Андрей Онищенко - Миссия"Крест Иоанна Грозного"
Дурное предчувствие не оставляло Феклушу. Наконец успокоившись и взяв себя в руки, она вытерла слезы, упрятала, пустую склянку, которую до того плотно зажимала в руке и, стараясь быть незамеченной, покинула дом Ильи. Идти ей было некуда, мысли путались в голове, и она сама не заметила, как ноги принесли ее на кладбище, к могилам родителей. Здесь, в тишине и покое, она полностью ощутила, что сотворила скверное дело.
– Если ничего не получится из этого, то все равно скверные последствия моего поступка, не заставят себя долго ждать, – подумала она.
Феклуша сердцем чувствовала, что самое плохое ждет ее впереди, но она не была к этому готова. От души наплакавшись на могилах родителей, она вернулась домой, но и тут она не нашла успокоения. Затворившись в своей светлице, она металась с места на место, словно израненная птица в клетке, не в силах ни чем себя занять и тем самым отвлечься от тяжелых мыслей. Ближе к полуночи, после долгой молитвы, она заставила себя силком лечь в постель, но уснуть ей удалось не сразу, и проснулась она не от привычного петушиного крика, а от кошмара, который посетил ее во сне среди ночи.
Приснилось ей, будто покойные родители пришли к ней ночью в светлицу, и укоряли ее, Феклушу, за скверный, недостойный поступок.
– Не будет тебе места среди нас, людей праведных, в раю, а будешь ты, грешница, гореть в гиене огненной, – молвил во сне покойный батюшка и грозил ей перстом.
Покойная матушка молчала, с горя плакала, и все качала головой. Потом снился ей Илья, бледный как смерть, он все вопрошал у нее:
– Феклуша, за что ты меня погубила?
Она так и не смогла больше заснуть. Молясь на коленях перед образом Святой Заступницы, Феклуша встретила рассвет. Она многого ждала от наступившего дня, и боялась его. Плохие новости не заставили себя долго ждать. Самой первой была то, что к завтраку прискакал Волчонок на взмыленной лошади с вестью, что хозяин его совсем плох и вроде как собирается отойти в мир иной. Отец Мирон засобирался в дорогу, соборовать и исповедовать умирающего, а Феклуша, услышав ужасную весть, упала на пол в беспамятстве.
ГЛАВА 13.
Миновав околицу Журавичей, Илья пустил галопом своего аргамака. По заснеженной укатанной дороге, он летел словно стрела. Морозный декабрьский ветер, от быстрой скачки, бил в лицо, из-под копыт коня с дивным хрустом вылетали кусочки спрессованного снега. Илья задумался. Ему было невдомек, почему Феклуша так переменилась за последнее время.
– От чего эти слезы и жалобный вид? – про себя думал он. – Может, я чем-то обидел ее? Или она нездорова?
Сколько не задавал себе вопросов Илья, а ответов так и не смог найти ни на один вопрос.
– Странная она какая-то стала. Эта постоянная смена настроений, этот резкий переход от энергичной кипучей деятельности к плаксивому жалостливому состоянию. Наверное, надобно было остаться и утешить ее?
Гнетущее чувство не покидало Илью, оно нарастало словно снежный ком, готовый сорваться в любую минуту с вершины горы, собирая под собой все больше и больше снежных частиц и постепенно превращаясь в грозную лавину. Душевная тоска по чему-то не до конца осознанному, не давала Илье покоя. Он осадил коня и оглянулся назад. Волчонок безнадежно отстал от него. Вдалеке, на линии горизонта он был едва заметен. Поджидая его, Илья решил переключиться от тяжелых дум на что-нибудь более приятное. Он пытался представить, как сейчас удивленно встретит его Иван Дубина, но воображение не хотело рисовать радужных картин, и Илья мысленно переключился на Алексея с Василием.
– Как они там без меня? Что делают?
Но и здесь воображение отказало ему. Мало того, словно бес какой-то нашептывал на ухо совершенно другие слова:
– Что они делают, что они делают? Да пьют как всегда и развлекаются без тебя в Стрелецкой слободе. На что они еще способны. Без тебя им даже лучше!
В этот миг Илья почувствовал свою никчемность в этом мире.
– Кто я такой? Зачем живу на свете? Кому я вообще нужен?
Илья снова и снова не находил ответов. Мозг его словно застыл. Илья всматривался в заснеженную даль и мучительно пытался припомнить что-то важное для себя, но то, что казалось ему важным на этот момент, постоянно ускользало от него словно мираж.
– Хозяин, ну ты даешь, мне ж за тобой не угнаться на своей лошаденке.
Илья стряхнул с себя наваждение, мираж растаял, и он вернулся в реальный окружающий мир.
– Что ты говоришь, Волчонок?
