Дмитрий Бондарь - Другой путь
Первая половина 1987 года запомнилась Захару как бесконечная вереница самолетов, гостиниц, городов, банков, лиц и дорогих костюмов. Я, оставшийся в Луисвилле — чтобы не дай бог, не упасть в очередном самолете на дно какой-нибудь Марианской впадины — сильно завидовал Майцеву, объездившему практически все развитые страны, учредившему без малого три сотни компаний.
На это он ухмылялся и заламывал руки, сетуя, что хоть и увидел в своих путешествиях так много разных женщин, что иному не увидеть и за три жизни, но все хорошо в меру и он с удовольствием готов предоставить мне возможность подменить его на несколько дней, а то и недель. Я тяжело вздыхал и отказывался, а Захар, чмокнув в щеку Линду и одарив очередными сувенирами Марию и Эми, мчался в какой-нибудь Париж или Йоханнесбург.
Брайан Золль между тем взялся за поиск и «воспитание» наших «золотых мальчиков». За пару недель он где-то нарыл десять человек. Внешне ничем не похожие, никак не связанные, кроме склонности к риску и бешеного желания разбогатеть, из разных уголков США, а двое и вовсе иностранцы, они еще не знали, какое им уготовано будущее. Двое трудились на заводах, один был военным, двое — государственными чиновниками, один врачом, один — коммивояжером, один школьником-троечником, а оставшиеся две женщины — домохозяйки. Одна из Сиэтла, другая из Орлеана, того, что во Франции. Возраст кандидатов распределился так: от семнадцатилетнего школьника из Алабамы до пятидесятилетнего сельского врача из Висконсина — большого любителя клюквы и сыра. Национальности — от индейца-заводчанина до той самой француженки. Были два негра и один китаец, все трое американцы.
Я спросил Брайана:
— Какими критериями вы руководствовались, выбирая именно этих людей? Их к вам точно никак нельзя привязать официально?
— Сардж, — покачал головой старый Золль. — Ну за кого вы меня держите? Вы делаете свою работу, я свою. И не как умею, а как надо. Никто и никогда нигде не найдет информации, позволяющей даже подумать, что этих людей что-то объединяет. Кроме одного — быстрого обогащения. Однако этого избежать не выйдет при любом старании. Но даже если я что-то упустил, то будет это выявлено очень не скоро — я успею подготовиться.
— Хорошо. Тогда давайте прямо сейчас и начнем «раскручивать» самых первых. Предлагаю вот этих. — Я отложил в сторону фотографии врача, одного чиновника — молодого парня лет двадцати шести и ту самую домохозяйку, вдову пожарного из Сиэтла.
— Годится, — одобрил мой выбор Золль. — С кого-то нужно начинать, почему бы не с этих? Не волнуйтесь, Сардж, идея у вас насчет этих людей отличная, а уж как ее реализовать, обеспечить им удачу и повернуть так, чтобы они оказались в неоплатном долгу — я сумею, доверьтесь мне.
Мне пришлось довериться, потому что самому заниматься «выращиванием» наших представителей перед общественностью было совершенно некогда — любой день считался спокойным, если мне удавалось поспать хотя бы пять часов. В другие дни часто не получалось и трех.
И наш проект «серийного изготовления миллиардеров» вступил в силу.
Только встречу с первыми двумя персонажами я решил проконтролировать лично, оставив окучивание остальных целиком на совести Золля.
Для вдовы у нас был заготовлен простой план карьерного роста в одной полуфиктивной компании вроде бендеровской «Рога и копыта». За три месяца она должна была пройти путь от менеджера по продажам страховых полисов до вице-президента компании. С обязательным участием в капитале предприятия на правах младшего партнера. Потом предполагался ее перевод в другую страховую компанию, которая должна была заняться страхованием наших предприятий. Став в ней президентом, Джудит — так звали эту маленькую женщину с мелкими чертами лица и постоянной виноватой улыбкой — через пару лет оказалась бы номинальным миллиардером.
Я смотрел на собеседование, что проводил с ней Золль, и понимал, что сейчас перед ним сидит идеальный инструмент для исполнения наших целей: готовая на все, лишь бы выбраться из нищеты, зависимая, но в то же время весьма миловидная, с хорошо работающим языком, в меру остроумная и внимательная.
Мы взяли ее на работу.
Вторым был чиновник из SEC. Почти мой ровесник. Неуверенный в себе ботаник вроде того, каким был Бойд пару лет назад. Но если у Бойда была мечта — сделать суперигрушку, то этот кандидат слишком хорошо представлял себе реальность фондового рынка, вне которого себя не мыслил, и потому не надеялся ни на что для себя хорошее. Но у хитрого Золля нашлась приманка и для этого разочарованного в жизни юноши. Через час после начала беседы у парня блестели глаза, он порывался пойти набить морду начальнику своего бывшего офиса и облобызать с ног до головы Брайана.
