Стартовая площадка – Земля (СИ) - "Генрих"

— Все расчёты — временные и финансовые потребности — проводились на основе уже давно отработанных технологий. Для вывода на орбиту наших грузов нам вполне хватит возможностей «Ангары», притом что мы вовсе не собираемся стоять на месте. Планируем создать собственную ракету, более эффективную. Но нам нужна будет помощь, — перехожу к главному, если уж у нас появился Президент, то выжимать надо всё и немного больше. — Нам нужна стартовая площадка, космодром. Нам понадобится завод ракетных двигателей, «Энергомаш», например, подойдёт. Видимо, понадобится авиазавод, с чем не вижу проблем. У нас их много незагруженных стоит. Без содействия правительства мы это получить не сможем, — усилием воли придерживаю разгулявшегося хомяка, которому, как кадавру Стругацких, всё мало, сколько ни дай.

— А где вы хотите космодром?

Есть у нас и такой проект. Вернее, намётки. Мы изначально решили, что космодром нужен только на территории страны. И место выбрали. Юго-запад Омской области, примыкающий к Казахстану. Безводный район, что для нас просто замечательно. Гарантированное отсутствие грунтовых вод. Скудные осадки — тоже замечательно. Ракетам лучше стартовать в ясную погоду, прорываться сквозь дождевые или грозовые облака — так себе затея. Миллионный город с развитой промышленностью под боком, значит, проблем с кадровым и материальным обеспечением не предвидится.

Вот это всё я и выкладываю. И снова столбенею от слов Президента:

— Вить, а если мы вам Байконур отдадим? — с улыбкой смотрит, как я тру лоб.

Весело ему…

— Ого! — не удерживается от восклицания Федотов и переглядывается с коллегами.

Искин взвывает от неожиданной перегрузки. Всё-таки хорошо, что заседание утром проходит, когда он на пике активности. Немного забавно, искин даёт совет, который я и сам мог изобразить даже на граничном уровне помрачения сознания. Попросить время на подумать.

— Сразу минус, Владимир Владимирович. Мы рассматривали этот вариант. Нас сильно смущает, что это территория другого государства. Ладно бы ещё Байконур граничил с Россией или хотя бы какой-то дружественной нам страной.

— Договор аренды до 2050 года, платить будет правительство России, — Президент пытается нейтрализовать мои возражения.

— Всё равно мы там гости. И гарантия только на двадцать лет с небольшим. А дальше что? Уходить оттуда? Отношения могут испортиться, и Казахстан запросто перекроет нам кислород вплоть до блокады.

— Они никогда не пойдут на резкое обострение отношений с Россией, — отсутствием улыбки Президент усиливает свои слова.

— Пока вы — президент России, да. А потом?

— Ты же сам говоришь, что вам нужно всего десять лет, — вступает в разговор Бушуев.

Впервые Наблюдатели высказываются и, к сожалению, не на моей стороне. Хотя можно сказать, все собравшиеся на моей стороне. Стратегически.

— Да. Но это не значит, что мы готовы дарить кому-то своё имущество или спокойно наблюдать, как его дербанят. К тому же кроме материальной стороны есть ещё и люди. У них есть неистребимая привычка обживаться, обзаводиться детьми, врастать корнями.

— Есть и плюсы, — вступает Федотов. — Большое количество безоблачных дней, отсутствие грунтовых вод, сам говорил, что для вас это важно. Кроме того, развитая инфраструктура, более южное расположение, наличие довольно большого населения.

— Предложение очень серьёзное, — выполняю рекомендацию искина, — его надо обдумывать и не мне одному. Даже рамками Совета Ассоциации не рискну ограничиваться, надо общее собрание созывать, а сейчас каникулы, студенты разъехались.

— Москвичей можно собрать, — осторожно предлагает Сартава.

— Кворума не будет, а вопрос очень важный, — и обращаюсь к Президенту: — нам нужен какой-то контакт с вами, Владимир Владимирович, чтобы известить о решении членов Ассоциации.

Тот сначала кивает на Костюшина.

