурсию?» – спросил начальник караула, и, получив утвердительный ответ, велел открыть ворота.
Ну вот. Опять измена. Как это банально…
А начкар уже провёл «экскурсантов» в помещение, посреди которого громоздились длинные ящики, уложенные в штабеля.
«Можете осмотреть экспонаты», – предложил офицер. Штурмовики тут же стали открывать ящики и извлекать из них винтовки. Когда все вооружились, главарь штурмовиков поинтересовался: «А где патроны?» – «На соседнем складе», – ответил офицер. «Вы нас туда проводите?» – «Боюсь, что не получится, – покачал головой начкар. – На этом экскурсия окончена. Вам остаётся только положить экспонаты на место и сделать hende hoh! (руки вверх!)» – «Предатель!» – вскричал штурмовик и попытался замахнуться прикладом, но его остановил немигающий зрачок пистолета, который предупреждающе уставился на него из рук офицера, да лес ружейных стволов, который вырос за плечами начкара. А поскольку винтовки у солдат были заряжены (в отличие от тех, что находились в руках штурмовиков), то парням со свастикой на рукавах не оставалось ничего другого, как подчиниться и доиграть пьесу по чужому сценарию.
Пароход «Глория» уже который час болтался на внешнем рейде Данцига в ожидании лоцмана. Капитан, не покидавший всё это время рубку, находился в крайней степени раздражения. Настроение у капитана испортилось ещё в Штеттине, когда ему навязали принять на борт несколько сотен вооружённых штурмовиков. И хотя за то время, что Гитлер был у власти, капитан научился выкидывать руку в нацистском приветствии, в душе он одобрял далеко не все поступки «бесноватого». Вот и идея доставить в центр Данцига чуть ли не полк головорезов Рёма не вызывала у морского волка того восторга, который переполнял трюмы вверенного ему судна, где розовощёкие пассажиры всю дорогу горланили песни, подогревая свой патриотизм изрядным количеством спиртного. А тут ещё их командир нервно маячил у него за спиной, то и дело заставляя связываться с портом на предмет прибытия лоцмана.
Когда же лоцманский катер прибыл, но не один, а в сопровождении двух сторожевиков, у капитана возникло стойкое осознание того, что ближайшую ночь он вполне может провести не в своей каюте, а в тюремной камере. Дальше этого он даже боялся загадывать. То, что на мостик вместо лоцмана поднялся офицер-пограничник, лишь убедило капитана в том, что мыслит он в правильном направлении.
Капитан шагнул было навстречу прибывшему, но его опередил командир штурмовиков.
– Что всё это значит?! – прокричал он, обращаясь к офицеру. – По какому праву вы препятствуете заходу судна в порт? И где, чёрт возьми, лоцман?!
Офицер с невозмутимым видом дождался, пока мелкий фюрер угомонится, потом заговорил, обращаясь к шумливому штурмовику:
– Господин не знаю, как вас величать, если судно до сего времени не пустили в порт, значит, на то были весьма веские причины. Но и теперь, когда этих причин больше нет, прежде чем вы начнёте движение к входу на внутренний рейд Данцига, нам с вами предстоит утрясти ещё целый ряд формальностей, господин капитан должен всё это знать. Но… – в этом месте офицер сделал многозначительную паузу, потом продолжил: – Мы можем избежать всей этой утомительной процедуры, если вы соблаговолите выслушать следующее. Считаю своим долгом сообщить вам, господа, что не далее как сегодня днём группа молодчиков, одетых в такую же униформу как на вас, – офицер показал на штурмовика, – попыталась силой овладеть арсеналом. Скажу сразу: попытка провалилась. Мятежники арестованы. В настоящее время силы правопорядка вылавливают по городу остальных членов банды. Если вы, – офицер посмотрел на побледневшего штурмовика, – после услышанного не передумаете присоединиться к «веселью», то – милости просим! Мы дадим вам лоцмана, и он проведёт судно к причалу, где вас ждут усиленные наряды полиции. Прямо с судна вы пересядете в машины, которые отвезут вас за город, где для вас и ваших друзей оборудован концентрационный лагерь – всё, как вы любите. Но перед этим мы досмотрим судно и изымем всё имеющееся на борту оружие. Я всё сказал, господа, теперь слово за вами!
