Сергей Шкенев - Красный властелин
«Вчера ещё обычным сотником был».
«Ошибаешься, приказ подписан неделю назад. Поздравления нужны?»
«Обойдусь без них».
«Как знаешь, — судя по интонации, собеседник улыбнулся. — Но при личной встрече с тебя причитается».
«Она будет, эта личная встреча?»
«Обязательно. И чем скорее, тем лучше».
«Намекаешь?.».
«Прямым текстом говорю — пора приниматься за работу».
«А сейчас?»
«Я имею в виду настоящую работу, а не подвиги».
«Хм…»
«Не хмыкай! И поторапливайся, дада шени…»
Через несколько лет в учебниках по истории Родении этот прорыв назовут «Рейдом воеводы Баргузина» и будут рассказывать школьникам о беспримерном подвиге горстки бойцов, прошедших от Калейского хребта до реки Ворсмы сквозь занятые противником территории. Перечислят имена выживших — их всего четыре. Нарисуют карту, где нанесён путь немногочисленного отряда…
И забудут упомянуть два полка, прорвавшие линию фронта в месте выхода и трое суток удерживавшие коридор, прежде чем лечь почти в полном составе. Зачем говорить детям об этом? Зачем омрачать счастливое детство? Узнают сами. Потом. Когда вырастут.
Лишь те, кто уцелел тогда, ничего не забудут. И раз в год будут собираться, чтобы положить цветы на гранитные плиты. Плиты с выбитыми на них именами. Одна тысяча семьсот двадцать четыре не упомянутых в учебниках имени.
И таких плит по всей стране — сотни.
ГЛАВА 22
Человек с укрытым капюшоном лицом опять сидел у камина. Новая привычка? Может быть… Но лёгкое, едва слышное потрескивание поленьев успокаивает, а запах сгорающей сайберианской сосны настраивает на философский лад. В прошлой жизни, а Владыка постоянно ловил себя на мысли, что именно та, оборвавшаяся холодным мартовским утром, и была самой настоящей из всех прожитых, у камина сидеть не доводилось. Там вообще многого не было. А жаль.
Зато сейчас есть человек, с которым можно поговорить честно и откровенно, как с самим собой. Пусть пока только мысленно. Не нужно лукавить, не нужны недомолвки, умолчания, иносказания — его не обмануть. Себя не обмануть. Но кто тот человек, звавшийся когда-то Эрлихом Белоглазым и возродившийся через много веков профессором Еремеем Баргузином? Кто он?
— Ответ «конь в пальто» тебя, конечно же, не устроит? — голос Еремея злой и весёлый. — Чего звал?
Владыка улыбнулся — бесцеремонность профессора на фоне всеобщего поклонения подобна свежему ветерку в жаркий день. Иногда, правда, она похожа на лютый мороз, но тоже неплохо. Бодрит и не даёт расслабиться.
— Ты как?
— Великолепно! Позвоночник вдребезги, ноги переломаны, кишки в клочья… Но живой, что не может не радовать.
— Ну так не в первый раз? Бывало, что вообще убивали. — Живучесть Эрлиха давно вошла в поговорку. — Месяца на лечение хватит?
— Что-то срочное?
— У нас всё срочное.
— Ага, только крота в своём окружении поймать не торопишься. Время терпит, да?
— Думаешь?..
— Я всегда теперь думаю, да. Или считаешь провал десанта случайностью? По соплям у Холмской излучины тоже случайно огребли? Извини, товарищ Владыка, но уж от тебя я подобной наивности не ожидал. Теряешь хватку?
— Про крота знаю. Но пока польза от передаваемой пиктийцам дезинформации выше понесённого нами ущерба.
— Ущерб, говоришь? А не желаешь приехать в госпиталь и заглянуть в глаза этому ущербу? А что, в торжественной обстановке вручишь героям новые руки и ноги… деревянные, зато с дарственной надписью. Ты перестал видеть людей в сводках потерь, Владыка?
— Потому и хочу, чтобы ты пришёл.
— Добровольцем на обряд Замещения? Хрен тебе!
— Добровольцем стану я.
— Ты спятил?
— Родении нужен новый Владыка, и некий профессор станет им.
— Нашёл дурака. Сам заварил эту кашу, сам и расхлёбывай. Тем более коней на переправе не меняют.
— Незаменимых людей нет.
— Ага, где-то я это уже слышал. Не в этом мире, но от тебя.
— Я устал и хочу уйти.
— И это слышал, но уже от другого человека. Неси сам свой крест, понял?
— Эрлих, ты…
— Еремей Баргузин. А Эрлиха давно уже нет. Неси свой крест, Владыка. Я помогу… куда же мы теперь денемся?
Требовательный стук в дверь оборвал мысленную связь. Кого ещё там черти принесли, дада шени? Не иначе начальник Генерального Штаба — только у Зерцала Чести достаточно наглости, чтобы заявиться к Владыке в поздний час без вызова и без предупреждения. Остальные вежливее или осторожнее, что, в принципе, одно и то же.
— Разрешите?
— Заходите, товарищ… товарищ…
За многие годы Владыка так и не привык называть помощников придуманными их предшественниками кличками. Отсутствие имён лишает человечности, придавая людям странные черты механистичности. Роботы из фантастических рассказов земных писателей… Зачем? И бороться с привычкой называть себя исключительно по должности бесполезно — они считают это почётным правом.
Главный вояка Родении положил на стол лязгнувший металлом свёрток.
— Вот.
— Что это?
Подошёл, откинул грубую промасленную ткань. Ну да, тот самый трофей, прихваченный отрядом профессора Баргузина из пещеры в Калейском хребте. Зачем он здесь, если давно решили, что промышленность Родении производство «томмиганов» не потянет? Если только десятка два вручную, сняв с производства самых лучших механиков, ещё можно сделать, но толку-то от них без патронов? И порох можно сделать в лабораториях. Килограмма три. В год. Нет под него ни производств, ни технологий.
— Владыка, мы же приняли решение отказаться от мысли об использовании этих игрушек, — в голосе адепта сквозит нешуточная обида. — Вы мне не доверяете?
— В чём? — глаза в тени капюшона блеснули. — И откуда такие выводы?
Начальник Генштаба проводил взглядом Владыку, вернувшегося в кресло у камина и положившего на колени бесполезную железку.
— Сформирована особая сотня для заброски к Калейскому хребту на поиски пещеры. Причём людей отбирают в пластунских полках. Моих полках! Самого же меня не поставили в известность о проводящейся подготовке и планирующейся операции. Это доверие? В таком случае прошу принять мою отставку!
— Гордый! И глупый! — повелитель Родении кивнул каким-то своим мыслям. — Такой, каким и подобает быть истинному герою из древних былин. Ты хоть понимаешь, что в твоём случае существует только один вид отставки — вперёд ногами?
— Я готов!
— Даже так? Тем лучше…
Пауза затянулась. Зашипела поднесённая к трубке спичка, и язычок огня высветил в тени жесткую усмешку, не предвещающую ничего хорошего. Кому? Вариантов нет.
— Сдавать дела, Владыка?
— Торопишься? — кольцо дыма повисло в воздухе. — А куда?
Молчание. Ответить нечего. Разве что попросить:
— Разрешите напоследок лично возглавить отправляемую сотню?
— Отправляемую кем?
— Но разве… — изумление в распахнувшихся глазах. И проблеск понимания. — Вы хотите сказать, что…
— Стоп! — оборвал Владыка. — Это ты мне захочешь сказать, когда разберёшься во всей этой истории. И доложишь! Понял?
— Так точно! — бывший сотник вытянулся, звякнув доспехами. Тот ещё любитель традиций и древностей.
Впрочем, не такая уж бесполезная древность, как кажется на первый взгляд. Кольчуга, усиленная стальной чешуёй и нагрудными пластинами, незаменима в рукопашном бою с дикими глорхийцами, использующими исключительно холодное оружие, и вполне держит слабые боевые заклинания пиктийских колдунов. Хоть то же «ледяное копьё», ударившее чуть в стороне. От осколков, во всяком случае, защищает. Так что пусть послужат прадедовские реликвии. Другое дело, что таскать их в Цитадели вроде как незачем… или для красоты?
— Разрешите привлечь специалистов из ведомства Всевидящего Ока, Владыка?
— Нет! — пламя в камине ярко вспыхнуло одновременно с резким возгласом. — Проведёте расследование самостоятельно, а у ваших коллег будет другое задание. Думаю, что упоминания о соблюдении строгой секретности излишни?
— Так точно!
— Идите!
Переход Владыки с обращения на «ты» к «вы» происходил всегда неожиданно и давно служил темой для обсуждения на самом высоком уровне. Строились теории, приводились доказательства, высказывались предположения…
Окружение императрицы Элизии Пиктийской не стало исключением — правда, там перемывали косточки Темного Властелина куда более зло и язвительно. Но как раз сейчас происходил разговор, хоть и касающийся повелителя Родении, но не затрагивающий его привычки.
— Насколько можно доверять вашим источникам, эрл? — императрица не в настроении, что вызвано последними новостями с фронта, но старается не поддаваться эмоциям. — Вы верите им, Филиорн?
