Владислав Конюшевский - Иной вариант
Взглянув на лежащего рядом жмурика, я только хмыкнул. Вот ведь странно — только что убил четверых и вообще никаких эмоций не испытываю. Нет, вру, есть только радость от хорошо сделанной работы. А ведь всего два дня назад, когда с бандажами схлестнулся, совсем другие ощущения присутствовали. Интересно, в кого же я превращаюсь? Правда, долго рассуждать на эту тему времени не было, поэтому быстренько охлопав мертвеца, забрав оружие, документы и толстый портмоне, я вылез из машины и порысил к «уазику», на ходу крикнув:
— Лешка, что ты там сидишь, помогай!
Но увидев странные движения возле нашего вездехода, прекратил орать и добавил ходу. А когда подбежал, внутри все оборвалось. Оборвалось от того, что Алексей и не думал мне помогать, а полулежал на коленях у Марии с закрытыми глазами. Глядя, как Ванина с помощью Насти накладывает на груда мужу повязку, из-под которой торчал кусок целлофана, я сквозь зубы ругнулся. Черт! Как же это так получилось? Ведь специально сразу в сторону от машины рванул, чтобы Мага сюда даже не стрелял. А этот криворукий мудак с переполоха и со страха, получается, последнюю очередь выпустил в этом направлении. Распахнутую дверь «УАЗа» пробил и стоящего за ней Алексея достал… И судя по целлофану под бинтами — дело совсем плохо. Так делают только при пневмотораксе. Я несколько секунд смотрел на раненого, а потом спросил:
— Легкое опало?
Мария подняла залитое слезами лицо:
— Нет. Но береженого — Бог бережет…
Стянув с головы вязаную шапку, вытер ею внезапно взмокшее лицо, выдохнул и приказал:
— Тогда заканчивайте перевязку и грузите Леху в машину. А я пока с этими разберусь.
Барышни кивнули и молча продолжили упаковывать раненого. Лишь когда я, ухватив постового за ворот куртки, потащил тело к «тойоте», Настя тихо спросила:
— Что же теперь делать?
Что делать, что делать? Снять штаны и бегать! Пулевое в грудь — это вам не дырка в плече. С таким ранением по больницам не походишь. Да с ним вообще нигде не походишь! Что делать ума не приложу. Но если не хочу к завтрашнему дню иметь на руках бездыханное тело, реальный выход только один — вытягивать Алексея в наш мир. Но как быть с остальными? Ведь времени завозить Марию с детьми к её родителям просто нет. Да и не хочется вот так всем все рассказывать. Ладно, что-нибудь придумаю. Во всяком случае, время на это будет. Отсюда до Михеевки часа четыре ходу. Вот только сейчас с этими жмуриками разберусь, чтобы погоня не сразу на хвост села, и рванем!
За те пятнадцать минут, что я обыскивал мертвецов, освобождая их от оружия и документов, запихивал тела в машину, отгонял «тойоту» за редкие кусты на обочине, девчонки закончили оказывать первую помощь Лешке. Издалека глядя, как они укладывают раненого в салон, вздохнул и с сожалением захлопнул продырявленную дверь патрульного автомобиля. Мысль использовать быстроходный и комфортный трофей для скоростной доставки Ванина в Михеевку была отброшена сразу. Если в ней комп подключен к сети, то есть большая вероятность наличия передатчика позиционирования. Так что на фиг, на фиг! Лучше уж мы на своей…
А потом была гонка. Нет, не в том смысле, что за нами кто-то гнался, а в том, что я разогнал древний «уазик» до рекордных девяноста километров в час, притормаживая лишь там, где дорога была совсем уж убитой. Так что до заброшенной деревни мы добрались менее чем за три часа. Было девять двадцать пять, когда «УАЗ», скрипнув тормозами, остановился возле полувросшей в землю избы, почти в центре Михеевки. Алексей, накачанный лекарствами по самые брови, к этому времени уже очнулся. Поэтому я, выйдя из кабины и разминая плечи, открыл дверь салона, после чего, глядя в недоумевающие лица ребят, которые с удивлением оглядывали умершую деревню, сделал общее объявление:
— Всё, приехали! Как там наш раненый? Точнее говоря, как они оба?
Толян самостоятельно заверил, что он как огурец, а вместо Ванина ответила его жена:
— Пока вроде ничего. Только растрясло немного. А куда мы приехали? — и еще раз оглядев окрестности, добавила: — Сережа, Леша так долго не протянет. Его надо срочно к хирургу. Только как это сделать?
— Я знаю как. А сейчас, группа, слушай боевой приказ.
