Андрей Величко - Наследник Петра. Кандидатский минимум
Тут молодой царь вздохнул – похоже, ему придется поступать как российским властям гораздо более позднего времени, то есть за деньги уводить проворовавшихся олигархов от уголовного преследования. Но потом Новицкий сообразил, что тогда будут совсем другие олигархи. Ведь сколько полезного сделал этот Демидов, да и почти все остальные тоже! Чтобы в том убедиться, достаточно просто побывать на Урале. А будущие даже то, что досталось им практически даром, привели в почти полную разруху, но зато воровали от души и на себя тратили столько, сколько не снилось и всем Демидовым, вместе взятым. Нет уж, Акинфия Никитича на таком фоне можно простить с чистой совестью – но, разумеется, не бесплатно. Ну а если кто-то начнет поступать по примеру своих будущих последователей, то вот тогда ему предстоит встреча с виселицей, сделанной из ценных пород дерева и украшенной художественной резьбой на темы о пользе нестяжательства.
Гость с Урала был принят императором почти сразу после приезда. Он явился в Москву поздним вечером, а аудиенция была назначена на четыре часа дня. Новицкий специально выбрал такое время, когда Елена заведомо должна быть на заводе. Потому что однажды молодая жена сказала ему – ей просто страшно смотреть, как иногда на месте ее милого и доброго Питера вдруг появляется холодное равнодушное чудовище, которому ничего не стоит отдать приказ стоящему рядом Федору, дабы тот свернул виновному шею или просто прибил его одним ударом своего огромного кулака. Она, конечно, понимает, что это просто маска и на самом деле настоящий Питер никуда не девается, но ей все равно страшно.
Новицкий тогда еще немного удивился. По его мнению, страшно должно было быть в случае, если бы он никак не реагировал на нерадивость в исполнении своих приказов, ибо тогда долго просидеть на троне да и просто остаться в живых у него вряд ли получилось бы. Соответственно изменится и судьба самой Елены. Но, разумеется, спорить с женой не стал, а просто отныне старался проводить воспитательные разговоры в ее отсутствие.
Началась беседа строго по плану, то есть император вежливо рассказал гостю про его делишки с серебром, а потом про то, что за такие фокусы полагается, согласно указам их величеств Петра Первого и Петра Второго. Однако дальше все пошло немного наперекосяк – Демидов не испугался. То есть он, конечно, не усомнился в том, что от уже упомянутой виселицы его отделяет до удивления малое расстояние, но такого ясно видного ужаса, как, например, у Остермана в гораздо менее опасных ситуациях, гость не продемонстрировал. Вместо этого он хмыкнул:
– Да, крепко я влип на старости лет. Но ведь вы, государь, наверняка хотели сказать мне что-то еще? Для сообщения, что меня повесят, приглашать во дворец было необязательно.
«Молодец, дядя», – мысленно поставил ему плюс Новицкий и рассказал про рельсы.
– Сделаем, – без особого удивления согласился Демидов. – Сам рисковал, сам просчитался, самому теперь и убытки считать. Не сомневайтесь, ваше величество, слово мое нерушимое, это все знают. Но вот только куда вам столько рельсов? Если по ним тележки с рудой или углем гонять, то ведь такого количества на сотню заводов хватит.
– Давай на «ты», Акинфий Никитич, раз уж мы с тобой так хорошо договорились, – предложил император. – Рассказать я тебе, конечно, могу. Но, наверное, показать все-таки будет лучше? Только предупреждаю – бумага, что ты сейчас подпишешь про секретность, – она очень серьезная. Если хоть кому даже случайно проболтаешься, мне придется иметь дело уже с твоими наследниками. Согласен? Тогда подписывай тут и вот тут, и пошли. До завода недалеко, всего версты полторы.
Завод, а особенно паровоз, лихо таскающий уже три тележки, потрясли уральского промышленника.
– Да, государь, великое дело ты задумал. И нужна такая дорога не столько между Москвой и Питером, сколь на Урал. Тогда мое железо здесь вдвое дешевле будет. Постой, а ежели оную машину на баржу поставить, дабы она ее вместо бурлаков тянула – поди, у нее намного быстрее получится? Или саму баржу можно будет сделать больше.
Тут Демидов глянул на согласно кивнувшего Новицкого и предположил:
– Небось генералы с адмиралами тебе уже предложили ее на военный корабль водрузить. Не слушай ты их, ваше величество! Один корабль ничего не решит, два тоже, а больше машин на этом заводе не построить. Многие десятки их нужно, тогда у России и армия, и флот станут такими, с коими ни один враг совладать не сможет. И где же сии заводы ставить, как не на Урале? Дай мне пару человек, умеющих станки и машины строить. Я тогда чугунную дорогу до Камы или даже Волги дотяну, а уж оттуда мое железо по всей России разойдется и за ее пределы.
