Пеликан. Месть замка Ратлин - Гельб Джек

– Справедливо, – повторил капитан, впервые покосившись на тетрадь.

– Против меня пусть строят любые козни, – сказал Финтан. – Главное… ну, впрочем, вы и так знаете, не мне вас учить, в конце-то концов!

– Договаривай, лис! – приказал Френсис.

– Главное, чтобы те козни были не против капитана, – ответил Финтан.

Был всего один человек на всем свете, знавший истинные намерения Финтана Макдонелла в этот момент. Он бы засмеялся, увидев, как забегали глаза Рыжего Лиса, как сжались кулаки. Было бы забавно смотреть, как Финтана загоняют в тот самый угол, куда он так стремился все эти месяцы плавания. Но было ли это волнение наигранным? Скорее его охватила не тревога, а приятное волнение от предвкушения того страшного яда, который он собирался влить в сердце капитана. Нельзя же просто протянуть отравленную чашу, никак нельзя – запах резко ударит по ноздрям, да еще самого лиса принудят испить ее до дна. Финтан не дорожил своей жизнью как таковой – он очень часто стоял на краю пропасти и насилу сдерживал себя, чтобы не сорваться в долгожданные объятия. Однако мысль о том, что все закончится сейчас, когда он ближе, чем когда либо, приводила в ужас. Ставки шли вверх с каждой милей, пройденной по морским волнам.

– Вы были правы, капитан, – признался Финтан, – когда смутились моих долгих вступлений.

Дрейк сжал губы и прищурился. Он бросил гневный взгляд на тетрадь, резко открыл ее. Едва не вырвав три страницы, капитан разозлился еще больше, взглянув в глаза чудовищам из манускриптов полубезумных мастеров черного дела.

– Чье это? – спросил капитан.

– Не знаю, – ответил Финтан. – Почерк не мой. И я не понимаю ни латыни, ни французского.

– Ты знаешь, когда надо прикинуться полным тупицей, – злобно усмехнулся Дрейк.

– Поэтому я явился к вам по доброй воле и выложил все сам? Без принуждения? – спросил Макдонелл.

– Рассчитывал меня растрогать, – презрительно бросил Френсис.

– Или спасти, мой капитан, – положа руку на сердце, произнес Рыжий Лис.

Повисла пауза. За бортом сплетничали волны, смеялись и перешучивались, в нетерпении ожидая, как же все разрешится. Море вовсе не от жестокости смеялось сейчас и вовсе не от жестокости насылало бури и ненастья. Как же не простить морю его скуку? Великая гладь, мощная и могучая, старше законов и времени, оно попросту скучает время от времени, и то, что людям, с их крошечной и полуслепой точки зрения, кажется событием судьбоносным и масштабным, для стихии не более чем детская забава. Все равно что дрыганье ногами со скуки, расхаживание туда-сюда или, если опуститься до чуть менее приятных привычек, то можно припомнить, как Джонни Норрейс-младший постоянно грызет во рту карандаш.

Итак, море прислушивалось, не от личной вовлеченности, не от любви и не от ненависти, а просто со скуки.

– И Джонни, и мастер Даунти заслуживают моего восхищения, – продолжал Финтан. – И все же… один из них предаст вас.

– Как ты смеешь мне это говорить? – насмешливо усмехнулся Френсис.

– Это не мои слова, – Финтан опустил голову. – А Ландсберга.

Это имя ошеломило Дрейка. Порох, брошенный в огонь, сперва высвобождает инфернальный столб, и в следующее же мгновение от пламени остаются лишь тлеющие поленья и пепел, и сейчас разум капитана, готовящийся разразиться бурей, стих, запертый удушливой неволей. Что-то сжимало горло, не давая вздохнуть.

– Что?.. Почему Михель не сказал мне лично? – стиснув зубы, процедил Френсис.

Капитан никогда не признался бы, что скрипел зубами не только и не столько от гнева, сколько от беспомощности. Финтану не нужно было этих признаний, его глаза были и без того зоркими.

– Когда же, если мастер Даунти или Джонни вечно подле вас? – спросил Финтан.

– Или ты, Рыжий Лис, – заметил Дрейк.

– Или я, – кивнул Финтан. – Моего мотива мне не изложить – его попросту нет, капитан. Томаса послали вам в напарники не просто так, а на случай, если что-то пойдет не так. Вы уверены, что не сошли с курса? Что у вас все под контролем?

