Тимур Рымжанов - Змеиная гора
– Не будет войны, мастер. Не станет монгол тебя осадой держать.
– Поглядим.
Я чуть поправил штурвал, отмечая для себя, что, идя по реке с погашенными габаритными огнями, в такую ясную, хоть и безлунную ночь, я все ж таки неплохо вижу фарватер. Управлять кораблем несложно, во всяком случае мне. Ведь я просто наизусть знаю каждое крепление, каждую деталь этого судна. Но надо отучаться делать все самому. И печник, и плотник, и на мышей охотник – так не пойдет, меня одного на все не хватает. Нужна достойная смена, надежные люди, на которых не страшно будет оставить всю эту технику. Только дела держат меня, словно якорь, на одном месте. Но незаменимых людей не бывает. Больше внимания следует уделять подготовке квалифицированных кадров. Еще лет пять, и ко всем моим техническим новшествам привыкнут, будут считать, что это само собой разумеется. А что дальше? Чем еще стану удерживать свой авторитет? Ведь я использую то, что принес из своего времени, а сам остановился в развитии.
Мы выдвинулись из Коломны примерно в два после полудня, в Змеегорку прибыли с рассветом. Заметившие нас издалека дозорные на башнях подняли всю крепость на уши, так что встречать нас вывалили ничуть не меньше народу, чем провожали позавчера. К своей, чуть более пригодной для швартовки таких массивных посудин пристани я выруливал очень аккуратно, то и дело включая обратный ход, чтобы замедлить движение. Течение в этом узком месте, да еще и на изгибе русла было коварным и сильным. Только в тот момент, когда плоское днище пробороздило выложенные штабелем гладкие бревна дока и люди с причала надежно увязали брошенные с корабля канаты, я успокоился и отнял напряженные руки от штурвала.
Испытания корабля прошли успешно. В пути мы проверили, как работают подъемные щиты, открываются бойницы; насколько маневренное судно и сколько времени требуется ему до полной остановки и смены курса; может ли выгребать реверсом, вперед кормой против течения, и прочие мелочи. За всю недолгую прогулку сожгли массу древесного угля и дров. Древесный уголь давал больший разогрев по температуре, им было легко набирать пар в котлах, а дрова поддерживали постоянное горение. Воздушная турбина, которая вращалась от малого вала одного из приводов, даже на холостом ходу давала мощнейшую тягу, которая так раздувала угли, что я откровенно боялся, что стальные колосники не выдержат и прогорят. Но техника не подвела. Испытания прошли очень удачно, и я, Коварь, ныне самопровозглашенный рязанский князь, получил в свое распоряжение еще одну боевую единицу.
В мастерской царили разруха и беспорядок. Разбросанные по полу инструменты и заготовки то и дело звякали под ногами, когда я натыкался на них в полумраке, пока не распахнул запертые ставни. Во время осады некогда было наводить лоск и убирать за собой, я торопился, доделывал механизмы большого сундука для ордынцев. Теперь же здесь придется все прибрать и поставить на свои места. Как же все-таки соскучились руки по любимой работе. Все дела, дела, как говорится, для творчества совсем нет времени. Мне бы посидеть, поковыряться в чертежах, в проектах, поразмыслить на досуге, а тут, то война, то переговоры, то еще какая напасть, что даже присесть некогда.
Не успел заняться мастерской, как приперся Мартын, отвлекая меня от уборки. Он с Олаем только что прибыл из поездки по окрестностям и торопился поделиться со мной новостями. Пришлось тащиться в бывший штаб, что на гостином дворе и где дожидался нас Олай.
– Ордынцев видали! Пять или шесть разъездов, ошивались у Вороньего мыска, – выпалил Мартын, жадно отпивая из большой кружки, поставленной на стол трактирщиком. – Наверняка не уверены – то ли те же самые недобитые, то ли новые – не битые. Тьфу, провались они пропадом, что ни глянь, все рожи одинаковые, плоские, словно об стол битые, а глаза узкие, как осокой прорезанные. – Олай только посмеивался, слушая, как разоряется Мартын.
– Насчет места для новой крепости разведали? Что тамошние люди говорят? Я ведь на бывшие княжеские угодья и не позарился бы, кабы не нужда.
– Есть одно, – кивнул головой черемис-охотник. Вот как на духу ответствую, батюшка, что лучше и сыскать не удастся. Ты меня давно знаешь, я с тобой еще первые валы этих стен насыпал, так вот, я в твоей этой «форфификации» тоже кумекать стал. Все усмотрел.
– Ну так что за место? – донимал я охотника, не желая больше слушать ненужных подробностей от впечатлительного Мартына.
– На макете его нет, оно от гари рязанской недалече. До реки там рукой подать, много родников. Холм, как есть, от воды все сто сажень в высоту. Но кругом лес, в низинах болота, да такие дремучие, что дороги не сыскать, да и по тропкам в три погибели гнешься, пока продерешься.
– Лес нам не помеха, весь на топливо уйдет.
– Вот и я так решил, батюшка. Те семьи, что с Онуза вместе с последним отрядом успели прийти, я определил в кирпичники и позволил на той земле дома ставить. Не по душе придется тебе то место, так хотя бы глину там выработаем да изведем всю. Да и лес проредим. Одно никак не могу решить. Капище там мокшанское, прямо на холме. Что делать с ним, ума не приложу.
