Юрий Корчевский - Бей! Корсар из будущего
Здесь, в устье Терека, располагалось укрепленное поселение терских низовых казаков.
Само слово «казак» – из тюркского языка: «защитник; вольный, удалой на войне человек».
Было казачество вольное и казачество служилое.
Русские беглецы – «бездомовные, гулячие люди», отправляясь в «молодечество» на море, давно узнали дорогу к устью Терека с обильными лесными и рыболовными угодьями.
Вслед за ушкуйниками на притеречные земли устремились переселенцы из новгородских, тверских, вятских земель, спасавшиеся от государевой рати, мечом подчинявшей княжества Москве.
Сюда, в глухие малозаселенные степи, низовья Днепра, Дона, Волги, далекого от Москвы Урала, Кубани, Кумы, Терека, в лесные дебри и неприступные предгорья в вольницу подавались безземельные холопы, кабальные люди. Они собирались ватагами, ютились на побережье, по притокам Терека, уходящим в горы, по лесным предгорьям и промышляли «чем Бог пошлет». Страстно любили вольные казаки свободу, были дерзки, мало дорожили своей жизнью, предпочитая смерть рабству. И этим схожи были с горцами. Не многие из них умирали в постели, в глубокой старости – большая часть головы свои оставляла на поле брани.
После покорения Иваном Грозным Казани, а затем и Астрахани открылась с Руси широкая дорога на Кавказ. Здесь сходились интересы трех держав: двух исламских – Османской империи и Персии – и православной Руси.
Постоянная военная опасность на южных рубежах беспокоила государя, и он нашел способ, как уменьшить угрозу. Заинтересовав вольных людей своим покровительством, государь объединил своей властью часть их – создавались казачьи опорные пункты, появилось служилое казачество. А выгоды поселения здесь огромны: течение Терека обеспечивало сообщение с Каспийским морем и Волгой. Здесь проходила караванная дорога из Персии в Москву, пролегал торговый тракт в Грузию.
Подарив служилым казакам земли эти, но не тронув их право жить по воле казацкой своей, начальных людей меж себя выбирать – атаманов и других, судить во всех делах по обычаям своим, государь поручает им защищать южное порубежье, помогает оружием, порохом, продовольствием. И честь отважным, гордым, свободным духом служилым казакам за это большая была!
Мы причалили к берегу, не доходя до казачьего городка с полверсты.
– А почему не к самой крепости? – удивился боярин.
– Ночевать ходить можешь в крепость, но остановиться лучше здесь.
Перечить боярин не стал. Во время плавания мы с ним почти не общались.
С носа скинули сходни, а слуги и стрельцы снесли на берег скарб и продукты. Боярин условился, что через неделю корабль привезет провизию. Вскоре кораблик отчалил и отправился обратно.
От ворот Казачьей крепости к нам, нещадно пыля, направился конный разъезд.
– Кто такие? – грозно осведомился старший.
Боярин важно ответил:
– Дьяк служилый Поместного приказа Иван Коротков.
Боярин достал из-за отворота кафтана пергамент с сургучной печатью и показал старшему. Казак взял пергамент, покрутил беспомощно, видимо – читать не умел, вгляделся в печать. С виду документ серьезный, печать на шнуре. Казак проникся к нему почтением и уже другим голосом спросил:
– А что же не в городок к нам, почто на берегу?
– То дело тайное! – Боярин важно поднял палец.
– Ежели помощь какая нужна будет – обращайтесь.
– Остановиться где найдется?
– Как не быть – есть хата для гостей.
– А какая почище да получше?
– Она у нас одна, – заулыбался казак.
Конный разъезд ускакал к городку.
– Ну чего стоите? Ставьте шатер! – прикрикнул боярин.
Стрельцы и слуги кинулись исполнять приказание.
Через полчаса на берегу уже стоял довольно большой шатер, внутри которого слуги даже ковер раскатали.
– Ну, лекарь, что дальше делать?
– Раздевайся донага, в воду полезем.
– Ты что, меня на посмешище выставить хочешь? – побагровел Иван.
– Не хочешь, чтобы тебя видели таким – прикажи охране цепью встать подальше, а слуг пока отошли в городок, на постоялый двор.
Попыхтел боярин, да куда деваться – за тридевять земель лечиться приехал.
Стрельцы встали поодаль полукругом, отвернувшись, слуги ушли в крепость.
Боярин разделся. Видок был еще тот. Кожа бледная, давно не видевшая солнца, и вся в струпьях.
– И что теперь?
– Пойдем в море купаться.
– А лечиться?
Я засмеялся:
– Вот и начинается твое лечение.
