Александр Мазин - Богатырь
Илья выбрал три, одну наложил, две другие – в правую руку, по-степному.
– Раздвигай!
Первая стрела… Глухой удар. Есть. Разбойник еще не успел завопить, когда Илья развернулся стремительно и послал вторую стрелу в новую цель… В расширенную щель увидел шевеление на еще одном дереве. Видать, там кто-то натягивал лук. Но Илья успел раньше. Новый вопль. И щиты вновь сомкнулись. На дружинный круг тут же посыпались стрелы. А поздно!
– Ох, батько! Ты и ловок! – восхищенно воскликнул кто-то из гриди.
Илья ухмыльнулся. Называть батькой того, кому только-только исполнилось шестнадцать, да еще и не князя, а княжича… Да, неправильно. И клятву эти гридни приносили, кто – князь-воеводе, кто – великому князю. Неправильно… Но так приятно!
– Теперь они осторожней будут, – сказал он. И вдруг увидел в щель, как еще один тать скользит вниз по стволу.
– Раздвинь! – заорал он, невзирая на то что дождь из стрел еще не утих.
Команда была выполнена вмиг, и Илья успел: разбойник рухнул в траву со срезнем в спине.
Однако и противник едва не взял свое: вражья стрела влетела в щель и вонзилась в землю в вершке от сапога Ильи.
Он выдернул стрелу, оглядел внимательно и сунул в тул к собственным стрелам. Добрая вещь. Ногу бы насквозь прошила.
Илья поглядел на дружинников, что стояли с поднятыми над головой щитами. Держать их так – тяжело. В нижнем ряду легче – там щиты на земле стоят.
– Сменитесь, – велел он верхним, берясь за рукояти обоих щитов сразу.
Кто знает, сколько им еще так стоять, изображая черепаху, угодившую в лапы шакалу. Хотя нет, не черепаху. Таких кусачих черепах не бывает.
А вот разбойники никак не успокоятся. Мечут стрелы и мечут. И все – с посвистом. А вот мы сейчас вас порадуем!
Илья по звуку определил, откуда били, пододвинулся к гридням, что держали второй ряд:
– Ну-ка, раздвиньтесь чуток…
Риск был, конечно. Попасть с тридцати шагов в щелку в полпальца толщиной мог любой справный охотник. Но не сидеть же, как мышь в норе! Опять же – чтоб выстрелить в эту щелку, надо подняться над ягодником. А тут уж кто первым успеет.
Первым успел Илья. Потому что он ждал и был готов.
Увидел, как натянувшего лук разбойника отбросило назад, – и спрятался. А щелка закрылась.
И – никакого ответного залпа. Может, стрелы кончились, а может…
Ладно, подождем.
Илья присел на корточки.
– Давай-ка займусь тобой, пока время есть, – сказал он раненому. Лекарскому делу он был обучен не так, как настоящий лекарь, не говоря уже о матушке с Лучинкой, но раны целить умел. Перетянул ремешком ногу потуже, чтоб кровь перекрыть. Матушка учила докручивать жгут палочкой, но Илье без надобности. Сила есть. Разрезал ножом штанину, прикинул, куда и как глубоко ушла стрела. Глубоко. Еще чуток подтолкнуть – и выйдет из икры с другой стороны.
– Повезло тебе, похоже, – сказал он раненому. – Терпи, сейчас поболит немного. – И нажал на черенок.
Раненый зашипел, но крик сдержал, справился.
Так и есть, глубоко ушло. Острие натянуло кожу, чуть позже выглянул и хищный клюв наконечника. Илья медленно и плавно выдавил его целиком, сдернул с древка – наконечник сидел совсем слабо.
– И опять повезло, – сказал он раненому, по бледному лицу которого катились крупные капли пота. – Видишь, какая гадость!
Точно гадость. По бокам наконечника – шипы, какие обычно бывают на зажигательных стрелах. Такой не вытянешь. Резать приходится.
Илья взялся за черен, потянул стрелу наружу. Раненый сомлел. Но не пикнул.
Рана была на вид чистая. Особо не кровила.
– Прижечь бы надо, – сказал один из воев, державших щит.
– Вот я сейчас прямо тут костер разведу, – проворчал Илья.
Прижечь! Матушка говорила: прижигать – это вообще дурное дело. Заживать будет дольше, а кровь остановить или от загноения уберечь есть и получше способы.
Илья пошарил у раненого в сумке, нашел чистые листы подорожника, льняную тряпицу, завязал потуже, но жгут не убрал. Пусть побудет пока.
– Что там, Малига?
– Тихо, господин.
– Может, ушли? – с надеждой предположил кто-то.
– Проверим. – Илья расстегнул ремешок шлема, снял с головы, надел на стрелу.
– Ну-ка раздвиньте немного…
Ничего. Никто не попытался всадить стрелу в глазницу «выглянувшего воя». Или сообразили, что внутри шлема головы нет?
