Екатерина Тильман - Управление случайностями
Первый раз я испугалась за тебя, когда ты с совершенно детским ужасом сказала, что год — это очень долго. Терпеливость никогда не относилась к твоим добродетелям, не правда ли? Потому я и не рискнула сказать тебе сразу, что ты становишься эспером: тебе бы потребовалось все «здесь и сейчас», а парапсихические способности пробуждаются не мгновенно...
И поэтому, когда ты пришла ко мне в полном отчаянии, не желающая жить дальше, я подумала, что если не сейчас, то когда-нибудь потом у тебя хватит решимости покончить с собой. Но ты не должна этого делать! Понимаешь? Ты — не должна...
Честно скажу, я испытала тогда некоторое раздражение и даже презрение к тебе (по типу: мне бы ее проблемы!) Именно поэтому дальнейшее мое поведение не отличалось милосердием, очень прошу, прости меня за это...
Но цель у моего жестокого розыгрыша была вполне определенная: сделать тебе своего рода «прививку» против самоубийства. Я уверена, что ты еще не раз станешь тяготиться жизнью, поэтому закрепила тебе условный рефлекс: теперь, когда ты захочешь покончить с собой, тебе сразу вспомнится электронный газ и прочее, и станет... не важно — стыдно, смешно или грустно, важно, что ты испытаешь чувство с самоубийством никак не гармонирующее. Согласна, что то же самое можно было сделать десятком других способов — и еще раз прошу прощения за избранный мной!»
Юля вспомнила, как придя мириться, застала Тонечку уже мертвой. И ничего, ничего невозможно исправить!.. Юля, не стесняясь, расплакалась и протянула письмо Евгению:
— Читай дальше вслух!
— Но...
— Читай!
Евгений пробежал глазами предыдущее и, поняв причину слез, стал читать дальше:
«Что бы ты обо мне ни думала сейчас, Юля, но я очень люблю тебя и дорожу твоей дружбой. Но почему всем, кто любит меня, я приношу только несчастья?! Я знала, с самого начала знала, что мне не надо принимать твою заботу, не надо знакомиться с тобой — но я не выдержала, уступила твоему теплу и твоему любопытству.
Когда я подумала, что больше не нужна тебе, то решила «сменить воплощение» — и это письмо должно было быть прощальным. Я уже приготовила все, что нужно, но если... Если ты простишь меня...
Что, сильно напоминает шантаж? Но ты не похожа на тех, кто жертвует собой из жалости, и поэтому я не опасаюсь, что ты будешь спасать меня вопреки своему желанию. Между прочим, такая жалость унижает, а ни я, ни ты не приемлем унижения...
Я жду тебя... А если не дождусь, то прошу о последнем одолжении: отвези в общину «Лиловый лотос» (адрес я напишу ниже) результаты моего последнего исследования. Это достаточно интересная вещь, которая может быть даже опасной — именно поэтому я и уединилась, когда почувствовала возможность такого открытия...
Описание его ты найдешь в этом же конверте, и между прочим, этим открытием я косвенно обязана тебе — точнее, твоему вмешательству в мои предсказания и нарушение их. Поверишь ли, что я два года пыталась сделать нечто подобное, найти «неучтенную вероятность»... но для этого, наверное, мне не хватило твоей энергии и твоей смелости.
Не знаю, прощай или до свидания, но в любом случае — спасибо!»
Ниже шел подробный адрес общины с указанием, как до нее добираться, потом подпись и дата.
Дата... Юля несколько секунд всматривалась в шесть цифр, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она сойдет с ума: письмо было написано в день самоубийства!
Вечером этого дня Юля пришла к Тонечке и в живых ее уже не застала... Но как такое могло получиться? «Я жду тебя...» — написала Тонечка. Почему же не дождалась?! Ведь со времени отправки письма до прихода к ней Юли не прошло и нескольких часов!
Юля смотрела на Евгения широко открытыми глазами, словно отчаянно пытаясь что-то понять. Наконец она заговорила:
— Но я же... Я пришла к ней в тот же день... Я пришла даже раньше, чем получила письмо! Почему она не дождалась меня?! Почему? Она же написала, что...
— Юленька, — мягко остановил ее Евгений. — Когда человек в таком состоянии, бывает всякое. Может быть, решила, что действительно шантажирует тебя...
Юля яростно блеснула на него глазами:
— Она никогда не врала, ясно тебе?! И не могла написать одно, а сделать другое! Тут что-то не так, и я не знаю, не знаю, не знаю!..