– Как давно ты вынашиваешь бунт, мразь?! – злостно огрызнулся Френсис.

– А как давно вас ненавидит Джонни, которого вы поймали за руку, этого выродка-воришку? И все это время, скрипя зубами, терпели этого недоноска? – спросил Финтан.

– Он не так глуп, чтобы говорить такое вслух, и тем более тебе! – мотнул головой Френсис.

– Но достаточно глуп и неблагодарен, чтобы думать так, – ответил Финтан.

– Грязная крыса, ты готовил заговор еще с Кабо-Верде! – оскалился Дрейк.

– Я на вашей стороне, – заверил Финтан. – И если нет моим словам веры, поверьте капитану Михелю Ландсбергу.

– Он не мог этого сказать, он не мог передавать такие слова через тебя, ты, падаль! – не верил Дрейк.

– Михель вывел меня на берег, где мне уже была вырыта могила, – говорил Рыжий Лис. – Он сохранил мне жизнь, но вашу, капитан Дрейк, вы должны спасти сами. Рядом с вами отравитель, один из них.

– Что он сказал? Слово в слово! – требовал Френсис.

– Тайная вечеря назначена на июнь, – ответил Макдонелл. – Вот что он сказал.

Дрейк схватил со стола бутылку из темного стекла и со всей силы швырнул ее в дверь. Финтан хоть и дрогнул от резкого звука, хоть и метнулся в сторону, но он никак не мог назвать чувство, поднявшееся в нем вместе со страхом. Волнение. Или, скорее, восторг. Хотелось смеяться, Финтан насилу сдержал кривую улыбку, пряча лицо. Двое офицеров, находящиеся на страже капитанской каюты, сразу же вбежали и схватили Финтана. Рыжий Лис не то что не сопротивлялся, но и способствовал им, заложив руки за спину.

– Ты лжешь, сукин сын, – хрипло усмехнулся капитан.

– Молюсь вместе с вами, чтобы было и впрямь так, – опустив голову, говорил Макдонелл. – И никто, ни Томас, ни Джонни, ни Михель не желают вам зла. Заприте меня в трюме хоть до конца моих дней. Может, такой ничтожной крысе там-то и самое место. Если никто не испьет из отравленной чаши, отрежьте мой язык, истязайте мое тело, причинив мне столько боли, сколько причинили вам мои слова. Я не бегу от вашего правосудия, капитан. Я жажду его, по отношению к себе и другим.

– Заприте эту мразь, – велел капитан, воротя взгляд от Рыжего Лиса.

– Какого черта? – вне себя от злости и отчаяния прорычала Рейчел.

Финтан сидел в углу трюма, прикованный за ногу цепью. В той полутьме, которая их укрывала, не было видно, как уголок губ чуть дрогнул. Финтан не ожидал, что голос Рейчел может звучать так грозно.

– Генерала тут нет, – ответил Финтан. – О Джонни я позаботился, насколько смог – не пропадет. Теперь сама о нем заботься.

– Наша клятва, – она смотрела на крохотный розовый шрам на руке.

– Если кто-то об этом услышит, – пожав плечами, бросил Финтан, прикрывая глаза, – тебя запрут по соседству.

– Ты жалок, Уолш, – Рейчел сплюнула и пошла прочь.

Море все слышало. Море было свидетелем всему. Как сложно бывает утаить секрет от людского уха, глаза и ума, чего уж говорить о существе такого порядка? Шепот волн стих. Наступил штиль. Есть слова необыкновенной силы, и слово «предатель» – как раз одно из таких. Стоит лишь обличить его в звук, стоит лишь воздуху содрогнуться в определенном колебании – и он наполняется невидимым удушливым газом, сводящим с ума. Противоядие, разумеется, существует, но требует мужественности, ибо принятие его может быть еще мучительнее, чем уютное, тянущее на мягкое илистое дно неведение. Как только чьи-то уста произносят «предатель», создается особая связь меж обвиняемым и обвинителем, они садятся за стол, и зачастую главная ставка – жизнь.

И хоть Финтан не сидел за одним столом с капитаном, Джонни и Томасом, его отсутствие было едва ли не более выразительным. Мрачнее всех был Френсис. Он сидел, сложив руки в замок. Он не допустил ни к приготовлению пищи, ни к напиткам никого, кроме Джонни, в котором был уверен, как в самом себе, и Томаса, в котором был уверен и того больше.