Майкл Салливан - Возвышение Нифрона
Амилия молча присела в реверансе.
— Надеюсь, она будет готова вовремя? Мы не можем позволить себе очередного скандала, как на коронации, где она даже не смогла появиться. Ты ведь проследишь за этим?
— Да, ваше сиятельство. — Амилия снова присела в реверансе.
Тем временем граф Чедвик не сводил с Модины глаз. Выражение его лица удивило девушку. Она не видела восторженного подобострастного взгляда, как у дворцовой прислуги, или холодного расчетливого, как у ее хозяев. Граф широко улыбался.
В залу вошел стражник и быстро направился к ним. Солдат с красивыми ленточками отошел от регента и поспешил ему навстречу. Пошептавшись, вошедший солдат передал ему какие-то бумаги. Человек с ленточками открыл их, прочел про себя и вернулся к Этельреду.
— В чем дело?
— Ваша светлость, блокадному флоту адмирала Гафтона удалось захватить «Эллис Фар», небольшой военный шлюп, у побережья Меленгара. На борту были найдены бумаги, подписанные королем Алриком, дающие курьеру разрешение вести переговоры от имени меленгарской короны. К несчастью, курьер и капитан убиты. Однако рулевого взяли в плен, и он сообщил, что корабль направлялся в Тур Дель Фура.
Этельред понимающе кивнул.
— Они пытались наладить связь с патриотами, но мы этого ожидали. Корабль вышел из Роу?
— Да.
— Вы уверены, что больше ни один корабль не прошел мимо?
— Согласно донесениям, это было единственное судно.
Пока Этельред разговаривал с солдатом, все присутствующие стояли неподвижно, словно статуи, а граф Чедвик не отрываясь смотрел на императрицу. Модина не ответила на его взгляд. От того, как он наблюдал за ней, ей стало не по себе.
Граф поднялся по ступенькам и преклонил колено.
— Ваше величество, — сказал он, осторожно взяв ее руку и поцеловав кольцо. — Я Арчибальд Баллентайн, двенадцатый граф Чедвикский.
Модина молчала.
— Арчибальд? — снова послышался голос Этельреда.
— Простите мою прямоту, — продолжал граф, — но я не смог удержаться. Как странно, что мы с вами раньше не встречались. Я много раз бывал в Аквесте, но не имел чести и удовольствия видеть вас. Полагаю, мне просто не везло. Уверен, вы крайне заняты, да и я тоже, ведь я командую большим войском. Недавние события потребовали моего постоянного присутствия при дворе. Признаться, я не очень был этим доволен, по крайней мере, до нынешней минуты. Видите ли, я исключительно успешно отвоевывал новые земли, дабы присоединить их к вашей растущей империи, и очень сожалею, что пока мне велено остановиться. Но теперь сожаление сменилось подлинным восторгом, ведь мне выпала неслыханная удача лицезреть ваше великолепие.
— Арчи! — в который раз окликнул его Этельред, но пышно разодетый граф отвлекся от Модины только тогда, когда регент назвал его этим именем. — Оставьте наконец эти глупости! Нам давно пора идти на совет…
Граф недовольно нахмурился.
— Прошу простить меня, ваше величество, но долг зовет.
Как только репетиция выступления закончилась, Модину переодели в простое платье и отвели назад в келью. Ей казалось, что некогда ее везде сопровождали двое стражников, но теперь с ней был только один. Его звали Джеральд. Больше она ничего о нем не знала, хотя видела каждый день. Джеральд сопровождал ее, куда бы она ни шла, и охранял дверь в ее келью. Она допускала, что иногда он отлучается — скорее всего, поздно ночью, но по утрам, когда они с Амилией выходили на завтрак, он всегда был на посту. Она ни разу не слышала, чтобы он вымолвил хоть слово. Вместе они составляли на редкость молчаливую пару.
Дойдя до своей комнатки, она увидела широко открытую дверь. Темнота внутри будто ожидала ее. Стражник никогда не понуждал Модину входить, просто терпеливо занимал свой пост у двери. Неуверенно потоптавшись на пороге, она посмотрела на Джеральда. Глаза его были устремлены в пол.
— Постойте! — По коридору к ним шла Амилия. — Сегодня ее величество переезжает в другую спальню.
И Джеральд, и Модина озадаченно посмотрели на нее.
— Я уже устала убеждать управляющего, — заявила Амилия. Она говорила быстро и, кажется, обращалась к ним обоим. — Нимбус прав — все-таки я наставница императрицы. — Она повернулась к Джеральду. — Пожалуйста, проводите ее величество в новую спальню на пятом этаже восточного крыла.
