Место под тенью (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Что-то я запихал в холодильник, чей миниатюрный морозильник уже начал покрываться инеем (в него я сунул телятину), хлеб упаковал в целлофановые пакеты, чай-кофе-сахар – на полку кухонного шкафчика. Запасные джинсы, пара рубашек, свитер на случай похолодания, трусы и носки отправились в шкаф, зубная щётка, тюбик пасты «Pomorin», тюбик шампуня «Желтковый», кусок «Семейного» мыла – на отдельную полочку. До кучи мне вручили стопку газет с журналами и переносной телеприёмник «Шилялис Ц-401».
– Это чтобы не скучал, – сказал мне на прощание водитель. – А вообще Марк Ефимович просил передать, чтобы ты без нужды никуда не ходил, а вечером свет желательно включать на дальней стороне дома. А лучше вообще обходиться без него. И машину надо бы переставить тоже на ту сторону, к оврагу, чтобы через забор её не было видно. Не нужно лишний раз создавать видимость, что здесь кто-то живёт.
Ну, не нужно так не нужно. Машину я загнал, куда было велено, поставив у самого края оврага, там словно по заказу был выложен галькой пятачок метров 5 в квадрате. Телевизор, кстати, на родную антенну вполне приемлемо ловил «1-й канал Останкино» и РТР. По телеку как раз шла программа «ЭКС» – Экран криминальных сообщений. Под неё-то я и принялся готовить себе ужин. Из подвала натаскал картошки, нажарил с луком по подсолнечном масле, полил яйцом. Наелся до отвала, поглядывая в телевизор, где уже транслировались «Вести». Запил кружкой холодного молока – под жареную картошку самое то. Перетащил телевизор в комнату, там переключил на 1 канал, там уже близился к финалу очередной выпуск «Поле чудес», которую Листьев передрал с американской телевикторины «Колесо фортуны».
Вот уж действительно, не страна, а какое-то поле чудес, думал я, растянувшись на панцирной кровати и лениво перелистывая под светом настольной лампы июньский выпуск «Огонька». Даже не чудеса, а чертовщина какая-то происходит. «Сатана там правит бал…» Булгаковский Воланд в лице Ельцина вместе со своей дьявольской камарильей резвится вовсю, и только я знаю, когда этому наступит конец. Хотя, окажись сейчас передо мной Борис Николаевич, распотрошил бы его кухонным ножом, не задумываясь. И Михаила Сергеевича заодно – два подонка, по которым плачет высшая мера.
Три дня спустя вечером депутат городской Думы Дмитрий Иванович Чернышёв и его помощник Антон Козырев расслаблялись в ресторане «Поплавок». Был повод отметить успех Иваныча. Тот сумел пробить в гордуме принятие закона, благодаря которому отныне он и подобные ему бизнесмены получали возможность приобретать некоторые участки городской земли по бросовой цене. Иваныч уже присмотрел один такой участок, на котором по когда-то данному Сычом совету собирался возвести торговый центр. Дело, конечно, требовало первоначального вложения капитала, у Чернышёва не было таких денег, но он уже заранее договорился с Абрамовым, что в случае проведения закона и приватизации земельного участка банк ссудит ему на возведение центра необходимую сумму. Проценты по ставке будут минимальные, а Марк Ефимович станет получать с прибыли свои пятнадцать процентов.
Правда, неприятным открытием последних дней стало, что банкир, оказывается, «крышует» автотранспортное предприятие, которым владеют его сын и Сергей Сычин, а Иваныч собирался с этого проекта поиметь свою долю, как раз предложив «крышу». От этого предложения Сыч с Гошей не должны были отказаться, понимая всю серьёзность последствий, однако получилось так, как получилось. И это Дмитрия Ивановича немного напрягало. Как теперь выстраивать отношения с Абрамовым, останутся ли в силе прежние условия, после того, как человек Иваныча разберётся с Сычом? С другой стороны, банкир вряд ли захочет рисковать здоровьем сына и, скорее всего, согласится уступить «крышу» автотранспортного предприятия, которая неожиданно появилась только после наезда со стороны «олимпийцев». К тому же, намекнув на то, что с Гошей может произойти какая-нибудь неприятность, можно не опасаться за сделку по кредиту на возведение торгового центра. Шантаж, да, но такие нынче времена.
