Владимир Поселягин - Комсомолец
Пока мы ехали по городу, испорченное настроение почти пришло в норму, поэтому к рынку, который вполне себе работал, подъехал, насвистывая «Ду хаст миш». Чуть язык не сломал, но вроде получилось.
Загнав повозку под деревья, я натянул поводья и, накинув их на низко висящий сук, который аж блестел от частого использования, видимо, не первый я тут, завязал узлом. Вернувшись к повозке, погладил щенка, который стоял, поставив передние лапы на правый борт повозки, велел ему охранять ее, после чего подошел к трем бабулькам, что продавали прошлогодний урожай. В основном из солений.
— Здравствуйте, красавицы, — поздоровался я.
— И тебе не хворать, богатырь сказочный, ворогами пораненный, — схохмила одна.
— За повозкой не присмотрите? Я отлучусь на минутку.
— Посмотрим. Чаво не посмотреть? — ответила та же бабулька.
— Ага, и еще семечек тыквенных. Жареные?
— Жареные.
— Тогда стакан.
Подставив правый карман брюк, я дал насыпать туда семянок. После чего, расплатившись, направился на рынок, сплевывая на ходу шелуху. Или на базар, я еще не разобрался, Мне нужно было много что купить, сестры уже в городе, и им требовалась нормальная одежда, а не та походная, что имелась, но совершать покупки без них смысла не было. Куплю еще что не то, но вот велосипед, а также городская одежда под себя мне были по плечу.
Первым делом я прошел в вещевые ряды. Чего там только не продавали. Двое амбалов вообще настоящий шкаф притащили. Причем прилично так выглядевший, с зеркалом на дверце. Около него уже крутилось несколько покупателей, задавая вопросы флегматичным грузчикам.
Покрутившись рядом, я нашел прилавок с одеждой, причем новой, не ношеной, и после примерок купил две пары брюк, черные и светлые, туфли, белье, три рубахи, две майки и куртку. Причем куртку утепленную, а к ней в комплекте кепку. Это для осени. Закончив с этими покупками, я пошел дальше и вышел к тем местам, где продают всякую всячину. Заметив в одном ряду блеск велосипедных спиц, я устремился туда, неся в правой руке довольно тяжелый тюк с одеждой и обувью.
— Почем? — спросил я и, положив тюк на прилавок, стал придирчиво осматривать велосипед, хотя он мне не очень подходил. Был женским.
— Сто, — ответил, как отрезал, продавец. Это был на удивление худой мужчина, торгующий запчастями к велосипедам и мотоциклам.
— Да побойтесь бога! — возмутился я. — Я у вас не коня покупаю. Тридцать, да и то только за прекрасный внешний вид.
— А ты найди, где подешевле, — усмехнулся продавец, но немного снизил цену: — Девяносто пять рубликов, и забирай. К нему еще дам запчасти и качок.
— А камеры клеить? Ниппели? Выше сорока не возьму.
— Девяносто, или иди дальше, — не сдавался продавец.
Засучив правый рукав рубахи, я ринулся в бой, старясь снизить цену.
Это же время, наркомат НКВД, пост дежурного в фойе.
— Слава, спасибо, что подменил, — хлопнул по плечу подошедший к дежурному со спины статный старший лейтенант. — Пока я отсутствовал, ничего не произошло?
— Нет, все нормально, штатно, я бы сказал, — обернувшись, ответил дежурный. Встав, лейтенант стянул с рукава красную повязку и передал ее старлею.
— Не уходи, я проверю журнал, — велел старший лейтенант, занимая место сменщика и надевая повязку. Несколько секунд он изучал журнал учета и записи в других двух журналах.
— Слава, — тихо позвал он лейтенанта, который стоял рядом и с интересом рассматривал девушку в форме сержанта, беседующую с полным сотрудником из отдела кадров.
— Что? — вздрогнув, удивленно посмотрел тот на товарища.
— Тут записано время прихода и ухода некоего Михайло Москаля, внештатного сотрудника из Луцка. Я прав?
— А, был такой, — вспомнил лейтенант. — С рукой на перевязи был. Пулевое ранение у него было в плечо.
— А где он сейчас? — так же тихо спросил старший лейтенант. — Почему у меня стоит метка о его уходе?
Удивленно посмотрев на товарища, сменившийся ответил со злостью в голосе:
— Я его к Стешину отправил. Он всеми сотрудниками из Луцка интересовался. Ты же знаешь, брат у него где-то там пропал. Потом капитан позвонил злой как черт. Велел вывести Москаля из штата, изъять оружие и пинком выпроводить. Мы приказ выполнили, кроме пинка, конечно. Нормальный парень был, не знаю, чем он Стешину не угодил.