Распоряжение прозвучало не как приказ, а как жалкая просьба, недостойная дворянки. Голосу не хватало жесткости, властности, ноток высокомерия. На какое-то время воцарилась тишина, никто не сдвинулся с места и не вымолвил ни слова. Амилия почувствовала неловкость. Однако, уверенная в своей правоте, она гордо выпрямилась и стояла, не отводя глаз от Джеральда. Модина впервые обратила внимание на то, какой он огромный. На боку у него висел меч. Он был одет в форму дворцового стража. Джеральд был очень аккуратным, на одежде не было ни складочки, все металлические части начищены до блеска.
Джеральд кивнул и отошел в сторону.
— Прошу сюда, ваше величество, — с облегчением вздохнув, сказала Амилия.
Втроем они прошли к парадной лестнице. Амилия, словно оправдываясь, продолжала говорить:
— Я убедила ее величество начать есть, со мной она впервые заговорила — я просто хочу, чтобы у нее была спальня получше. Почему они возражают? На пятом этаже даже никто не живет.
В главном коридоре они прошли мимо нескольких изумленных слуг. Одна молодая женщина остановилась, раскрыв рот от удивления.
— Анна, — подозвала ее Амилия. — Тебя ведь так зовут, да?
Женщина кивнула, не в силах отвести взгляд от Модины.
— Императрица переезжает в спальню на пятом этаже. Пойди принеси белье и подушки.
— Ах… но Эдит велела мне отмыть…
— Забудь про Эдит.
— Но она меня побьет.
— Не побьет, — сказала Амилия и на мгновение задумалась. Неожиданно властным голосом она добавила: — Отныне ты будешь прислуживать императрице — ты ее личная горничная. Обо всем станешь докладывать только мне. Поняла?
Эта новость окончательно ошеломила Анну.
— Что, по-твоему, лучше? — воскликнула Амилия. — Ослушаться Эдит Мон или отказать императрице? Давай неси белье и подготовь лучшие покои на пятом этаже.
— Слушаюсь, ваше величество, — обращаясь к Модине, пролепетала служанка. — Я мигом управлюсь.
Они поднялись по лестнице, быстро миновав четвертый этаж. Восточное крыло пятого этажа представляло собой один длинный коридор с пятью дверями. Через большую щель в его конце в пыльное помещение проникал свет.
Амилия неуверенно смотрела на двери, не зная, какую выбрать. Потом, пожав плечами, открыла одну из них и жестом велела им подождать. Она зашла в комнату, но вскоре вышла и сказала, скривившись:
— Давайте лучше подождем Анну.
Долго ждать не пришлось. Горничная вернулась в сопровождении двух мальчиков с тряпками, шваброй и ведром. Сама она несла постельное белье. Анна запыхалась, тяжело дышала, ее лоб блестел от пота. Горничная прошла по всему коридору и, выбрав дверь в дальнем его конце, вместе с мальчиками зашла в комнату. Амилия последовала за ними. Через минуту мальчики выбежали и вернулись, неся в руках различные вещи: подушки, одеяло, еще одно ведро воды, щетки. Прислушиваясь к кряхтению, сопению, глухим ударам и звукам скребка, Модина и Джеральд ждали в коридоре. Наконец вышла Анна, потная, с покрытым пылью лицом, нагруженная грязными тряпками. Снова показалась Амилия и пригласила Модину войти.
Солнце. Она заметила яркий луч, прорезавший темноту на полу, скользивший по покрытой гобеленами стене и огромной кровати с атласными простынями и горкой взбитых подушек. На полу лежал толстый ковер. На маленьком столике стояли зеркало и таз для умывания. Возле камина — небольшой письменный стол, а в стене напротив — настежь распахнутое окно.
Модина подошла к нему и, выглянув, увидела небо. Набрав полную грудь свежего воздуха, она опустилась на колени. Окно было узким, но Модина могла видеть двор внизу, а сверху голубое небо — настоящее небо. Положив голову на подоконник, она наслаждалась солнечным светом так, как человек, измученный засухой, с удовольствием обливается водой. До этой минуты она и не замечала, как сильно ей не хватало солнца и свежего воздуха. Кажется, Амилия ей что-то говорила, но она была слишком занята созерцанием неба и ничего не слышала.
Запахи были настоящим подарком. Подул прохладный ветерок, донесший со двора легкий запах конюшни. Этот запах казался ей знакомым, добрым и успокаивающим. Мимо окна пролетали птицы. Гоняясь друг за другом, в воздухе носились две ласточки, проделывая настоящие акробатические трюки. В большой трещине над одним из окон Модина увидела гнездо.
Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем обнаружила, что осталась в комнате одна. Дверь была прикрыта, а ее плечи заботливо укутаны одеялом. Затем она услышала доносившиеся снизу голоса.
