Константин Туманов - Запасный выход
– Это наш африканский друг накопал. Я, как только первый раз его увидел- подумал про твои думки насчет полезных ископаемых местных, ну и разведки. Вот и предложил вождю за каждый интересный мне камень метр ткани. За особые находки – по пять. Вот он и таскает. Пока, впрочем, безуспешно. Если, конечно, не считать этого раза.
– А вы и в камнях разбираетесь?
– Да так, малехо. Отец мой, царствие ему небесное, геологией увлекался, коллекцию богатую имел. Вот я тех времен и помню кое-что. Но все, что Мсвати мне принес – храню к приходу нормального специалиста. Они, вроде, уже должны были акклиматизироваться?
– Вот говорил я тебе, Андрей Константинович, не пропускай понедельничные совещания. Знал бы, что геологи наши уже неделю как окрестности изучают. Моторку у тебя мы забрали для чего? Как раз "рудознатцев" с прикрытием по реке поднять хотели. А теперь… Вы с вождем как общаетесь, на португальском?
– Ну да. Да еще падре помогал. Он же и русский знает и португальский…
– Тогда скажи нашему разрисованному другу, что мы дарим ему за камень десять метров любой ткани, пусть только пальцем покажет. И лучший нож охотничий, из того что есть, если покажет нашим людям, где он это взял. Да расспроси, на чьей территории находятся залежи: его племени или чужого. Ну, сам понимаешь…
– Обижаи-ишь, начальник… Уже все узнал. Говорит, что племя там другое, но он с ним торгует. Подозреваю тем, что покупает у нас. Место довольно далеко от наших поселков. Километров, я так прикинул, восемьдесят-девяносто. Это по прямой. Но зато, представляешь, почти на берегу Умбелузи. Как-то так.
– Тогда пусть приходит через два дня к лагерю у реки. Может воина какого взять с собой, если ему без свиты нельзя. Двоих – край, не поместимся в лодке. Довезем до места, покажет, где уголь брал, получит свой нож. И обратно вернем товарища, откуда брали, пусть на этот счет не беспокоится.
Пока Волосюк, запинаясь и листая самодельный русско-португальский разговорник, пытался донести нужные мысли до вождя, я, наконец, осмотрелся как следует в лавке. До этого я тут был только один раз – когда "торговую точку" только открыли. В принципе, ничего сверхъестественного. Вагончик был перегорожен стойкой, оставляя посетителям не так много места у входа посреди контейнера. На стенках укрепили довольно узкие полки из струганной доски. Вот на них-то, в основном, и стояли предлагаемые товары. С торцов отгороженное дощатыми стенками складское пространство. Но основной запас товара – в форте. Тут его не разместить. С продуктовой стороны стояли в основном крупы, масло подсолнечное, специи, мука. Как мне недавно объяснили: так мелко молоть зерно научились только в 19 веке, оттого привозимая нами, насколько я знал из отчетов продавца, расходилась очень быстро. Ну и чай, конечно.
– Ну что, Ираида Павловна, прижились вы тут или не нравится работа? – Продавец, подруга Лешкиной матери, стояла, облокотившись на прилавок и внимательно слушала наш с майором разговор.
– Нормально, Олежек. Поначалу и страшно и было и дико, все вокруг чужое, непонятное. А потом пригляделась – а люди-то такие же, только говорят непонятно. Да я уже по ихнему и сама умею немного. А бабы местные, что ходят сюда, так и по-русски пару тройку слов выучили. Так что общаемся.
– А что берут больше всего? Я ваши заявки на товар каждый раз читаю, но бумажки они и есть бумажки… А так, субъективное впечатление?
– Сначала брали больше муку, соль, масло. И ткани разбирали. А потом, как начали заказы от коменданта получать, авансы там, оплату, стали стекло брать. Каждый норовит на все деньги нахватать. Бабы тутошние сначала радовались, а потом уже ругаться начали. Плотники, вон, как набрали вместо продуктов, так потом двое назад часть принесли. Просили на муку поменять, – Ираида Павловна засмеялась воспоминанию.
– А жены конвоем пришли. Проконтролировать, значит. Вот умора была, но я конечно поменяла. Правильно?
– Конечно правильно, по большому счету нам без разницы, что везти, а отношения портить с местными совсем не стоит. На прибыль от этой торговли я не рассчитываю. А вот привыкнуть к нашим вещам они должны. Чтобы если у кого и заведется мысля сбежать к соотечественникам в Софалу – тут же вывелась. Супруга же, хе-хе, и поможет. А посуду берут?
– Сначала два раза все с прилавка смели, а теперь, видимо, больше не нужно. Последняя партия вон, на складе лежит.
– Ну и ладно, пусть будет – есть пить не просит. Опять же в столовые будет нужно – заберем готовое, не придется с той стороны тащить. Да и переселенцев постепенно прибавляется. Каждому тарелки, кружки нужны.
– Ну все, Олег, вроде договорился. – Майор облегченно вытирал пот со лба. Ничего, местным летом и вовсе жирок последний сгонит.
