Андрей Мартьянов - Посредник
«Что-о? – Марсиньи решил, что ослышался. – Без всякого исключения взять под стражу? Иисусе!»
* * *…Поскольку было проведено предварительное и скорое расследование слухов в народе…
…Поскольку результатом означенного расследования были чрезвычайно тяжелые подозрения…
…Поскольку мы обязаны установить истину по просьбе Святейшей инквизиции, которая обратилась к помощи нашей власти…
* * *Разум капитана выхватывал из текста указа только отдельные фразы. Это невероятно! Ересь, отступничество от католической веры, идолопоклонство, заговор против Церкви и короля…
Как? Почему? Тампль замешан во всём этом?
Но ведь «неблагоприятные слухи в народе» – это никакая не выдумка, Марсиньи и сам не раз сталкивался с рассказами о неблагопристойном и оскорбительном поведении братьев-рыцарей! Еще этот Фюстель де Бевер, брат убийцы с улицы Боннель… Воз с сеном…
И все равно не верится!
– Господа, – бледный Плуабуш свернул пергамент. – Воля короля! Вот второй документ, который разъясняет действия службы парижского прево с наступлением полуночи… Ворота Университетской части должны быть закрыты до утра субботы. Никаких исключений ни для кого. На ворота левого берега Сен-Оноре и Тампль наступившим днем выставить тройную стражу, остальные также запереть. Старый Тампль занять в полночь силами дворян королевской свиты и шателена Ситэ. Оба отряда встречаются на Гревской площади. Сержанты прево… Мессир де Марсиньи, вы меня слышите?
– А? Да, – встрепенулся капитан. Ему доселе казалось, что все происходящее более похоже на дурной сон.
– Вам предписывается незамедлительно сменить охрану нунциатуры в Сен-Жан, выставить караулы, арестованных там братьев Ордена направить сюда, в Гран-Шатле и передать служителям тюрьмы. Засим с двумя третями людей от общего числа явиться к воротам Тампль, где ожидать его величество.
– Его величество? – повторил Марсиньи.
– Так в приказе. Дождавшись, сопроводить к Новому Тамплю, исполняя все приказы короля… Черт побери, капитан! Проснитесь же! Что с вами?
– Н-ничего, мессир прево. Прикажете исполнять?
– Незамедлительно. Идите. Прочим остаться и выслушать дальнейшие распоряжения!
Марсиньи свирепо глянул на Гуго де Ла Сель и Гуго де Кастро, рыкнул в усы что-то неразборчивое и загрохотал подковками сапог по каменной лестнице донжона Гран-Шатле. Мимоходом отметил, что если у первого Гуго от изумления брови на лоб вылезли, то нервничавший полный день де Кастро сейчас спокоен, будто праведник после исповеди. Даже улыбается.
Ну и ну, мессиры.
Грянуло.
* * *– Начинаем, – хрипло сказал Иван. – Запомни накрепко: поперек батьки на рожон не лезь, держись у меня за спиной, но и сам смотри в оба. Хлебнешь?
Славик принял флягу с крепким красным вином, от души приложился. Ночь холодная, становится зябко.
Прошло около сорока минут после стремительного захвата комплекса зданий Сен-Жан-ан-Грев службой прево под предводительством господина Арно де Марсиньи. Впрочем, слово «захват» использовано неточно – восемнадцать храмовников-сержантов из охраны нунциатуры собрали перед порталом церкви, его преподобие Герард из Кларено приказал орденским сложить оружие и положиться на милость короля и Трибунала. Послушались беспрекословно, дисциплина. Смиренно отправились в крепость.
Сборы были короткими – дюжина доминиканцев верхом на осликах и мулах, «братья миряне» (кроме Ивана и Славика брат Герард привлек еще семерых из числа сотрудничающих с Sanctum Officium парижан – как на подбор крепкие молодые люди, для которых инквизиция была не только работодателем, но и образцом благочестия, на который стоит равняться), да еще двадцать два конных сержанта короля в синем с лилиями.
Точкой сосредоточения была избрана площадь перед воротами Тампль – небольшая и тесная, но подождать можно на прилегающих улочках. Постепенно подходили другие – с золотисто-лазурными косыми полосами Бургундии и нормандскими львами на коттах. Не шумели, стараясь не нарушать ночной покой города, хотя Славик замечал, как приоткрываются ставни на верхних этажах домов и мелькают желтоватые блики свечного света – обыватели поняли, что происходит нечто странное.
Звуки в ночи разносятся далеко, и за постукиванием копыт по камням мостовой, дыханием и фырканьем лошадей Иван различил подозрительное – будто бы удары железа по железу и приглушенные вскрики. Точно, направление определяется без затруднений, Старый Тампль или пристани храмовников возле Гревской гавани, где сосредоточены обширные склады с товарами.
