Алекс Кун - Форт Росс
Проблема не в драгоценном металле, проблема, где взять 40 тысяч строителей, из которых тысяч пять должны быть сведущи в строительных и земельных работах, дабы назначить их бригадирами. А потом еще прокормить эту толпу.
Вечерами сидели с Алексеем за планами и расчетами. Вот тут царевич меня порадовал — сказывалась его длительная работа в академии. Мои «Заказы» активно пополнялись оборудованием и специалистами. Четырех ледовых транспортов нам уже явно мало.
После долгих обсуждений, возник резонный вопрос — на островах у нас будет парадный город. Вот только опытные производства и исследовательские лаборатории в него не вписывались не по дизайну, не по режиму секретности.
Вместе с тем Алексей намеривался держать «острие прогресса» под боком, и его можно было понять, он видел, как много значат технологии. Тут-то и вспомнили про отвергнутую первоначально бухту в десяти километрах севернее. И под боком, и вроде как отдельно. Почему «кремниевая долина» должна быть обязательно у форта Росс? Мне тут климат больше нравится, туманов меньше и воздух суше.
Губернатору дали задание получить у местных проводника, способного договориться с жителями северной бухты. Этот вопрос затянулся еще на день, во время которого мы с Алексеем отбирали два десятка человек в новое поселение. Распаковывать второй форт не стали, надеясь обойтись местным материалом. Строить предстояло все одно много — рабочий городок для специалистов и помещения опытных лабораторий.
Облегчало дело погода. Тут, по словам аборигенов, зимой вода не замерзала, а снег они только в горах на востоке видели. Дома можно строить щитовые, главное лесопилку запустить и обеспечить ее бревнами по реке.
Вот только с бревнами была серьезная проблема. Преимущественными растениями этой местности являлись кустарники, трава и камыш. Вот камыша было много. Судя по глиняной посуде аборигенов, тут и глины имелось в достатке — выходит, нужна не лесопилка а камедевый заводик. Но его выгрузили в Саверсе, а лесопилка и газогенераторы входили в оборудование форта.
Отсутствие необходимого не отменило основание поселения, и 14 марта 1710 года экспедиция из трех десятков человек, катера и груженой баржи с «Юноны» отбыла искать место под «кремневую долину» империи.
Бухта ввергала в уныние. После короткого пролива, резко сворачивающего к северу, открылась зеркало воды с проступающими из нее отмелями. Маркизова лужа, по сравнению с этим заливом — Марианская впадина. Баржу раз шесть с мели сдергивали. Зато искупались. Вода тут теплее, чем в северной бухте.
Проводник указал на реку, впадающую в залив, объяснив толмачу, что выше по течению живет родственное племя. Хорошо им — на соломенных пирогах тут сновать одно раздолье. Черточки пирог просматривались в северной части бухты, но к нам близко они не подходили.
Альтернативы выбора бухта не предоставляла. Вода стояла во главе угла, так что лагерь можно ставить либо на правом берегу реки, либо на левом. Река впадала в залив двумя рукавами, отсекая небольшой островок, да только разместить на нем можно было разве что большой сортир. Высадились на правом берегу, исходя из того, что рано или поздно по владениям империи пройдет прибрежная железная дорога с севера на юг — имело смысл выбирать места с перспективой.
Выбранный берег представлял слегка холмистое, травяное поле, запятнанное пучками кустов. Поле цвело редкими цветочками, совершенно непонятно почему решившими порадовать наш глаз в марте. Основная растительность жалась к реке, включая даже некие деревья, неопознанной наружности. Пальму увидел — стал мучительно вспоминать, пальма это дерево или трава. Что-то писали в мое время, мол, если в листьях жилки параллельно друг другу, как в травинках, то это трава, несмотря на то, что выглядит как дерево. Пометил у себя в «Заказах», что надо привезти финики и посадить тут полезную «травку». И бамбук посадить, он растет быстро. И вообще, надо засаживать этот край! Бедненько тут с материалом.
Высадка и разбивка лагеря прошла без помпы, и даже без молебна. Проводник с толмачом и двумя морпехами ушел вверх по реке, остальной народ разбрелся вооруженными парами по окрестностям. Хотелось бы знать, тут львы водятся? Места сильно сельву напоминают, но хищников еще не встречал.
Пока две группы «береговых» носились по округе с теодолитами, мы с царевичем водили руками. В смысле, указывали направление и говорили «Тут будет…». Понятно, что мнения разделились. Сошлись только на сортире, который мы и обозначили действием — значит быть ему первым сооружением лагеря.
