Александр Маркьянов - Сожженые мосты ч.6 (СИ,с иллюстрациями)
Почему вместе с ними нет ни одного перса? Почему здесь воюют только они, никто из персов не взял оружие и не воюет за них, никто не пытается сдаться и перейти на их сторону? Почему все приняли новую власть, и не один не восстал против нее? Ну, хорошо, кто-то восстал — но это ведь были единичные люди, их и расстреляли, смогли расстрелять только потому, что за ними никого не было, никто не встал и не сказал слова за них. Даже на арабских территориях, что в армии, что в полиции — много арабов, они служат потому, что верят в праведность власти. Почему здесь никто не восстал против злодеяний? Или эти люди, этот народ — да, да, именно народ, а не кучка озверевших от пролитой крови фанатиков, как выразился господин из Санкт-Петербурга — не против того, что происходило? Может, он желает, чтобы с теми, кого эти люди считают преступниками, расправлялись именно так — сажали на кол, расстреливали, вешали?
Тогда что же это за люди?
Почему этот пацан пошел на смерть? Почему ему дали оружие — и он взял его и пошел на смерть? Почему даже зная, что он убирает — он все равно пытался выдернуть кольцо из гранаты, чтобы убить хоть кого-то? Неужели он их так ненавидел? Кто они на этой земле — спасатели или завоеватели?
Почему вообще все это стало возможным в Персии? Про Персию до войны говорили мало, он даже не мог толком припомнить, что именно. Небольшая, богатая нефтью вассальная страна, там наши войска, они продают нам нефть и газ на переработку, а мы поставляем им всяческую технику и продовольствие, если у них его не хватает. Показывали… да, да… совсем недавно показывали — опреснительную установку, огромную опреснительную установку, которая питалась от атомной энергии и которую построили русские инженеры. Показывали и людей… Господи, это же были самые обыкновенные люди…
И как же они дошли до такого? И если даже оставить их в покое — что будет, ведь в таком обществе жить просто нельзя.
Так ничего и не придумав, поручик забылся тяжелым, не дающим отдохновения сном.
Проснулся он от того, что кто-то чувствительно тряс его за плечо… и это отдавалось болью и ломотой во всем теле. Вставать не хотелось, тело мучительно сопротивлялось — но он усилием воли выкинул себя из паутины сна в реальность: в костер, в неудобный рюкзак под головой, в хрустящее под ногами стекло и непрекращающуюся вонь паленого мяса…
— Господин поручик… Господин поручик, вставайте!
Еще не проснувшись окончательно, поручик Татицкий, помогая себе руками, принял сидячее положение. Головная боль, только что унявшаяся, вцепилась в него опять как хищный зверь не желающий упускать свою добычу.
— Что там… Кононенко, ты?
— Так точно, господин поручик. Сполох там.
Кононенко, числившийся реестровым казаков, редко употреблял это слово — последний раз, когда в часть ночью прибыла внезапная проверка.
— Что там?
— По связи передали аврал — прорыв бронетехники.
— Какой бронетехники? — не понял поручик — при чем тут бронетехника?
— В городе — колонна бронетехники противника. Приказано — выступать и занимать позиции по ходу ее движения, отразить и уничтожить технику противника.
Откуда она взялась то…
— Поднимай остальных.
— Так уже поднял, ваше благородие…
— Сейчас… приду.
Поручик передвинул себе на живот автомат — самое грозное оружие сейчас именно он, даже не он — а маленькая коробочка с кнопкой слева на цевье. Ее включаешь — и вперед бьет луч, он так то не видим — но в приборе ночного видения виден отчетливо. И в голове наведения управляемой ракеты — он тоже прекрасно виден.
На приборчике был тестер заряда батареи, он показывал четыре из пяти, батарейка почти не тронута. Значит, должно хватить на всю ночь. Вздохнув, поручик начал навьючивать на себя рюкзак — по ощущениям он весил не меньше полутонны…
Оставив за спиной сорок человек в комплексе, оставив им две трети пулеметов и всё трофейное — на случае если духи пойдут на приступ «цитадели» — разбившись на две группы выдвинулись к месту возможного прорыва до него был километр с небольшим. Колонна запросто могла быть своей, заблудившейся — вот почему по ней не нанесли удар по обнаружении, а послали несколько групп проверить и обозначить цели. Беда была только в том, что сейчас именно ради должной уверенности штаба в правильном опознании целей — им придется рискнуть своими жизнями…
Чтобы не рисковать понапрасну — они выбрались на автостраду — широкое, в три полосы в каждом направлении бетонное сооружение, которое проходило на уровне вторых — третьих этажей домов. У шахиншаха было достаточно энергии и достаточно мела для того, чтобы производить море бетона. Из бетона в этой стране строилось очень многое, из бетона были все дома новой постройки, водоводы системы ирригации, наконец, дороги. В Бендер-Аббасе, портовом городе сразу несколько дорог были сквозными, проходящими через весь город и без единого светофора. Что бы ни говорили про шахиншаха — его преемники ничего подобного возвести не смогли, они пока только ломали.