Старинные владения Ордена внутри стен Парижа решено занять в первую очередь, чтобы не оставлять противника в тылу и не позволить ускользнувшим от королевского правосудия предупредить собратьев в основной крепости – Филипп и его советники приходили в ужас при одной мысли о том, что Новый Тампль придется штурмовать. Удачной может оказаться лишь первая и единственная попытка, взять с налету, с предельной наглостью. Возможная осада крепости приведет к непредсказуемым последствиям – симпатии народа изменчивы, из обидчиков и притеснителей тамплиеры могут быстро превратиться в безвинных страдальцев, попавших под тяжелую руку короля и нелюбимого плебсом Ги де Ногарэ…
А вот, кстати, и они – причем король, это видно в свете факелов, без доспеха. Потрясающая самоуверенность, Филипп Красивый свято убежден, что в случае возможных осложнений его защитит дарующий абсолютную неприкосновенность титул. Теплый плащ, подбитый соболем, кожаный колет, украшенный тиснением, и тонкий венецианский бархат шаперона сталь клинка не остановят. Но само слово «король» заставит любого сотню раз подумать перед тем, как обнажить меч.
Ногарэ предпочел не рисковать – кираса, кольчужный капюшон, из-под которого выбиваются темные вьющиеся волосы, наручи. Взгляд отрешенно-безразличный, как у любого фанатика, твердо верующего в волю фатума и свою безусловную правоту. Спокойствию канцлера можно лишь позавидовать.
В свите полтора десятка посвященных рыцарей, ни единого родственника Филиппа – при самом неблагоприятном исходе граф Карл Валуа как старший в роду временно возьмет на себя управление страной и проследит, чтобы власть была законно передана семнадцатилетнему дофину Людовику. И, по необходимости, постарается подавить сопротивление храмовников – если они решатся на открытый мятеж. Сосредоточенных в Париже и окрестностях сил достаточно для усмирения возможной смуты. Надо только захватить инициативу и бить, бить, бить…
Филипп рискует, очень рискует – ставит на кон свою коронованную голову. А ведь исход начатой игры ему неизвестен. Неизвестен никому, кроме…
– Нас зовут, – Иван дернул Славика за плащ. – Его преподобие. Учти, с этого момента говорим только на латинском. Не будем раздражать людей, все на взводе…
– Так, – брат Герард жестом отослал прочь окружавших его монахов. Тихо заговорил на русском: – Вы, оба! Следовать за мной след в след, уяснили? Архив, бумаги – в первую очередь. Замок обыскать от конька крыши до водостоков. Шевалье де Партене, не мне вас учить.
– Сколько времени займет, интересно? – прищурившись, сказал Иван.
– Неважно. День, два, пять… Если придется работать долго, назначим смены, отдыхать будем прямиком в замке, никаких отлучек. Служба короля обеспечит круглосуточную охрану. Убирайтесь с глаз моих, бездельники, – государь к себе требует…
Герард шуганул доминиканского послушника, попытавшегося взять за поводья мула его преподобия, подтолкнул флегматичную животинку пятками, направив полукровку к вороному жеребцу его величества. Состоялся быстрый деловой разговор – наверное, окончательное согласование планов, давно разработанных на тайных совещаниях в Консьержери и Лувре.
Филипп повернулся к канцлеру и кивнул, Ногарэ отмахнул левой рукой. Знак окончательной готовности.
Заскрипели огромные вóроты, шестиметровые створки начали расходиться, поднималась решетка. Этой ночью выйти из Парижа и войти в город можно будет только здесь – ворота Тампль. Наверху, на обводе башни, ждут полсотни лучников, готовых остановить как прорыв из стен столицы, так и возможный налет извне.
Враг объявлен – любой, кто носит орденскую одежду Тампля. Будь то рыцарь в белом или сержант в черном. Вначале предложить сдаться, при сопротивлении – убить. Как врага короля, Святой матери-Церкви и Франции.
Филипп Красивый и тут не подвел. При всей нервозности окружения и свитских, король первым выехал на опущенный мост за воротами. Следом – хранитель печати Гийом де Ногарэ, брат Герард Кларенский и коннетабль де Шатийон. Власть королевская и духовная как символ единства страны.
Впереди, в одной миле от стен Парижа, на фоне темно-синего звездного свода возвышались две башни, два вытянутых к небу пятна непроглядной черноты – башня Тампль и башня Цезаря. На стенах, окружавших замок Ордена, мерцают желтые точки факелов.