Вернувшаяся с прогулки одна из партий доложила, что видела глину. А жизнь-то налаживается! Топлива для обжига, правда, не нашли, зато солнце тут обещает быть жарким.
Задумался. А если это солнце собрать зеркалами и направить в печь? А если так и паровые котлы энергостанций греть? Надо посчитать и поэксперементировать. Помню, в хороших условиях через один квадратный метр площади проходит около киловатта солнечной энергии. Пусть снимем ее ватт двести, с учетом потерь, углов солнца и скромности технологий. Зеркало десять на десять метров соберет пучок в 20 киловатт. Солидно. Грех не воспользоваться. Десяток таких зеркал перекроют первичные потребности в энергии лабораторий, а сотня будет уже эквивалентна мощности обоих ледовых кораблей, чего уже хватит и на опытное производство.
Посчитал, сколько надо серебра для зеркал и расстроился. Чем бы еще свет отразить? А зачем его отражать? Можно ведь и черные щиты поднимать, а внутри них тоненькие каналы под теплоноситель пустить. На солнце такая штука нагреться весьма прилично, думаю, до состояния испарения теплоносителя — легко. Штамповать щиты из черненой латуни, затягивать их пленкой для уменьшения теплопотерь на отражение и конвекцию, и крутить паром с нескольких щитов один коловратник. Поставить щиты можно прямо в заливе, там мелко, и они никому мешать не будут. Заодно и охлаждение конденсаторов водой обеспечим.
Отложил пока проект гелиостанции. При всем желании попробовать — можем себе позволить только несколько зеркал, из грузов транспортника, оставить. Да еще студенты мои остались в форте Росс, и поручить эксперименты некому.
Переночевали под шорохи и писки жизни вокруг лагеря. Утром приходили индейцы, но с ними мучился царевич. Пока его не было на стройплощадке — разметили места под основное строительство, определились, что на глиняный карьер надо минимум пять человек, плюс еще трое формовщиков. Не хватало только баржи для перевозки готовых материалов — разрешил забрать один баркас из форта, когда они соберут лодки.
Возвращались в северную бухту под вечер, успев к ужину и совещанию после него. Плохих новостей не имелось, что радовало, но и хороших имелось мало. Индейцы ничего против строительства в северной части и на островах не имели — еще бы, после стольких взяток. Но и людей не давали, старательно размежевываясь. Ладно, стерпится — слюбиться. Рекомендовал не форсировать отношения, а просто мирно пожить рядом — людей привезем с севера, у нас там более дружественные племена остались.
К 18 марта дела вошли в рабочую колею, и мы засобирались в путь. На очередном совещании приняли спорное решение, оставить тут канонерку. В ее задачу входило патрулирование от бухты Санкт-Алексия до Асады, связывая поселения единой нитью. В Асаде канонерки будут пересекаться, северный патруль и южный патруль.
В связи с принятым решением мы с царевичем два дня писали распоряжения оставленным на севере поселениям. Перетасовывались люди, материалы и оборудование. Знать бы сразу, каким поселкам что понадобится…
Большое письмо писал студентам в форт Росс. Предлагал им перебазироваться на юг, вместе с толпой народа, который повезет канонерка. Каждому ставил основную задачу на разработки и несколько дополнительных — пусть думают, что им взять на новое место и какие работы делать первыми. Это кроме постройки лабораторий, само собой.
21 марта над заливом впервые прозвучали пушечные выстрелы. Корабли прощались друг с другом. «Юнона» аккуратно выходила в океан и, распустив паруса, шла на юго-запад, искать попутное течение до Японии. Экспедиция продолжилась, хотя неприятный осадок последняя стоянка оставила.
Транспорт резво шел на юго-запад, постепенно снижаясь с 32 ого градуса широты, на котором лежал Санкт-Алексий. Течение нашлось на вторые сутки перехода, когда вокруг лежала безбрежная гладь совсем не тихого океана.
Внутренние палубы «Юноны» пугали непривычной пустотой. Раньше вдоль коридоров надо было бочком расходиться, так как по стенам лежали до потолка ящики и тюки с припасами, закрепленные сетками. Теперь от былого остались только царапины на краске.
Из пассажиров нас набиралось полсотни берегового наряда от двух фортов, плюс дюжина моих «смотрящих», потерявших половину состава в поселениях, плюс мы с царевичем и духовник со служкой. Само собой, еще экипаж, канониры и абордажный наряд транспорта, но смотрелась «Юнона» покинутой, по сравнению с прошлым летом.
