Павел Дмитриев - От! От! От винта!
Регистровые варианты на этом фоне смотрелись откровенно консервативным развитием идеи аккумуляторов. Где была одна «особая» ячейка — стало две, три, восемь или шестнадцать, все с «особым» коротким адресом. Однако и тут назревали нешуточные «развилки истории». Кто-то ратовал за упрощение а-ля стек, при котором АЛУ будет иметь дело только с регистрами, другие отстаивали необходимость «длинных» команд для прямого обращения к памяти… На первый взгляд такая мелочь! Вот только для программиста, имеющего дело с кодами, получаются совершенно разные ЭВМ. Соответственно и перспективы могли выйти очень… Разными.
Тут-то бы и сказаться преимуществам послезнания во всей красе! Увы, ничего дельного я не мог подсказать даже по самым общим вопросам. Разве что споры о полных и ограниченных наборах команд навевали ассоциации[391] про будущие холивары между RISC и CISC, но полной уверенности всеж не было. Да и чем это могло помочь? Разумеется, я прекрасно помнил, что Intel использовал CISС до процессора i486DX, и только потом перешел на RISC-ядро. Вот только кто ответит, на сколько оптимальным был их путь?!
В поисках знаний я проштудировал кучу книг из будущего. Увы, скоро в голове было «не протолкнуться» от шин, кешей, акселераторов, обработчики графики, северных и южных мостов, AGP и PCI, и прочих хитрых аббревиатур… То, что было связано с программированием, вообще «вынесло мозг» разнообразием подходов и вариантов. Когда-то в будущем, я считал себя специалистом, весьма и весьма неплохо разбирающимся в особенностях компьютеров, да что там, я мог буквально часами рассуждать, к примеру, о преимуществах DDR3 SDRAM! Оказывается, это были пустые камлания вокруг маркетингового буллшита! Подражающий реальному диспетчеру дикарь в сплетенных их ротанга «наушниках» и куском палки в качестве микрофона мог «призвать» самолет с новой порцией стеклянных бус на ближайшую к стойбищу поляну с большей вероятностью, чем я связать свои навыки с проектированием реального устройства.
Хорошо одно — пока я пытался явить окружающим откровение из будущего, специалисты сами определились с решением. Едва «попробовав» первые образцы SRAM, и получив заверения в быстром росте количества бит на кристалле, сторонники «длинных» команд «с прямыми адресами» буквально «положили на лопатки» как своих «регистровых» оппонентов, так и желающих «попробовать стек».[392] Причина была тривиальной — полупроводниковое ОЗУ работало фактически на скорости будущего процессора, и отказ поддерживать доступ к нему на уровне команд стал казаться бессмысленной глупостью.[393]
После решения архитектурных вопросов, пошло моделирование. На этой стадии я даже не пытался вмешиваться, но все же примерно к пятой версии «Денди» не выдержал, и как-то очень по-доброму настучал Шелепину. Сколько можно, есть прототип сложностью чуть менее пяти тысяч транзисторов, в нем 8-ми битное АЛУ с логикой, сдвигом, сложением-вычитанием, такая же шина данных, 16-ти битные адреса позволяют использовать 64 килобайта памяти, где-то сбоку функциональной схемы пристроены 16 регистров общего назначения… И прочие параметры, эдак на три машинописных листа, если использовать ГОСТовский двойной интервал… В общем, мне казалось, что результат должен быть не сильно хуже «Ямахи»[394] из моего школьного детства.
Главное, система работает, ее надо в серию гнать, а не доводить до окончательного совершенства. Без того спецы «убили» последний квартал на какой-то хитрый двухфазный тактовый сигнал,[395] который дает надежду получить частоту минимум в один мегагерц. Вроде прекрасный результат, но только дай им волю — будут следующие полгода переводить прототип на четыре фазы, а потом и про восемь вспомнят.
В результате Филипп Георгиевич не разговаривал со мной неделю, но всеж разгул перфекционизма прекратил, и надо признать, сделал это очень вовремя. Позже стало понятно, что потеря темпа обошлась очень недешево, враг подобрался буквально вплотную. Совсем не тот, что изображается на развороте «Крокодила» в черных цветах и фашисткой каске с набранным болдом шильдиком «НАТО». Доморощенные конкуренты оказались куда опаснее.
Первое время нас буквально «спасала» относительно низкая тактовая частота, непонятность, и реальная сложность освоения новых технологий. Профессионалы-лебедевцы из ИТМиВТ походили было вокруг, но вполне справедливо решили, что даже сверхбольшие микросхемы не сильно помогут в деле создания будущей рекордной супер-ЭВМ БЭСМ-8. Поэтому оставили Староса в покое, сосредоточив свои немалые аппаратные возможности на добыче полупроводниковой памяти.