А я учился у Золля умению убеждать людей в чем попало и восхищался его нетривиальному умению. Я пока так не мог. И не скоро смогу, если смогу вообще когда-нибудь.
Все это время Захар провел между небом и землей — в надоевших ему перелетах из Токио в Аделаиду или из Лондона в Кейптаун. Мы с ним редко виделись, зато практически ежедневно часами разговаривали по телефону. Кажется, мы вообще не клали трубки целыми днями. Он, как и я, совершенно не загорел, хотя дороги его часто проходили через всемирно известные курорты вроде Ниццы. Из самолета — в машину, из машины — в офис, из офиса — в банк, из банка в машину, потом в гостиницу и снова на самолет — не до загаров.
С середины июля стали поступать обещанные Брайаном деньги — по миллиону, по пять, по тридцать — размещали их в Штатах и за границей. В Сингапуре, Сиднее, Гонконге, Бомбее, Париже, Гамбурге, Лондоне, Риме, Нью-Йорке, Чикаго, Монреале — везде, где шла торговля воздухом.
Однажды Захар позвонил из Торонто (уж и не знаю, как его туда занесло — на фондовой бирже там он побывал уже дважды) в четыре часа утра и сообщил, что имеет для меня очень интересную информацию. «Сногсшибательную, невозможную, ты просто опупеешь!» При этом интонации в его голосе были до невозможности загадочны — будто, по меньшей мере, ему только что удалось откопать Атлантиду. На мою просьбу не тянуть кота за хвост он расхохотался и сказал, что нипочем не скажет мне всего по телефону, потому что желает видеть мои глаза. Черт! Он на самом деле смог меня заинтриговать так, что те два дня, что я дожидался его прибытия, тянулись для меня дольше года.
Я встретил его в аэропорте «Боумен-Филд». Это само по себе удивительно, потому что «Боумен» использовался для внутренних и частных рейсов, а что там делал Захар — мне было вообще непонятно.
— Привет, дружище! — крикнул Захар, стоя в проеме открывшейся двери замершего на площадке «Falkon 20F». Он быстро спустился по приставленному трапу и обнял меня: — Вот же как я соскучился!
— Зак, — недобро сказал я, — прекращай ломать здесь передо мной комедию и быстро признавайся, чего ты нарыл!
Он отступил на шаг:
— Сардж, ну что за дела? Я спешу, можно сказать, через полконтинента, а ты вот так странно меня встречаешь?
Я посмотрел на него внимательнее.
Бледный Захар производил впечатление ожившей Смерти. Он уже начал слегка лысеть — как и было обещано мне моими видениями, и я боялся, что при сохранении такого ритма жизни от него станут шарахаться в стороны все женщины, какие попадутся на пути. Под глазами черные круги, бескровные губы и лихорадочно блестящие зрачки — образ конченого кокаиниста в самом натуральном воплощении.
Я сказал ему:
— Неделю будешь сидеть здесь. Мне совсем не нужно, чтобы ты сдох. Так что там случилось?
— Как скажешь, босс, — смеясь, ответил Майцев. — Ничего важного, требующего личного присутствия где-нибудь за тридевять земель, на этой неделе не предвидится. С удовольствием попью с тобой пивко или бурбон. В общем, что нальешь.
— Зак, не тяни, гад!
— Пошли в машину, — заговорщицки подмигнув, предложил Захар и многозначительно показал мне небольшой кейс, что нес в руке. — Я поведу.
Он взял у меня ключи и сел за руль, а на пассажирское кресло бросил свой чемоданчик.
— Почитай.
Замки открылись одним движением, и передо мной оказались подшитые в скоросшиватель документы. Многие строчки в них были закрашены густой черной краской — вымараны имена, адреса, даты, но, пробежав глазами по первому листу, я уже понял, что мне привез Захар.
Между тем он вывел машину на шоссе, проехал по ней до первого свертка и заглушил мой «Форд» на обочине. Я читал. Спустя полчаса я оторвался от документов:
— Где ты это взял?
Захар улыбался как Джоконда — неподражаемо загадочно.
— Они, — он кивнул на бумаги, — обошлись нам в четыре миллиона долларов. Но оно того стоит, не так ли?
— Оно стоит намного больше. Где ты это взял?
Он взял верхний лист и прочел:
— «Университет… такой-то. Расходная ведомость за первое полугодие… какого-то… года». Слышал что-нибудь об этом заведении?