– Кого это я тебе отдам – Нартова или жену свою беременную? – возмутился молодой царь. – Ты хоть думай, прежде чем предлагать такое. Сам найдешь у себя людей и пришлешь их ко мне на учебу.
– Так ведь времени сколько на то уйдет…
– Каких людей пришлешь, столько и уйдет времени. Коли отправишь дураков, так они действительно до самой смерти тут ничему не научатся. Ищи грамотных, и чтоб инструмент в руках держать умели, да еще имели большое желание учиться всяким наукам, для строительства машин необходимым. Пришлешь человек сто таких – глядишь, из них и получится десяток пригодных. Вот так, а пока еще один пункт, о котором я чуть не забыл. Про соляную монополию даже не заикайся, ежели не хочешь со мной поссориться. Не будет ее тебе ни за какие деньги! Ясно?
Тут наконец Демидова проняло. Ведь про желательность соляной монополии он только-только начал задумываться сам, и никому пока об этом не говорил. Неужели правда, что государя исцелил самый настоящий ангел? И после исцеления подарил ему способность видеть людей насквозь. Ежели так, то с таким императором надобно вести себя еще осторожнее, чем с его дедом, Петром Великим. Интересно, смотреть в душу он умеет только при личной встрече или на расстоянии тоже?
Глава 32
Миних с Нартовым прибыли в Москву третьего сентября, сразу после окончания коронационных торжеств. Фельдмаршал первым делом извинился перед императорской четой, сказав, что они очень спешили, но им помешали дожди. Император кивнул – а что, вполне приличная отмазка, последние три дня действительно иногда с неба слегка капало. Если бы дело не касалось его жены, то на их месте он поступил бы точно так же. Все-таки до чего это нудное дело – два дня подряд с утра до вечера быть в центре внимания! Впрочем, Лене поначалу торжества даже понравились, да и потом она их переносила нормально.
– Ладно, – кивнул император, – опоздали так опоздали, ничего не поделаешь. Надеюсь, вы не настолько устали в дороге, чтобы приступать к отдыху прямо сейчас? Отлично, тогда мы с императрицей ждем вас на ужин и надеемся услышать подробный рассказ, как ведет себя на воде моя галера.
По словам Миниха, она вела себя прекрасно, то есть на паровом ходу дошла от Шлиссельбурга аж до Свири менее чем за четверо суток, лишь изредка помогая двигателю парусами. Насчет весел сразу выяснилось, что они помогать ходу не могут, а только мешают.
Нартов интерпретировал те же события несколько иначе. По его словам, галере не хватало мощности идти даже против пятибалльного ветра, а когда он стал боковым, то она принялась раскачиваться так, что черпала воду бортами. Из-за чего весь путь пришлось проделать вдоль берегов, что удлинило маршрут в полтора раза. И все равно на преодоление каких-то жалких ста шестидесяти километров потребовалось четыре полных дня! Да еще два раза пытались идти ночью, но потом бросили это никчемушное занятие.
– Через туннель гребного вала текло хоть и сильнее, чем я рассчитывал, – продолжал Андрей Константинович, – но все-таки насос на валу с этим справлялся. Однако корпус тоже здорово протекал, и тут пришлось подключиться команде с ручной помпой и просто ведрами. И все равно кочегарам иногда приходилось работать по щиколотку в воде. Впрочем, они этим были даже довольны, потому как в котельной очень жарко. Я, например, там больше часа высидеть не мог. Развить полную мощность машины не удалось, ибо на трехстах оборотах винт начинал трястись так, что я опасался за гребной вал, в то время как на испытаниях машина давала почти четыреста оборотов под полной нагрузкой. Это именно винт, ибо мы его заменили на запасной в Лодейном Поле, и он начал трястись уже при двухстах семидесяти оборотах. В общем, по морю на таком корабле плавать категорически нельзя. По Ладоге тоже страшно. По реке можно, но противно. Если бы всю команду посадить за нормальные весла, скорость получилась бы та же.
– Ты, Андрей Константинович, придираешься, – благодушно заметил Миних. – Видел бы, на чем иногда нам доводилось выходить в море – не говорил бы так. Насчет же весел – сколько мы шли вверх по Свири, пока добрались до Лодейного Поля? Четырнадцать часов. Ты бы взялся столько времени веслами махать всего с одним перерывом? Вот и я – нет, хотя меня Господь силой уж никак не обидел. А тут только кочегары умаялись, да и то потому, что три смены мало – надо было брать людей на четыре.