Однако стоило Лебедеву увидеть заминку и очевидное недовольство «ленинградской командой» со стороны Шокина… Как будто вожак-волк заметил жирного подранка в лосином стаде! Сразу кто-то особо умный догадался, что СССР не помешает БЭСМ-Light, в конце концов, упрощать не сложно, а уж с опытом, который за последние двадцать лет накопил Институт Точной механики, так и вообще задача не стоит выеденного яйца. Почувствовав усиление конкурента, в ответ обнажили административные клыки сторонники ЕС-ЭВМ, в конце концов, копировать IBM тоже можно по разному, и специально разработанная элементная база в этом деле не помешает.
Наше восьмибитное детище никто не принимал всерьез. Походя его мешали в грязь и те, и другие — «вместо решения задачи по разработке необходимой народному хозяйству Единой Серии ЭВМ отдельные товарищи занимаются разбазаривание средств и ресурсов на эксперименты с очевидно устаревшими концепциями, кроме того, выбранный ими путь „поставить ЭВМ на рабочий стол каждого инженера“ в крайне утопической форме поощряет индивидуализм…» Хорошо хоть про игровые автоматы молчали, знали, что в Президиуме ЦК очень симпатизируют проекту, лично товарищ Микоян не прочь поиграть в «Тетрис». А за пятипроцентный ручеек валюты, текущий в МЭП с импорта «Денди», им глотку порвет не только Шокин, но даже его секретарша.
Зато в деле критики Старосовского компьютера они себя чувствовали вполне уверенно. Даже не стеснялись ссылаться на зарубежный опыт, причем «оттуда» мои идеи действительно выглядели по меньшей мере бледно. Техническая возможность сделать восьмибитный процессор на одном чипе у империалистов давно была. Не у Intel, разумеется, про эту компанию еще ничего не слыхать,[396] небось Мур и Нойс таскают мебель по офису в какой-то Калифорнийской дыре, и ждут, когда транспортники притащат списанный «большими ребятами» степпер. А вот к примеру Radio Corporation of America уже могут себе позволить что-то на пяток тысяч транзисторов. Что им стоит, цветные телевизоры сметают с полок магазинов, плюс к этому в штатах во всю рекламируют новейшие компактные модели на интегральных схемах. Штат инженеров в RCA такой, что во всем СССР не собрать, да и объем выполняемых заказов будет поболее бюджета МЭП, даже если считать по смешному курсу газеты «Известия». Но вот не делают они процессоры, даже не пытаются, если верить КГБшным данным.
Так что я бы и сам засомневался в перспективах «однокристаллок», только память услужливо напоминала о десятках миллионов[397] Apple, Atari и прочих Spectrum'ов, заполонивших мир в конце 70-х моей истории. Но рассказывать об этом никому нельзя, и даже не из-за страха перед всесильным КГБ, все проще, не стоит еще больше укреплять свое реноме недалекого прожектера.
Досталось «на орехи» и нашей новой системе команд. Аргументация проще не придумать — «вот сами и будете на этом писать», причем далее неизменно следовали злорадные смешки. Про нормальные компиляторы для восьмибиток тут не слышали, программировать «в кодах» человек приспособлен плохо.[398] Так что обидно, но попробуй поспорь — создать свою «школу» за два года невозможно, хотя Старос очень старался, тащил к себе людей со всей страны. Но найти кого-то реально квалифицированного — немалая проблема, «Понедельник начинается в субботу» основан, как говорится, на вполне реальных событиях. И даже хуже — некоторые грамотеи даже слышать не хотят про вполне освоенные у Староса мониторы, им, видете ли, перфокарты удобнее — «написал код карандашиком, отдал девочкам, распечатку они же и принесут». Послушаешь и пальцы автоматически начинают «03» в воздухе «крутить».
Постепенно я начал чувствовать себя лишним в атмосфере непрерывного праздника советской интриги. Хотелось верить, что Шелепин и Косыгин не дадут в обиду проект персонального компьютера. Они-то видели ноутбук и смартфон своими глазами, и в описанную мной историю развития ЭВМ верят минимум процентов на девяносто, если не больше. Но от этого не легче, даже неисправимый оптимист Федор последнее время начал поглядывать искоса, дескать, «а товарищ директор точно уверен, что вверенное ему НИИ идет в правильном направлении?» Энтузиазм сотрудников гас на глазах, а без него управлять советским коллективом толком невозможно, материальный кнут в СССР не страшное оружие, как это принято у проклятых капиталистов, а скорее поролоновая игрушка из «сертифицированного» садо-мазо набора. Оставалось лишь с грустью смотреть, как давно запущенные в работу проекты принтера, графопостроителя и нормального гибкого диска буксуют в эскизной стадии. Моих же сил хватало только на пропихивание срочной текучки.