– Через два дня утром вождь придет с двумя воинами. Меньше, говорит, никак нельзя. Только просит нож показать, который обещан.
– Ну, это не сложно. За погляд денег не берем, правда, Ираида Пална? Какой тесак у вас тут самый-самый? Давайте, покажем человеку его розовую мечту.
Клинок на вид и впрямь был не плох. Чуть изгибающееся, односторонней заточки лезвие с какой-то гравировкой, ухватистая дерево-металлическая ручка с небольшой гардой. И ножны к нему соответствующие. Умеют китайцы яркие вещи делать. У вождя при виде ножа глазки-то явно разгорелись. Потом он перевел взгляд на меня, резко кивнул, развернулся и вышел из вагончика.
– Ну вот, теперь проводник у нас будет. Главное, чтобы движка на лодке не испугались эти храбрые воины. За такой красивый клинок он нас до Атлантики проводить не постесняется, не то, что до соседнего племени. Так, нож я заберу, чтобы не возвращаться.
– Тогда расписочку пожалуйте, – продавец уже подсовывала ручку и листок бумаги. – Начальство – начальством, а отчетность должна быть.
– Вот, гляди, Андрей Константинович, уже и бюрократия появилась. А я уж думал – там вся осталась, триста лет тому вперед. А, кстати, не скажешь – какой сегодня день недели?
– Понедельник вроде… Упс. Да понял я, понял, приеду сегодня на ваши посиделки.
– Вот и меня подбросишь заодно, на мотоцикл механики газогенератор пытаются приладить. А то знаю вас, затворников. Опять "срочные дела" нарисуются… а потом и сам не в курсе дел и мы о Приморске ничего не знаем. Кстати, самолет наш на радаре хорошо видно?
– На каком радаре?
– Во-о-от, не в курсе. А у тебя тут с сегодняшнего дня радар работает в поте дисплея. Говорят, почти на сто миль вокруг видит. А это, если мне мой маразм не изменяет, около 180 километров.
– Нихрена ж себе… На корабле уже поставили?
– Точно. Еще с утра, теперь пробуют.
– Ладно, тогда я к корабелам, еще успею перед отъездом. А ты?
– Видел нашу "скорую" в конце поселка. Посмотрю, как они тут с местными общаются. А потом к форту выдвинусь. Ты же отсюда поедешь?
Медицинское обследование – вопрос серьезный. С одной стороны – непосредственное благо. Слишком много в это время больных погибает или становится инвалидами просто от того, что нем поблизости медика. С другой, я опасался, что возьмет верх это средневековое: "Бог дал – Бог взял". Поэтому сначала провентилировал этот вопрос со святым отцом. Как оказалось, к последователям эскулапа католическая церковь уже смягчила свое отношение. Так что падре не только дал добро, но и первым решил пройти обследование.
Единственное, что смущало молоденького клирика – женский пол доктора и медсестер. Слишком уж непривычно. Но тут я сообразил выложить "убойной" логики аргумент – врач мужчина не сможет помочь женщинам, особенно при родах. Муж особо ревнивый может и не допустить де "жениного" тела. А так – пожалуйста. Так что теперь наши доктора проводят осмотры всех, кто мало-мальски нуждается во врачебной помощи. Пережимать не будем – кто не хочет, пусть не обращается. Прижмет – человек сам придет. Особенное если увидит, как соседи здоровье поправили.
УАЗик стоял возле одного из домов почти у самого берега. Явно рыбак живет. Но у машины никого не было, даже парнишки-водителя из донбасовских, которого приставили к медикам из-за фельдшерского прошлого. Так что пришлось заходить внутрь. Домик был сложен из глиняных необожженных кирпичей, только просушенных на жарком африканском солнце. В принципе, для невысоких местных построек такой крепости стройматериалов вполне хватало. Наклонившись, чтобы не ушибить голову о низкую притолоку, я прошел внутрь.
М-да, как есть – лачуга. Хозяева явно жили, да и по сию пору живут, небогато. Совсем. На европейский, нам непривычный лад, входная дверь вела прямо в жилую комнату. Сени – прихожие тут везде отсутствуют как класс. А внутри на большом дощатом столе лежал, по всей видимости, сам хозяин дома. Пластиковая маска на лице со шлангом, уходящим куда-то вниз, задранная до самого подбородка рубаха, закрытые глаза. Наверное, кислород давали. Докторша наша, Таисия Михайловна, одной рукой держала больного за запястье, а второй что-то записывала на бумаге. Света Покрышкина спиной ко мне торчала прямо в проеме внутренней двери, ведущей, по всей видимости, в следующую комнату, а не во внутренний дворик или на улицу. Слишком уж там было сумеречно. И что-то по-португальски втолковывала, запинаясь, невидимому с этой стороны собеседнику. А Петя-водитель зажал в углу парня лет шестнадцати-семнадцати, со страхом выглядывавшего из-за его широкой спины.