Раздевшись, я вошел с боярином в воду. Берег был песчаный, довольно мелко.
Мы зашли по горло, поплескались немного. Вода в Каспии была не такая, как в Черном море, а более пресная – сказывалась близость впадающей недалеко Волги. Конечно, лучше было бы лечиться на Черном море или на том же Каспии, но значительно южнее. Однако на Черном море – крымские татары в Крыму и на северном побережье, на восточном – адыги, а на Каспии буквально в полусотне верст начинаются владения Персии. Так что выбора не было.
Вдоволь наплескавшись, мы вышли на берег и улеглись на песок – надо обсохнуть, позагорать. Пожарились на южном солнце и – снова в воду. Эх, пивка бы еще сюда! Снова полежали, обсохли.
– Кушать пора, проголодался я, – заявил боярин.
– Не держу. Иди в крепость, поешь и возвращайся.
Боярин оделся и ушел, сопровождаемый стрельцами и слугами. Я остался один на берегу, в шатре. Улегся на ковер, погрыз сухарей и вздремнул.
Боярин вернулся часа через два сытый и довольный. И вновь – купание и лежание под солнцем.
– Я что, так и буду все время купаться и загорать? – удивился боярин. – А лечение когда начнется?
– Оно уже началось. Если ты думаешь, что я буду пользовать тебя мазями, ты ошибаешься.
Боярин хмыкнул недоверчиво, оделся и ушел в крепость в сопровождении стрельцов, на ночлег. Так оно даже и лучше – спокойнее.
Утром процедура повторилась. За спинами стрельцов, вставших в отдалении полукругом, боярин сбросил одежду и зашел в воду. Раздевшись, я последовал за ним.
После водной процедуры, когда мы грелись на южном солнышке, боярин, оглядывая свое тело, заметил:
– Интересно, я сегодня ночью не чесался и спал, как младенец в люльке.
– С каждым днем тебе будет лучше – вот увидишь.
Я решил добавить к природным процедурам еще и гипноз. Зря, что ли, штудировал этот метод? Перед обедом, когда боярин уже оделся, я уложил его на ковер в шатре и начал сеанс.
– Расслабься, слушай только мой голос. По рукам и ногам струится тепло, веки твои тяжелеют, закрываются.
Ну и далее – как положено.
Боярин впал в транс.
Проведя сеанс, я закончил:
– На счет три ты открываешь глаза, будешь ощущать себя бодрым, полным сил. Раз, два, три! Просыпайся!
Боярин открыл глаза, осмотрел шатер, как будто бы в первый раз его видел, сел и потянулся.
– Хорошо-то как, вроде даже сил прибавилось. Странно, что не помню ничего. Ты не волхвуешь, лекарь?
– Помилуй бог, боярин! Христианин я, вот! – в доказательство я расстегнул ворот рубахи и достал крест.
– Да верю, верю и крест видел, когда купались. Ну, так я в город пошел – пообедать.
– И я с тобой, поем горяченького.
Мы вошли в Казачий городок. Городок – это громко сказано. Село – еще куда ни шло. Окружен городок был стеной из самана метра два высотою. Из этого материала было сделано все – крепостная стена, хатки, крытые соломой, постоялый двор. Да и где взять другой строительный материал, если вокруг степь да море. А саман – это смесь глины, песка и соломы. Часто добавляют туда и конский навоз. Все это месится конскими ногами, и стройматериал готов. Высохнет – будет как камень, но боится воды. Хороший дождь может запросто намочить и разрушить саман, и тогда вместо хаты останется куча глины пополам с соломой.
И везде в крепости пыль – на улицах, узких и кривых, на одежде, на столе. Она была повсюду и, когда дул ветер со стороны степи, хрустела на зубах. Вода в колодцах была слегка солоноватой на вкус – сказывалась близость моря. Суровые края, хоть и юг. Зимою морозно, а летом – пекло.
И еда на постоялом дворе была солоноватой из-за воды, невкусная. Ничего, недолго терпеть. Я-то ко всему уже притерпелся, а вот боярину явно не по нраву – привык в Москве разносолами баловаться.
После обеда – снова на море: купаться и загорать. Для боярина – лечение, а мне – отдых. Давненько я не купался да не загорал, даже вспомнил свой отпуск когда-то давно, в Джубге.
Так и ходили на море, как на работу.
В один из дней боярин признался, что из-под струпьев перестал сочиться гной, ранки затягиваются. А через неделю радостный ворвался ко мне в шатер, где я спал.
– Ты гляди, лекарь, струпья сохнут и отпадают. Неужели помогает?
– Ну, ты сам ответил на мой вопрос.
Так и шло дальше – купание, гипноз, загорание под солнцем.