Абрамов, конечно, силён, но не сильнее его, Чернышёва. У банкира деньги, а у него реальная сила, и к тому же ещё и свой снайпер, способный без лишнего шума устранить вставшего на пути Иваныча человека. В крайнем случае придётся разобраться с Марком Ефимовичем, если он не внемлет голосу разума и встанет на дыбы. Обычно евреи вроде бы народ покладистый, но кто его знает… Троцкий вон, говорят, тоже евреем был, а самолично пристрелить человека для него было как муху прихлопнуть.
– Ну, давай, Антоха, за наш будущий торговый центр! – провозгласил Чернышёв, поднимая рюмку, наполненную лучшей водкой, которую подавали в этом заведении.
Чокнулись, выпили, закусили. Прожёвывая лист салата, Козырь поинтересовался:
– А как мы его назовём, этот торговый центр? Может, «Иваныч»?
– Неплохо было бы, но слишком уж нескромно. Лучше назовём «Лилия», в честь моей старшей.
– Тоже неплохо… Кстати, она замуж ещё не вышла? С москвичом вроде крутили?
– С ним, там папа – директор строительной фирмы. Повезло, что его сынок с моей дочкой на одном курсе МГУ учатся, влюбился по уши… Лилька и впрямь девка видная. Как раз собираются заявление в ЗАГС подавать.
– На свадьбу позовёшь?
– Сомневаешься? Давай, кстати, за молодых, чтобы их жизнь была лучше нашей, и чтобы у них всё сложилось.
– Давай…
Снова чокнулись.
– Хотя я бы не сказал, что у нас жизнь особо плохая, – заметил Козырь, похрустывая маринованным огурчиком. – Эх, ещё бы Сыча найти. Куда, интересно, он свою жопу спрятал… Да и Гоша исчез. Саше нужно было раньше позицию на чердаке дома напротив занимать, говорит, там одна бабка в окне мелькает.
– Предусмотрительные, суки, – кивнул Иваныч. – Будь моя воля, я бы этого еврея, Гошиного папашу, утюгом горячим по животу прогладил или паяльник в жопу засунул. Мигом бы раскололся, куда эти два сучонка смылись.
– Пока нам на него не рыпнуться, – скрежетнул зубами Козырь. – Ничего, придёт наш срок, весь город под нас ляжет.
– За это надо выпить, – заявил Чернышёв, разливая по рюмкам.
В этот момент к их столику подошла блондинка лет двадцати пяти навскидку, очень даже броской внешности, на которую и Иваныч, и Антон косились с тех самых пор, как она заняла место за свободным столиком минут десять назад и сидела там в одиночестве. Оба подумывали к ней подсесть, но чуть позже, однако девица их опередила.
– Мужчины, не дадите даме прикурить? – спросила она сексуальным грудным голосом, держа в наманикюренных пальцах тонкую ментоловую сигарету.
Из них двоих курящим был только Иваныч, да и то, старался курить не в присутствии посторонних, поддерживая реноме борца за здоровый образ жизни, пачки ему хватало на пару дней. Он достал из кармана пиджака зажигалку, чиркнул колёсиком, выбивая искру, и незнакомка наклонилась, потянувшись сигаретой к огоньку. Аппетитные груди едва не вывалились из глубокого декольте, и Иваныч с Антоном нервно сглотнули, так как в горле у них моментально пересохло.
– Спасибо, мужчины! – поблагодарила блондинка, одаривая их обворожительной улыбкой, и намереваясь вернуться за свой столик.
– Может быть, посидите с нами? – предложил депутат.
– М-м-м… Я вообще-то подругу жду, но она что-то задерживается. Ладно, пока её нет, давайте составлю вам компанию. Надеюсь, приставать не будете?
– Да что вы! – вполне натурально возмутился Иваныч. – Кстати, меня зовут Дмитрий, а это Антон.
– А я Марго.
– То есть Маргарита?
– Ну можно и так сказать, – снова улыбнулась девица, обнажив ряд крепких, ровных зубов.
– Может, вина? – снова проявил инициативу Иваныч.
– Я люблю красное полусладкое, – как ни в чём ни бывало заявила Марго.
– Не вопрос… Эй, иди-а сюда! – подозвал он молодого официанта. – Есть красное полусладкое?
– Да, Дмитрий Иванович, два вида грузинского – «Оджалеши» и «Хванчкара», и молдавское «Изабелла».