— Слава, ты видишь под стеклом этот список? — ткнул в столешницу дежурный. — Ты посмотри, чья третья снизу фамилия с пометкой «особо важно», и кого нужно немедленно отправить к секретарю Самого.
Наклонившись, лейтенант прочитал дважды подчеркнутые данные сотрудника, что заинтересовал самого наркома, и, побледнев, прошептал:
— Москаль. Внештатный сотрудник. Луцк.
— Беги, Слава, беги. Хоть из-под земли доставай этого Москаля, а я пока секретарю позвоню.
— Может, затрем? — с надеждой прошептал лейтенант.
Дежурный покачал головой и печально вздохнул:
— У тебя осталось мало времени.
— Но у меня адреса его нет, — сознался, наконец, тот.
— Ты что, не знаешь инструкцию? — удивился дежурный. — Твою мать, отошел на пару часиков! Чую, еще долго мне это аукаться будет.
— Да я его думал опросить после Стешина, а потом замотался. Да и не требовалось это, выгнали и выгнали.
— Ладно, будем надеяться, что пронесет, и этот Москаль наркому уже не нужен. Что стоишь? Иди, собирай информацию по этому Москалю, опроси всех, с кем он общался, — велел дежурный и, сняв трубку, покрутил ручку телефона, попросив телефонистку связать его с секретарем наркома.
Ни за час, ни за день, ни даже за неделю никакой информации о Михайло Москале получить не удалось. Он как будто растворился в огромном городе. Однако все участковые получили описание юноши и его данные, особенно о ранении. Оставалась надежда, что кто-то его опознает.
Повозка стояла на месте, поэтому, подкатив к ней велосипед, я снял с багажника узел и, положив в кузов, одной рукой неловко забросил туда же и велосипед, причем руль немного свешивался наружу. Следом положил кожаный ранец с запчастями и ремкомлектом, который выкупил у продавца, чтобы было где хранить все велосипедные принадлежности.
— С покупками, я смотрю? — окликнула меня та же бойкая старушка.
— Есть немного, — ответил я, после чего, подумав, решил что-нибудь прикупить у бабушек. Вроде как и за работу по охране повозки, и заодно для нашей хозяйки, не все же нам ее объедать. Я был в курсе, что некоторые продукты в погребе подходили к концу, так что в повозке оказались две выкупленные мной корзины с овощами и корнеплодами. А также кувшин со свежим медом и сотами и три банки сгущенки, последние я купил у мужичка, что торговал с земли, подстелив тряпицу. На пробу мед оказался очень неплох. Еще, к моему удивлению, мешками и почти за бесценок в год войны продавали разные крупы. Короче, я купил два мешка с горохом, два с гречкой и один с рисом. Спрятав все под сеном, я поехал в сторону нашего временного жилища.
Надо будет завтра вернуться сюда с девчатами и устроить им день покупок, чтобы они хорошо выглядели, а то со стороны деревня деревней, я видел, как сестренки стесняются своего вида, но молчат. Да еще завтра можно заехать на телеграф и отправить их тетке телеграмму, надеюсь, она ответит.
Спустя сорок минут я въехал во двор дома Марьи Авдотьевны. На скрип ворот и басовитый лай пса сбежалась вернувшаяся с речки малышня, так что я нашел им применение, вручил большую часть покупок, чтобы они отнесли их в дом.
— Не надо было так тратиться, — не совсем уверенно сказала хозяйка, выходя на крыльцо и провожая глазами носильщиков. Как раз мимо нее трое детишек — два парнишки на вид лет пяти и девчушка на год старше — пыхтя, пронесли в дом корзину с мукой. Силенок хватило.
— Надо-надо, — уверенно ответил я, открывая ворота амбара. — Я же знаю, что свежий урожай еще только дорастает, а прошлогодний уже к концу подошел. Этого хватит на неделю-другую, а там на новый перей дем.
— А это кому? — спросил Аля, подходя к повозке и трогая блестевший на солнце руль. Трехлетний карапуз, кажется, его звали Михаилом, уже взобрался на повозку и сейчас играл со звонком, отчего по двору разносился веселый перезвон.
— Это нам, в магазин скататься, по делам, не все же повозку с Красавцем гонять.
— А можно?..
— Да, — ответил я на недосказанный вопрос. — Сейчас сниму, и опробуете… Так, малышня, все, остальное не трогайте. Там запчасти для велосипеда и мои личные вещи. Аля, уйми их!
Весь интерес малышни, которые забрались в повозку и зарылись в сено, хихикая под ним, перекинулся на велосипед. Я его снял и передал Але и подошедшей Ольге. Те по очереди опробовали его во дворе, всем понравилось, и обе сестренки вместе с малышней ушли на улицу, кататься. Малые уже начали спорить, кто первый из них покатается на багажнике.