И убивали.
На мосту было тихо, впереди, в паре сотен метров от эвакуационной лестницы, по которой они взобрались наверх — догорала мобильная зенитная установка. Обычный автомобиль с тентованным кузовом — и в кузове ЗУ, калибра 23 или 14,5. Они перемещаются, прикрытые брезентовым тентом, а, заняв позицию — сбрасывают тент и открывают огонь. Для транспортных вертолетов — чертовки опасная штука, тем более что транспортники стараются к земле прижиматься. Но эту кто-то выследил и вовремя обезвредил: автомобиль лежал на боку, переломленный почти что пополам управляемой ракетой. Еще дальше — мертво стоял танк без башни — башня лежала в нескольких метрах от него, и ствол ее проломил ограждение дороги.
Все они спрятались за перевернутым грузовиком, заняли позиции фронтом на юг, залегли. Один из морских пехотинцев развернул мобильный терминал управления — новая штука, ее дают на роту, это что-то типа гибрида игровой приставки и мобильного компьютера — ноутбука. Терминал управления позволяет получать данные с самолета ДРЛО, с вертолета управления, с беспилотника, при наличии допуска даже со спутника — а так же самому управлять беспилотником ротного звена и передавать данные вышестоящему командованию, в виде обычной картинки, и в виде карты с обозначенными целями. Прошли времена пристрелочных залпов, мата по рации, плохой связи — современная война предполагает, прежде всего, мгновенный свободный обмен достоверной информацией и принятие решений на основе информации, часто самостоятельно добытой, а не спущенной сверху…
Один из морпехов, севший за терминал быстро проверил связь — антенну бросили на остов грузовика, чтобы повыше, запросил список доступных источников разведывательной информации по квадрату, в котором они находились. Таких источников было два — вертолет управления боем, висящий над районом и дающий не слишком-то информативную картинку — хотя бы потому, что без инфракрасного режима, и второй — беспилотный летательный аппарат, висящий на восьми с небольшим тысячах метров, и дающий такую картинку как надо.
Картинка была и впрямь как надо — обычно для того, чтобы сканировать конкретный район нужно отправлять запрос, но тут либо запрос отправил кто-то до них, либо беспилотник ориентировался по наведению из штаба — картинка сразу была именно такой, как надо. С первого взгляда они поняли, почему штаб испытывает сомнения, и отправил их уточнить обстановку. На каждой машине маяком вспыхивал инфракрасный маяк — сигнал «я свой», который используют и наши части. А по размерам — колонна была немаленькой.
— Остаетесь здесь — ты, ты и ты. Управляете боем, даете информацию — решил командир морпехов в звании капитана, имени которого поручик не знал — остальные — выходим на рубеж соприкосновения, занимаем позиции. Огонь — красная ракета или три одиночных. Или если они просто начнут в нас стрелять… Всем ясно?
— Так точно… — пронеслось многоголосо.
— Тогда вперед!
Пошли вперед — перебежками, двумя колоннами, залегая, и прикрывая друг друга. Прошли метров триста — когда верхние окна домов разом, как по команде ощерились колючими искрами вспышек.
— Вперед!
Группа, которая должна была залечь — залегать не стала, рванулась вперед, стремясь как можно быстрее войти в мертвую зону, стреляя на ходу. Кто-то упал и уже сам не встал, кто-то — перекатился и залег, посылая в сверкающие искрами черные провалы окон короткие, злые очереди. Кто-то выстрелил из гранатомета — и один из оконных провалов вспух желтым облаком разрыва…
— Прорываемся! Группа два — на левый фланг, приступить к зачистке!
— Всем переключится на ночное видение!
Они прорвались как раз к стене дома, когда над головой с воем пронесся полыхающий кулак Шмеля, вдарил — и пламя рванулось сразу из нескольких окон. Кто-то шарахнул ногой по двери, просунул внутрь гранату….
