Влад Савин - Страна мечты
Кто-то из офицеров штаба робко возразил, что эскадрильям придется садиться в темноте. На что Хэлси возразил — на то война, риск оправдан, зато имеем шанс покончить с японским флотом одним ударом. В 17.30 взлетели шестьсот двадцать самолетов, там были все бомбардировщики и торпедоносцы, на палубах осталась лишь половина из уцелевших истребителей. Штурмана сработали отлично, быстро выйдя в указанную точку, и японцев успели обнаружить еще до темноты. А дальше была бойня.
У японцев на палубах изначально было 450 самолетов. Кроме потерянных при атаке на американский флот, следовало вычесть севших на Гуаме, и вернувшихся с повреждениями. В итоге, Одзава сумел поднять лишь тридцать пять истребителей — против ста сорока американских. При гораздо худших пилотах — а японская корабельная ПВО отбить массированную атаку не была способна, основным калибром там были 25-миллиметровые автоматы, вообще не имеющие системы управления огнем. Японцы сопротивлялись отчаянно, какой-то лихой их пилот умудрился один сбить четыре «хеллкета» и пикировщик. Но силы были слишком не равны.
Взорвался и затонул авианосец «Хие». Горел факелом, и был после затоплен «Рюхо». И «Секаку», поврежденный торпедами подлодки, не пережил этот день. Попадания бомб имели «Дзуйкаку», «Тийода», «Дзюнье», и линкор «Харуна». А вот «Тайхо» в этой истории не погиб, сказалось все же лишнее время, отпущенное на боевую подготовку экипажа. Но пожар на борту был такой, что Одзаве, как и в иной реальности, пришлось перебраться со штабом на крейсер «Хагуро», а авианосец оказался надолго выведен из строя, хотя и сумел дойти до базы. Сильнейшее за войну японское авианосное соединение перестало существовать, потеряв почти все авианосцы (невредимыми остались лишь легкие «Читосе» и «Дзуйхо») и самолеты.
Американцы потеряли эсминцы «Хейсворд» (тот самый — отомстили японцы за раннее обнаружение!) и «Бартон». Одиночные корабли периметра радиолокационного дозора были более легкой целью, чем эскадра — и имели гораздо меньше шансов отбиться, хотя взяли с самураев дорогую цену, спасенные моряки «Хейсворта» говорили о восемнадцати сбитых только их кораблем! Еще пять эсминцев получили повреждения, причем один, «Колетт», очень тяжелые, два попадания бомбами и врезавшийся в него горящий самолет, это было невероятно, что корабль (вернее, то что от него осталось), не затонул после взрыва кормового артпогреба, полностью оторвавшего корму, с третьей башней, винтами и рулем. Но «флетчеры» и «самнеры» (имевшие одинаковый корпус, машины и внутреннюю компоновку) были очень живучими, тот же «Хейсворт» погиб после пяти попаданий!
Потери авиагрупп в бою были — сорок две машины. Предстояло еще возвращение, густой темной ночью, какие бывают в Южных морях. Хэллси приказал включить освещение, «не может тут быть японских лодок, а если и появятся, эсминцы отгонят». Он не учел лишь усталость пилотов, и тот факт, что больше половины их были хорошо подготовлены, по американским стандартам, две тысячи часов налета, свыше сотни посадок на палубу — но это был их первый бой, с огромным нервным напряжением. И это было страшно.
Удар и крики с палубы — кто-то вместо авианосца пытался сесть на «Миссури», и врезался в кормовую башню, хорошо, что с почти пустыми баками. А кто-то промахивался и падал в море, кто-то садился на палубу, не разбирая, свободна ли она, врезаясь в другие самолеты, рубя винтом матросов и авиатехников. Самые благоразумные, пройдя над эскадрой, выпрыгивали с парашютом, и, взобравшись на плотик, ждали, пока их найдут. Девяносто шесть самолетов было потеряно при этой ночной посадке, сорок пять пилотов погибло, прочих спасли.[29]
Но это был допустимый уровень потерь, из почти шестисот машин. Если ценой был — смертельный удар по японскому флоту. Хотя на незыблемой доселе репутации адмирала Хэлси появилось маленькое пятно.
Мори Танабэ. Авианосец «Читозе».Неумелый — даже с катаной работы Мурамаса не одержит победы!
Сколько надежд возлагалось на эту битву! Никогда еще Япония не собирала такую силу на море, девять авианосцев, четыреста пятьдесят самолетов, это было больше, чем при Перл-Харборе и Мидуэе! И еще триста самолетов — на Гуаме. Причем в воссозданной Первой Дивизии — «Тайхо», «Секаку», «Дзуйкаку» — истребительные эскадрильи были полностью перевооружены на «Рейсены», давно ли он, Мори Танабэ, самолично испытывал этот «клинок небес», ни в чем не уступающий «хеллкету», сохранивший все достоинства своего славного предка «зеро», но избавленный от многих его недостатков? Но все пошло прахом из-за бездарей и неумех!