– Я говорю, что лошадь свою чуть не загнал, вон гляди, как дышит, аж пена выступила.
Илья посмотрел на кобылу Волчонка. Она действительно тяжело дышала, из ноздрей и от взмыленной морды шел густой пар, закусив удила, она ошалело вращала глазами в разные стороны.
– Не переживай, Волчонок, как доберемся до Москвы, так новую кобылу тебе справим.
– Да я как-то к этой уже привык, жалко. Ты не смотри хозяин, что она резво не бегает, зато знаешь, какая она выносливая. – Волчонок ласково похлопал по холке свою кобылу.
– Ладно, как знаешь. Давай поторопимся, а то чего доброго прихватит морозцем твою лошадь, придется точно менять.
Илья тронул своего коня с места. Волчонок молча последовал за ним.
******
Владение Ивана Дубины представляло собой обычную захудалую деревеньку, состояние которой, как и многих других российских деревень напрямую зависело от нрава и щедрости боярина державшего эти деревни под собой. Судя по состоянию данной деревеньки, выходило, что боярин Сабуров не отличался большой щедростью, и служба вассальных детей боярских не являлась для них малиной. Илья знал боярина Сабурова еще по Кромнам, когда он, как и многие другие, переметнулся в лагерь Самозванца, но особой службы не удостоился у того, впрочем, как и многие другие россияне изменники. Владимир Николаевич Сабуров с виду был грозен, напорист, корыстолюбив, любил роскошь и прелести Света. Где было возможно, он местничал, плел интриги и ставил себя превыше других. Но когда дело доходило до сильных мира сего, стоящих либо по положению, либо по родовитости выше него на иерархической лестнице, он делался тихим угодником, готовым на все, лишь бы заслужить какую-нибудь похвалу.
Деревня Молдино, так назывались поместные владения Дубины, встретила Илью с Волчонком шумом и переполохом в центре села. Еще на подъезде, Илья определил, что там что-то не так. У дома Дубины сновали вооруженные люди, и звонкий многочисленный собачий лай заглушал все остальные звуки.
– Хозяин, они что, в ополчение собираются? Так сейчас вроде как мирное время?
Илья пожал плечами и ничего не ответил на реплику своего оруженосца. Вместо этого он пришпорил коня и понесся рысью к скопищу народа.
Изба Ивана Дубины практически ни чем не отличалась от крестьянских изб, кроме как большими размерами и более богатым орнаментом росписи и резьбы по дереву. Хозяина он нашел на собственном дворе в окружении нескольких дворян и детей боярских. Он смеялся и что-то рассказывал им, между делом прерываясь и отдавая поспешные распоряжения мужикам. Перед раскрытыми настежь воротами Илья спешился, отдал коня на поруки подоспевшему Волчонку, а сам, направился прямо к Дубине. Завидев и признав Илью, Иван прервал свой рассказ на самом интересном месте и, улыбаясь, широко расставив руки, пошел к нему на встречу. Обнявшись, как старые добрые друзья, Дубина произнес, обращаясь несколько к Илье, сколько ко всем присутствующим:
– Илюша! Гость дорогой! Долго же ты собирался ко мне. Порадовал, порадовал своим приездом.
Присутствующие при этой дружеской встречи дворяне с любопытством разглядывали Илью.
– Что тут у вас происходит, Иван, никак в ополчение собрались?
Дубина рассмеялся и, похлопывая Илью по плечу, повел его в общий круг.
– Охоту мы затеяли, Илюша. Боярин Сабуров приехал навестить свою вотчину, вот мы промеж себя с товарищами и решили организовать медвежью потеху. Думаем, пусть боярин отдохнет от забот московских, да и нам развлечение будет. Мужики нашли в лесу несколько берлог и обложили зверя. Ты как раз вовремя поспел, славная будет забава. Только что-то Владимир Николаевич запаздывает, а так все готово. Ты как, с нами?
– Да куда же я теперь от вас денусь, правда, я не очень большой любитель охоты, зверюшек жалко.
– Это ты брось. Зверь, он Господом создан для того, чтобы люди на него охотились. Да что это я, познакомить тебя с соседями надобно, а без доброй чарки какое уж знакомство. Эй, малец, – окликнул Иван пробегавшего мимо дворового мальчишку, – скажи Катерине, чтоб чарки вынесла, да закусить чего-нибудь постного.
Дубина тяжело вздохнул.
С крыльца избы спустилась миловидная женщина средних лет, неся на блюде кувшин и чарки.
– Гляди, Илюша, Катюша, супруга моя, видал какая красавица, – ласково произнес Дубина.
– Что ж Иван, ты людей во дворе держишь, проси всех в дом к столу?
– Некогда нам, Катерина, Сабурова поджидаем, с минуты на минуту должен быть.