Рискнуть?
– Бокша, Малига, лучших стрелков – наготове. По моей команде расходимся в обычный строй. Стрелкам – бдить!
Он и сам бдил. Но когда встали обычным кругом, никакого шевеления не возникло. И Илья снова рискнул:
– Бокша! Проверить окрест!
Ничего. Кровь на земле и на траве. Ни убитых, ни раненых. Ушли? Или отошли, готовя новую пакость?
Что ж, пора наконец-то вспомнить воинскую науку. А то угодили, как кур в ощип. Батя б за такую беспечность всыпал бы от души.
Илья подозвал вятичей:
– Пойдете впереди, по двое с каждой стороны тропы. Скрытно. Один впереди, другой – шагов на двадцать сзади. Кто как пойдет, сами разберетесь. Действуйте!
Дальше двинулись уже не вразброд, а парами, держа наготове щиты. Не пошли, побежали. Первым – Малига. Кривичский десятник тоже запомнил дорогу. Раненый – в середке. Руки – на плечах соратников. Замыкали Илья с Бокшей. Самое опасное место. Звери любят со спины зайти.
Так и добежали до самого Морова.
Никто не напал, не обстрелял. Уже радость.
А Илья дал себе зарок: завтра наведаться в селище, где был недавно. Кто-то ведь сообщил Соловью, что Илья идет на капище. И этот «кто-то» скорее всего там.
Не получилось. Голубь от бати прилетел. Князь-воевода срочно вызывал сына в Киев.
Глава 5
– Зачем звал, батюшка? – спросил Илья после того, как они обнялись.
– Нас князь зовет, – ответил Сергей Иванович. – Ну, пойдем в дом, перекусишь с дороги, а я тебе пока всё расскажу.
Рассказ вышел недолгим и касался всё того же Соловья.
– Кто-то, понимаешь, распускает всякие гнусные слухи, – говорил Духарев, прихлебывая пиво. – Мол, завелся на тракте разбойник, с которым никто ничего поделать не может, даже сам великий князь. Караваны торговые грабит, какие хочет, торговых людей убивает, а священников, если поймает, карает особо лютой смертью. Потому что сам он – за старых богов, и Христос для него – ничто. И Господь наш против старых богов – ничто! И ни один караван Соловья не минует.
– Врут! – не удержался Илья.
– Да, врут, но многим это вранье по нраву. И как во всяком особо вредном вранье – толика правды в нем тоже имеется. Караваны торговые он губит? Губит. Поймать мы его не можем? Не можем. И на всех рынках Киева о том известно. Известно и то, что приходили к Владимиру представители торговых сотен, и не только киевской, но и черниговской, новгородской, челом били, просили Соловья унять. Но это еще раньше слухов было, до твоего возвращения. Потому и прислал Владимир в Моров подмогу. Как ты – с ними?
– Всё хорошо, батя. Договорились. Пришлось, правда, старшему их немного руку попортить, – Илья усмехнулся, – но бодаться он больше со мной не будет. Дальше рассказывай.
– Да я уж рассказал почти всё. – Сергей Иванович обнаружил, что кувшин пуст, и кликнул девку – принести новый.
– Раньше ты, бать, пива не пил столько, – заметил Илья. – Ты ж вино любишь!
– Вино, сынок, это праздник, – ответил Духарев. – А какой у нас сейчас праздник… Давеча Претич заходил: гневается на меня князь.
– Из-за Соловья?
– Из-за него. Слушай, помнишь такого, Сновида? Поищи его, может, он поможет?
– Я, бать, сам о нем подумал… Но опоздал.
– То есть?
– Нашел я Сновида. Только мертвого. Не понять – то ли сам зарезался, то ли убили, но помощи от него теперь точно не будет. А на обратном пути на нас напали. Из засады. Три десятка стрелков примерно. И нас – столько же. Два больших десятка.
– И что?
– Ранили одного. Не опасно. Через седьмицу ходить будет, к зиме в строй встанет.
– Как убереглись?
– Обычно. – Илья потянулся за кругом колбасы, налил себе из отцова кувшина. – Встали кругом. Они постреляли немного, а когда я четверых подбил, ушли. И своих унесли. А стрелы, заметь, у них те самые. С посвистом. Мы собрали под сотню, все щиты утыканы были. В общем, искал я его, а он сам нашелся. Да только ушел, а гнаться за ним по чащобам я не стал.
– Правильно не стал, – одобрил Сергей Иванович. – Для них это дом родной. Угодили бы в еще одну засаду. Но великому князю ты эту историю не рассказывай. Выглядеть будет так, что тридцать разбойников напали на тридцать воев – и те ушли безнаказанными.
– Не буду, батя. А почему ты предупредил?
– Потому что мы сегодня к Владимиру пойдем. Вины свои выслушать.