Где они, те легендарные повелители небес, принесшие Японии славу Перл-Харбора? В воздушном бою каждый стоил двух американцев — а бомбардировщики, на полигоне отрабатывая по старому линкору-мишени «Сетсу», девяткой добивались девяти попаданий — и все они сгорели при Мидуэе, и над Гуадаканалом. Остались очень немногие — как сам Танабэ, тогда бывший рядовым пилотом на «Хирю». А прочие, пришедшие им на смену — нет таких ругательств, чтобы их охарактеризовать! На последних учениях считали за хороший результат, если девятка пикировщиков имела одно попадание на всех!
И ведь это были лучшие — из худших. Чтобы укомплектовать авиагруппы, взяли даже инструкторов из летных школ. И дали им лучшее, что могла найти Япония — сенсей Хорикоши-сан действительно сделал Истребитель, который он, Танабэ, сейчас проверил в бою, пятерых гайдзинов сбил он днем, и пятерых вечером, крутясь в воздухе, как подлинный мастер боя между вражескими клинками — вот только клинков этих было слишком много, а таких мастеров, он один!
Гайдзины хитры, они умеют воевать толпой, четко прикрывая и поддерживая друг друга. Несколько раз Танабэ, уже почти поймав в прицел неуклюжую тушку «хелкета», должен был отвалить в сторону, поскольку другая пара гайдзинов заходила ему самому в хвост. Если бы не гений Хорикоши, сделанный им самолет позволял стрелять из казалось бы совсем неудобного положения, оборвав маневр на половине, не сваливался при этом в штопор, сохранял устойчивость в воздухе — то вряд ли Танабэ удалось сбить хотя бы одного. Но американцы еще не знали особенностей «рейсена», вели бой, как против обычных «зеро». Однако и эти недоноски из последнего пополнения, тупые дети демонов, тоже не использовали всех возможностей новой машины! Дай самый лучший меч деревенскому увальню, он будет махать им как дубиной. И конечно, проиграет бой.
Вообразившие себя истинными самураями — сыновья лавочников, пришедшие в армию в эпоху ее безудержного роста, они искренне мнили себя, и старались быть самураями больше настоящих самураев! Прицепив фабричные новоделы, похожие на катаны, они впитали в себя самурайский гонор, и внешние черты, но не дух! Верно, что погибнуть в бою, и сразу отправиться в сады солнцеликой Аматерасу, куда почетнее, чем умереть в старости в своей постели. Но это не значит, что в битве надо желать умереть, а не победить! Иначе зачем нужно высокое искусство бусидо, включающее в себя владение всеми видами оружия, и долгие изнуряющие тренировки — ведь и без того можно просто подставить шею под меч врага! Истинный самурай должен без устали совершенствовать свое мастерство, и не бояться смерти — что совсем не означает, стремиться к ней! Но эти бездари, желающие получить все и сразу, совсем не желали понимать, слушали, и не слышали! Встать и умереть — и тотчас же предстать перед Аматерасу — для них было проще, чем долгий и утомительный путь оттачивания своих умений и развития духа! Вместо победы, они погибли — о, боги, когда он, Танабэ, предстанет перед Солнцеликой, то будет умолять ее, не нужно мне место в твоих прекрасных садах, но изгони оттуда недостойных, ради жизни страны Ямато!
Истинный самурай — должен посвящать свой досуг исключительно достижению совершенства. А не требованию преклонения перед собой! Хотя — не была ли и тут допущена ошибка, ведь среди разделов воинских искусств, предлагаемых к изучению настоящим самураем, были кэн-дзюцу (владение мечом), иаи-дзюцу (искусство молниеносного удара), нагината-дзюцу (алебарда), кю-дзюцу (стрельба из лука), еще множество подобных дисциплин, по каждому виду оружия (даже кистенем и дубинкой, оружием простонародья). Были дзю-дзюцу (бой без оружия), ходзе-дзюцу (как быстро связывать противника, прямо на поле боя), суйэй-дзюцу (плавание, в том числе с оружием и в доспехе). Были тикудзе-дзуцу (фортификация), нороси-дзюцу (искусство сигнальных костров), сендзе-дзюцу (маневр войсками на поле боя). И было ходзюцу (использование пушек, при осаде крепостей). Но не было раздела, посвященного ручному огнестрельному оружию, даже названия для него не придумали! Потому что считалось позором, что даже вчерашний крестьянин, спустив курок, мог бы убить великого мастера боя, тренировавшегося десятилетия. И еще великий Токугава, строем городских мушкетеров, «целься, залп» усмирял самураев-мятежников, триста лет назад! И самураи не придумали ничего лучше, как назвать это «недостойным и позорным», но не учиться этим овладеть. А вот гайдзины — научились в совершенстве! Так не хранил ли путь самурая, бусидо, в себе ошибку изначально?