Черт его знает, с чего вдруг я сбился на командный тон, но вот что удивительно — ребята это восприняли как должное. Во всяком случае, никто не делал удивленных глаз. Даже дети перестали всхлипывать возле папы и затихли, уставившись на меня. Ну, вот и хорошо. Продолжим:
— Сейчас вы все выгружаетесь, занимаете наиболее целый дом и сидите там безвылазно. Толик, к тебе персональная просьба — сменив тон, я продолжил более мягко: — Продержись до завтра. Не расклеивайся. Понимаю, не от тебя зависит, но больше сказать мне нечего. Я постараюсь вернуться или вечером, или завтра утром. Вы, главное, особо по деревне не шастайте. Она, конечно, заброшена, но мало ли кто может сюда завернуть? Вопросы?
— А как же Алексей?
Глядя на Марию, коротко ответил:
— Лешка останется там, где лежал. Ехать здесь недалеко. И дорога нормальная. Только вы его сумками подоприте, чтобы, не дай бог, не стал по салону елозить.
Ванина от такого предложения только что на месте не подпрыгнула и безапелляционно заявила:
— Ты что — с ума сошел? Я еду с вами!
Спорить не стал, лишь спросил:
— Детей тоже с собой возьмешь?
Покусав губу, она кивнула. А я, почесав щетинистый подбородок и глянув на часы, оповестил:
— Есть большой шанс, что придется прорываться жестко и со стрельбой. Ты готова сыновей под пули сунуть? Учти, если кого еще зацепит, то я с ним возиться не смогу. Просто физически не получится. И насколько вообще мой план по поводу врачебной помощи сработает, тоже не могу сказать. А пуля она — дура. И представь, что вот такая, шальная, зацепит твоего младшенького… Представила? А теперь ответь — ты по-прежнему хочешь ехать?
Мария, не замечая бегущих по щекам слез, машинально положила руки на прилипших к ней пацанов и растерянно спросила:
— Но как же тогда? Ведь за Лешей кому-то смотреть в дороге надо…
И тут я рявкнул:
— А вот так! Вы сейчас берете жопы в горсть и выполняете приказ, мля! А твоя персональная задача — смотреть за детьми! Ясно? Чтобы они от твоей юбки далее чем на два метра не отходили! И это всех касается — сидеть в доме! Выходить только в сортир и к колодцу. Если через три дня меня не будет, выбирайтесь отсюда самостоятельно. Старший — Анатолий. Всё, работаем!
Махнув рукой, показывая, что дальнейших споров и вопросов не потерплю, стал выкидывать из «УАЗа» шмотки. Было видно, что ребят просто распирает и они готовы спорить, спрашивать, доказывать и ругаться, но мой вид к этому совершенно не располагал, поэтому стали молча помогать. А когда машина была разгружена, вещи с кое-какими продуктами перенесены в самую целую хату (в которой даже стекла в окнах имелись) и раненый надежно подперт двумя большими сумками из тех, что брали с собой Ванины, я сел за руль. Глянув на свою гоп-компанию, выстроившуюся рядом с вездеходом, ободряюще улыбнулся:
— Ну, что такие лица похоронные у всех? Не боись, прорвемся! А сейчас, все — марш в дом!
Потом надавил акселератор и осторожно повел «уазик» к выезду из деревни. В зеркало заднего вида успел заметить, как народ потянулся к облюбованной хате, после чего дорога вильнула и покосившиеся хибары скрыли их от меня. А вот теперь, цигель, цигель! Глянув на часы, отметил, что до открытия портала осталось еще почти двадцать минут. Вроде нормально успеваю. Сейчас вот отъеду на другой конец Михеевки и замаскирую машину в сарае, у которого хоть и нет одной стены, но зато есть крыша. То есть, если вдруг что, от наблюдения с воздуха эта стоянка прикрыта. И еще будем надеяться, что мои гаврики по деревне шастать не будут и авто не найдут. А то мне очень сложно будете ними объясниться…
В общем, сделал, как и задумывалось, после чего, повесив за спину автомат (второй оставил Толику), на плечо сумку с железом, осторожно подхватил на руки находящегося в беспамятстве Алексея и побрел к знакомым кустам, до которых было метров тридцать. А когда уже подходил, в их глубине, на листьях, повисла знакомая сизая дымка. Молодец «проф», как часики работает! Повернувшись чуть боком, прикрывая раненого от ветвей, сделал три шага и в нос ударил мерзкий запах «сарайного химического оружия». Того самого, которым Сосновский, в теории, собирался отпугивать воришек. И это означало, что я снова дома.
Дома-то дома, но расслабляться рано. Лешку надо в темпе отремонтировать, ребятам помочь, да и вообще — эта поездка поставила передо мной столько новых задач, что злокозненные арабы стали казаться просто сопливой и не заслуживающей внимания мелочью. Угу, задач много, а времени мало. Поэтому, щурясь от света фонаря, который держал в руках удивленный Сосновский, я, даже не поздоровавшись, отрывисто выпалил:
