Андрей Величко - Эмигранты
По окончании богослужения меня поймал наш пастырь, Виктор, но на сей раз в ипостаси генерального животновода. Я, честно говоря, боялся, что он опять начнет приставать ко мне со слонами, но, как выяснилось, за время моего отсутствия он вник в проблему самостоятельно. В общем, везти их было еще рано, сначала требовалось создать инфраструктуру. И, кроме того, без специалистов по выращиванию и дрессировке они или одичают, или вовсе сдохнут. Работа тут уже велась, но сейчас у Маслова появился новый проект. Тоже достаточно глобальный. Вынь да положь ему стеллерову корову! Ведь в ней до четырех тонн мяса, много жира, ценная шкура, а при жизни ее можно доить. Конкретных цифр надоя Виктор, понятное дело, не знал, но был уверен, что они всяко больше, чем у коров сухопутных.
Я представил себе доярок в аквалангах, хмыкнул, но спросил про другое:
— Они же живут где-то на Камчатке. Там климат не совсем такой, как у нас. Очень, я бы сказал, не совсем, доводилось мне бывать в тех краях.
— Так ведь куда им было еще податься? — горячо возразил Виктор. — Животное совершенно беззащитное и существовать может только там, где у него нет естественных врагов. А так им ничего не помешает жить и у нас, водорослей тут более чем достаточно. Найдем подходящую бухту, устроим плотину и начнем разводить! Вы, дядя Леша, только представьте себе — одна морская корова заменит десять обычных.
Я обещал подумать и посоветоваться с Ильей. А ведь действительно, почему у человека нет морских домашних животных? Да потому, что всех кандидатов в таковые он истребил задолго до того, как появилась нужда в их одомашнивании. И зачем, спрашивается, нам тупо повторять будущие ошибки человечества? Одну, с дронтами, вроде уже исправили. Может, исправить и эту, с коровой?
Вечером по расписанию произошел сеанс связи с нашим лондонским посольством. В этот день прохождение радиоволн было отличным, и я без помех быстро принял всю информацию от наших ребят. Новостей было две с половиной. Первая касалась поставок кремневых ружей. Мы хотели в следующий наш визит привезти барабанки, естественно, сделанные по "модернизированной" схеме, а в обмен на них получить английское оружие. Вильгельм же предложил авансом отправить нам свои железяки, чтобы они оказались у нас поскорее. Сам он в смысле времени ничего не выигрывал, так как наш следующий визит планировался несколько раньше предполагаемого срока возвращения его кораблей. Правда, за свою любезность он просил три лодки из шкуры полярной жабы, но малых, то есть китайских по тысяче рублей. И ему необязательно из самки брачного периода, хотя, конечно, хотелось бы и хоть одну такую.
В принципе, конечно, пусть забирает, их в посольстве пять штук, и среди них две оранжевых. Но на кой хрен они ему так сильно сдались, что он ради этих пластиковых посудин собирается гнать корабль на край света?
В качестве второй новости выступал тайный ночной визит де Тасьена.
Виконт сообщил — Людовик все-таки очень хочет дирижабль, но заплатить за нормальный у него нет никакой возможности, так что он согласен и на недомерка. Ладно, мы тоже согласны, тем более что большой-то нам в ближайшее время и не построить. А вот маленький, тысячи на две-три кубов, пожалуй, и осилим.
В самом конце шла половинка новости. Вася Баринов решил на практике проверить свои теоретические познания о вербовке в процессе совместной пьянки. Строго по инструкции перед этим делом он обожрался жирной свининой, но его дилетантские потуги кончились полным провалом. Ну в самом деле, нашел с кем тягаться! Этот виконт, небось, хлестал как в прорву еще до Васиного рождения. В общем, наш доблестный разведчик сломался на четвертом стакане и до сих пор толком не может прийти в себя, хотя прошло уже два дня, а виконт выпил на посошок еще и с отцом Юрием, после чего спокойно и без шума удалился.
Послав в ответ распоряжение и думать забыть пробовать перепить де Тасьена или еще кого-нибудь, хоть отдаленно напоминающего его, я закончил сеанс связи.
В понедельник я с самого утра заявился к Илье — поделиться с ним новостью о предполагаемом открытии розничной торговли дирижаблями. Ну и попросить помощи в проектировании как самого аппарата, так, главное, и турбины для него. Ибо у нас и мысли не было показывать миру любые разновидности поршневых двигателей. Пусть как можно дольше считают их тупиковой ветвью развития техники.
— Мощность-то тебе какая нужна?
— В принципе и двадцати сил хватит, но вообще-то хотелось бы сорок. И час работы на одной заправке, больше не надо.
— Больше без системы конденсации и не получится, — заметил Илья. — А тут отработанный пар создаст еще и дополнительную реактивную тягу. Ладно, займусь, но без особой спешки. Все равно бальса появится не раньше чем через восемь месяцев, да и шелк в достаточных количествах тоже быстро не купишь.
— Да, кстати, и насчет пропитки для него тоже надо что-то придумать, — уточнил я.
— Ага, а то я бы сам не догадался. В принципе шелк можно прорезинивать, сок гевеи прибудет вместе с бальсой, но это я еще подумаю.
— Только не надо снабжать турбину гибким валом, — напомнил я Илье.
— Помню я, помню. Но у меня есть мыслишка, как можно обойтись без этого. Правда, такое решение применимо только на небольших мощностях, так это и хорошо. А хотя бы сопло Лаваля допустимо сделать? На простой трубе, как у Папена, боюсь, и двадцати сил не получится.
— Ладно, — сделал широкий жест я, — аллах с ним, с соплом. Все равно оно нашим последователям не сильно поможет, потому как основная проблема у них не с мощностью, а с долговечностью. Правда, тут уже есть кое-какие подвижки. Например, у последней турбины Папена наработка на отказ составляет целых пять минут.
— Хорошо, — кивнул Илья, — с турбиной ясно. Но самолет-то императору будет или нет? Положено, между прочим.
— Вот как только у нас первый, хоть самый убогий авиационный движок нашего производства появится, так на базе двух последних "Зет-ди-зетов" соорудим тебе воздушный лайнер. А пока — извини. Ну кто же виноват, что ты в "Колибри" не помещаешься! Я вон, хоть и выше, кое-как влез.
"Колибри" были самолетиками местного производства. Две таких машинки плюс притащенный из будущего дельтаплан и составляли пока весь наш воздушный флот. Самолет проектировался под не очень сильный движок, к тому же исходя из антропологических данных среднего мориори — рост метр шестьдесят пять, вес шестьдесят. Я из принципа как-то раз с трудом впихнулся на пилотское место и совершил облет окрестностей Ильинска. Одного раза мне вполне хватило, ибо лететь, зажимая коленями уши, оказалось как-то не очень удобно. Илья же вообще не помещался в кабину, но, даже если его туда и получилось бы как-нибудь запрессовать, то вряд ли самолету удалось бы оторваться от земли. Он и меня-то поднял с большим трудом.
Далее мы еще где-то час обсуждали, как в наших условиях можно сделать авиационный мотор. Решили попробовать реализовать схему с калильным зажиганием, тем более что имеющейся катушки нихромовой проволоки нам хватит примерно на десять тысяч свечей. А наш алюминиевый комбинат работал уже третью неделю, выйдя примерно на половину проектной мощности, то есть полтонны крылатого металла в неделю. Изнашиваться в основной детали комбината, генераторе, просто нечему. Кроме подшипников, а их было захвачено достаточно, лет на сто непрерывной работы точно хватит. Причем весь дюраль пойдет на двигатели, самолеты у нас будут чисто деревянные. Именно дюраль, так как под руководством Ильи уже было получено больше килограмма марганца, а меди я вообще привез из Англии тридцать тонн.
Разумеется, европейцы, увидев наш первый дирижабль, быстро догадаются, что он сделан из бальсы и шелка, в результате чего спрос на эти вещи заметно возрастет. И ладно, пусть себе возрастает, потому как у нас к тому времени уже будут вовсю цвести бальсовые сады. Или не цвести, а колоситься, я точно не знал, что именно делает это заморское дерево. С шелком же мы работали сразу по двум направлениям. Во-первых, расширялись посевы новозеландского льна, ибо это растение имеет самые прочные в мире волокна, превосходя многую синтетику, и мы уже научились их неплохо обрабатывать. А во-вторых, Гонсало при поддержке моих парней уже начал операцию по добыванию и шелкопряда, и тутовых деревьев. Если же эта гусеница согласится жрать какую-нибудь местную флору, будет и вовсе замечательно.
— Как бы эта насекомая тварь нам тут все подряд не сожрала, — выразил заботу о сохранении природы его величество.
— Так мы же ее, заразу, на свободу не выпустим. Тут полно островов, подберем подходящий, заселим его гусеницами.
— Тогда уж сразу и китайцами, чтобы получилась замкнутая экосистема.
Мне вспомнилась последняя идея Виктора, и я рассказал Илье о коровьих планах нашего пастыря.