Последние слова были уже настоящей истерикой. Евгений бережно прижал к себе плачущую Юлю. Ему хотелось одного — защитить ее... От боли, от отчаяния, от призраков прошлого и от мучительных вопросов!..
Впрочем, в отличие от Юли, он не находил в смерти Тонечки ничего странного: ну написала одно, ну передумала... Бывает, тем более, в состоянии аффекта. Помимо воли он даже испытал раздражение: если уж решила что-то — что бы там ни было, но решила! — то не меняй решения по десять раз!
Может, конечно, на то имелись какие-то серьезные причины, и вообще, нельзя осуждать человека, дошедшего до отчаяния и решившегося на последний шаг — но все дело было в том, что Евгений никак не мог представить себе Тонечку мертвой...
* * *В конверте действительно оказалось описание самостоятельного исследования Тонечки — «интересного и даже опасного» — того самого, что считалось безвозвратно потерянным вместе с дневником! Все-таки существовало в этом мире какое-то подобие справедливости, если после всего, что произошло, они все-таки держали сейчас в руках этот документ...
«Мое самостоятельное исследование завершено успешно, хотя, может быть, лучше бы ему было оказаться неудачным. Я очередной раз прошу прощения за свое отшельничество — но для раздумий требуется одиночество, это не мной сказано.
То, о чем я сейчас расскажу, пока может быть использовано только одним из нас... но честное слово, Сэм, это не значит, что я передаю тебе «эксклюзивное право» на свое открытие! Есть сильные предсказатели и помимо тебя, поэтому не зазнавайся и не пытайся — по любым соображениям! — принимать решения там, где ты не имеешь права этого делать.
Дело в том, что продолжение дара предсказания — это все-таки управление случайностями. Я всегда полагала, что то, о чем так много говорят, должно существовать в действительности, поэтому много думала об этом, и как-то мне показалось, что я примерно поняла механизм. Однако все это было очень расплывчато, и я решила уединиться, чтобы спокойно подумать.
Мне всегда казалось неправильным, что свое собственное будущее никто толком узнать не может. Предсказывать другим легче, потому что люди, не умеющие видеть будущее, взаимодействуют с ним сознательно лишь очень короткое время, да и то, через предсказателя. А когда меньше взаимовлияние процессов, то меньше и вариантов.
Да, но ведь теоретически каждая ситуация может иметь едва ли не любую возможность развития, нужно лишь достаточно нетривиальное поведение. Но большинство людей не могут даже представить себе нетривиальное поведение, и только поэтому, предсказывая этим людям, мы не запутываемся в вечных возвратах. Другое дело, когда пытаешься предсказывать для себя: рефлексия в таком случае просто неизбежна, предсказатель тонет в бесконечных «а если я, зная это, поступлю иначе...»
Но если попытаться увидеть — не увидеть, почувствовать! — все поле событий, то одновременно почувствуешь и пути их достижения, это неразрывно. Несомненно, это ключ к управлению случайностями. Когда я поняла это, то попыталась вначале почувствовать путь по результату, но это оказалось почти невозможно: слишком тесно переплетены вероятности. Я долго экспериментировала, «экспериментальной базой» мне служили девочки, желающие узнать исход своей влюбленности. Понятно, что если бегут к гадалке, то любовь, скорее всего, несчастная, и я ни разу не смогла увидеть цепочку счастливых случайностей.
Но в результате одного события, о котором я не хочу рассказывать, я поняла: как раз здесь нужно активное участие, сильное желание — в каком-то смысле, даже риск. И когда у меня появилось такое желание, причем не «вообще», а по отношению к конкретному человеку, то мгновенно возникла и реализовалась та самая цепочка случайностей, в которой и я сама невольно приняла участие, причем явившись исходным толчком. Итого: несчастная любовь превратилась в счастливую, хотя по любому раскладу этого быть не могло...
Вскоре я вычислила (или угадала?) ключ к активизации управления случайностями. Он прост в описании, но при использовании граничит с шизофренией в самом что ни на есть клиническом смысле. Поэтому стоит быть осторожным, пытаясь применять его! И тем не менее образ управления случайностями ненамного сложнее голубой спирали или «растекания в пространстве».
Собственно, именно с «растекания в пространстве» и следует начать. После этого совместить в единое целое три классических ауральных парадокса: «Черный фонтан», «Расколотый кристалл» и «Лиловый ветер». Оказывается, эти негармоничные (и тем не менее постоянно повторяющиеся в разных аурах!) мотивы сливаются в нечто законченное и получают при этом четвертое измерение.