– А вот это как раз не проблема. Тут главное – провести правильную разъяснительную работу с населением. Вот с этого и начнем, коль не лень будет. Сыщи мне, Олай, тех мокшан старейшину, пусть в гости пожалует. И скажи, что, дескать, Коварь, намерен договор держать. Если пожелают перенести свой алтарь на иное место, так тому и быть, а коль запротивятся, то сделаем все, как культурные люди, и начнем крепость с храма. Крепкий фундамент, тройные стены и башню прям над капищем, да такую, чтоб моя дозорная на ее фоне и вовсе прыщом казалась. Чертежами мы позже займемся. А пока станем говорить мокшанам, что в честь их богов возводим храм, такой, как они пожелают. Чтоб потом претензий не было, а кто начнет рожи кислые строить, намекни, дескать, не такие нами биты были. Все понял?
– Понял, – ухмыльнулся Олай, явственно представляя себе, как он станет морочить головы мокшанским старейшинам.
– Теперь к разъездам вернемся, – обернулся я к Мартыну. – Если они окрест ошиваются, то, стало быть, тропки присматривают. А твои дармоеды, засадные отряды да прочие, что же?
– Да все уж давно на постах. Звериными тропами, болотами, смотрят каждый куст, каждое дерево. Пешие-то они далеко не ходят, ну а конные осторожничают, ты же сам не велел басурман трогать.
– Ох, смотрите мне, черти! Чтоб как минимум за пять дней я знал, что гости к нам пожаловали. В этот раз я за потери и промашки строго наказывать стану.
– Мы тут это, – пробубнил Мартын, почесывая затылок, – поле за рекой пропахивали, много чего нашли. Золота, серебра, железа разного, бронзы.
– Опять мародерствовали?
– Ну не пропадать же добру! – завопил Мартын обиженно и треснул кулаком с досады по столу. Недопитая кружка с пивом подскочила и опрокинулась ему на штаны.
Чен, сидящий рядом со мной, только захихикал, зажав рот кулаком. На что Мартын даже не особо отреагировал, только исподтишка показал кулак китайчонку. Весьма странно. Тем более, зная вспыльчивый характер этого баламута, я насторожился и тут же понял, что так рассмешило китайца. Зажравшиеся на моей службе, получившие власть и полномочия, сотники да мастера стали утаивать некоторые ценности. И прежде возникало такое подозрение, но я решил обойтись без громких разоблачений.
– Все золото и серебро в переплавку! Мне плевать на то, что это – произведение искусства или дешевая безделушка! Все в печь! Найду у кого взятые с полей вещи, мало не покажется, самые строгие меры вплоть до выселения!
Мартын потупил взгляд, но возражать не стал, знал, задира, что я на расправу скор, могу в одном исподнем по всей крепости хворостиной гонять на виду у народа. Как с купцом итильским позапрошлой весной было. Заворовался, гад. Так таких оплеух схлопотал, что потом полгода прощения вымаливал. Я по первости работорговцев так плетьми поучал, чтоб впредь неповадно было. Разведке дозволял невольничьи караваны разорять, а людей в крепость уводить. Вот тоже была проблема, но после они через рязанские земли, особенно мимо моей крепости, и не хаживали.
С новым местом для большой крепости, похоже, определились. Я еще сам съезжу туда, все проверю, но мнению черемиса я доверял. Охотник, пожалуй, даже больше увальней Мартына да Наума вникал в мои дела. А уж во время осады так больше всех себя проявил. Близнецы меня к Олаю, конечно, ревновали, но терпели. Понимали, сорванцы, что их место в бою, а не в договорах да стратегии. А Олай, мало того что был начальником разведки, но еще и понимал суть поставленных задач, участвовал в разработке многих операций. Так что не учитывать его мнение при выборе места для новой крепости будет большим промахом.
Из Киева, как я и ожидал, скорых вестей ждать не приходилось. Могу себе представить, как молодой князь явился к отцовскому двору, где и без него проблем по уши, и стал рассказывать о том, чему сам стал свидетелем. Молодой, неопытный, любой каверзный вопрос он не осмыслит и ляпнет, не подумав, а выйдет так, что я с этими монголами чуть ли не заодно. Ведь, по сути, примерно так и выходит. Пришли враги, расчистили местность от неугодных мне бояр-наместников да князей, а после у моей крепости все, как по мановению волшебной палочки, и сгинули, а я, хитрец, взял себе все княжество, да еще у соседей отгрыз по толике. Нет, Ярослав Всеволодович, если в здравом уме, он мне сесть на княжий стол никогда не даст. Вот сын его, Александр, тот другое дело, тот меня чуть ли ни наставником считает. Как бы только киевский князь не натравил на меня соседских князей. Хоть у них сейчас своих забот невпроворот, позариться на мои несметные сокровища они скопом сподобятся. А может, оно и к лучшему. Князья дружно соберутся меня «мочить», там, глядишь, захотят и орде по зубам отвесить. То-то монголы утрутся, а я опять в своей крепости закроюсь, и поди вынь меня оттуда. А еще каверзней будет создать видимость долгой обороны, а самому по рекам, да на быстроходной посудине, да с отрядом бравых стрелков и в сам Киев! Нехорошо, конечно, бросать крепость на поругание врагу, да только без меня она не больше, чем груда камней. Технологии не в цехах, не в тайных подвалах да закрытых мастерских, а в головах. А из моей головы рискни, вынь что…