Капитан посмотрел на штурмовика и с удовлетворением отметил, что тот выглядит теперь, верно, не лучше его самого. Пауза длилась где-то около минуты, наконец штурмовик выдавил из себя, обращаясь к капитану:
– Мне нужна связь.
Капитан посмотрел на офицера, тот пожал плечами.
– Ничего не имею против.
– Проводите этого господина в каюту радиста, – распорядился капитан.
Когда через несколько минут штурмовик вновь оказался в рубке, бледности на его лице поубавилось, а вот расстройства, наоборот, прибавилось.
– Мы возвращаемся в Штеттин, – глядя в сторону, сказал штурмовик.
– Счастливого пути! – чуть насмешливо откозырял офицер и покинул рубку.
Германия. СвинемюндеГитлер сообщение о фиаско, постигшем Коха, выслушал на удивление спокойно. Немного помолчал, потом промолвил:
– Эрих не виноват, это всё Рём…
Потом фюрер вызвал к себе Канариса…
Петроград– Первую битву у фашизма мы выиграли, выпьем за это!
Николай решительно двинул рюмку вперёд и вверх, Глеб и Ольга устремили свой хрусталь навстречу.
– Славная победа! – разливая по второй, заметил Глеб. – Может статься, на этот раз она будет решающей!
– Даже так? – удивилась Ольга, потом повернулась к Николаю: – Ёрш, теперь-то ты можешь рассказать, как там всё было?
Ежов, рот которого в этот момент закусывал, поспешно кивнул, и лишь протолкнув еду в желудок, заговорил, начав с ответа Глебу:
– Решающая, говоришь? Не знаю, не уверен… Впрочем, время покажет!
Потом он повернулся к Ольге.
– А вот насчёт того, что победа получилась славная, я с Васичем полностью солидарен! Затею с переворотом мы – под «мы» я подразумеваю и нашу разведку, и разведку наших немецких товарищей – просекли задолго до начала основных событий. К слову сказать, трудно такое не просечь! Фашисты пёрли в Пруссию и с суши и с моря. Мы достаточно активно этому проникновению препятствовали и своей активностью заставили наших врагов отважиться на самую настоящую авантюру. Кох с Рёмом ведь что удумали? За несколько дней до часа «Ч» штурмовики устраивают беспорядки в Кёнигсберге, в то время как в Данциге в то же время тишь да гладь. Тем самым они хотели создать впечатление, что все их силы брошены на то, чтобы захватить столицу Пруссии. Власти, купившись на эту уловку, стягивают большую часть полицейских сил и отряды своих сторонников в Кёнигсберг. И тогда настаёт черёд выступить штурмовикам в Данциге. Там уже всё должно было произойти по-взрослому, никаких уличных беспорядков. Захват с помощью предателей из числа военных арсенала, вооружение огромного числа штурмовиков, основные силы которых сосредоточены не в Кёнигсберге, а как раз в Данциге, высадка прибывшего из Германии десанта: ап! и город в наших руках. Я имею в виду: в руках фашистов.
– А почему ты назвал это авантюрой? – спросила Ольга. – Вполне жизнеспособный планчик…
– Ну да, – согласился Николай, – при условии, что мы бы про него ничего не знали и на их бы уловку купились. Но мы-то знали, потому и авантюра!
– Хорошо, – кивнула Ольга, – будь по-твоему. В конце концов, кто мне ближе: ты или фашисты? Лучше ответь: дальше-то что?
– С Пруссией? – уточнил Николай. – Думаю, всё будет в порядке. Дождёмся от фашистов очередной глупости и отделим Пруссию от Германии!
Как в воду глядел Ежов. Через месяц после неудачной попытки захватить власть в мятежной провинции с помощью штурмовиков, Гитлер подписал указ о смещении Тельмана с поста министра-президента Пруссии, назначив на этот пост Геринга, на что прусский парламент отреагировал моментально: Пруссия объявила о временном выходе из состава Германии. Лига Наций выразила по этому поводу единодушное сожаление (даже Россия не была против), признавать независимость Пруссии отказалась, но дальше слов не пошла, призвав немцев уладить свои внутренние дела за столом переговоров. Гитлер был в ярости, но что он мог поделать? О Drang nach Osten (Дранг нах Остен) в те дни он мог только мечтать…