— Над вашими запросами я подумаю. Если я правильно понял, вам нужен «Энергомаш» и авиазавод? Какой, кстати?

— Тоже думать надо. Первое, что приходит в голову, — Самарский авиазавод, в Самаре аэрокосмический университет как раз есть. Но вполне возможно, какой-то другой подойдёт лучше. В любом случае не горит. Прежде чем что-то брать, нам надо обзавестись своим. В моём родном Синегорске пару производств поставим, тогда и встанет вопрос ребром. И у нас будет что вносить нового и своего. Проверенного в деле.

О Синегорске сказать надо было обязательно. Ещё хорошо бы упомянуть Клочковскую, но не нашёл повода. Самый главный человек в стране должен знать своих героев, тех, кто мне помогает. Тех, кто мешает… чуть не забыл!

— Одна маленькая просьба, Владимир Владимирович. Замминистра промышленности и торговле увольте, Кондрашова Анатолия Леонидовича. Приходил недавно и уговаривал меня отдать место главы Агентства своему племяннику. Небось прослышали о том, что у нас валютный счёт есть и поспешили на огонёк.

— Прямо-таки уволить? — заиграл глазами Президент.

— Ну не расстреливать же! — спорю с якобы предполагаемой им жестокой расправой над посмевшим.

— Хорошо, я с ним поговорю, — не торопится Президент рубить с плеча, и это правильно. — А какими валютными средствами ваше Агентство располагает?

— Пока перегнали около тридцати миллионов долларов. Общую сумму иностранных инвестиций раскрыть не могу по условиям договора, к тому же она может измениться, но счёт идёт на миллиарды долларов. Единственное, что могу сказать.

— Инвестиции — это хорошо, — одобряет Президент.

По лицу видно, что он отнюдь не ошарашен — ему ли удивляться таким суммам? — но толика уважения к нашему Агентству прибавилась.

— Вложения российского происхождения есть? — законный вопрос, хе-хе…

— Об этом неплохо бы Андрея Львовича спросить, — все оборачиваются на Костюшина. — И ещё дело в большом объёме средств, приходящих из-за рубежа. Уже их переварить непросто.

— Сто миллиардов рублей мы выделим, — слова Костюшина придают смысл нынешнему заседанию. Тот, который заложен изначально.

Само собой, Президент одобрил. Желает нам всем успехов, прощается и уходит. Мы обсуждаем с Костюшиным процедуру заключения договора между Агентством и его банком. Хоть и Львович, но по характеру лев желает странного: в случае банкротства Агентства взятия под контроль наших предприятий. Охлаждаю его пыл естественным резоном:

— Мы не можем вписать в договор предприятия, которых ещё нет.

— Зато можем вписать строчку об имеющихся на момент банкротства активах.

— На это существует закон о банкротстве. Активы будут делиться между всеми инвесторами согласно их доле вложений.

Пытается выпытать, какова будет доля его банка, но это шалишь. Инфа об объёмах инвестиций закрыта. Отдаю ему типовой договор, такой мы заключили с «Акуро корпорейшн», на том и расстаёмся.

ВТБ-банк — влиятельнейшая организация, и нельзя делать так, чтобы наше банкротство стало для них выгодным. А то мало ли что.

15 июля, суббота, время 18:35.

МГУ, Главное здание, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.

— Как тебе Москва? — актуальный вопрос задаю Гене, которого пригрел у себя.

Со скрипом, но временный пропуск ему дали. Вчера же из меня мотала душу бухгалтерша Оля. Смягчилась — и очень сильно, когда напомнил, что с сентября планируется удвоение ставок в Агентстве. Удвоение всяко будет, а то мне что-то самому денег мало.

— Охренеть! — экспрессивно отвечает парень, привольно расположившийся на моей кровати.

Из дальнейших междометий понимаю, что больше всего его потрясло огромное количество разнородных азиатов на улицах.

Вздыхаю. Надо было в двухместный номер заселяться. Сосед на лето уезжает, свободное койко-место образуется. И не догадался ключом у Леонида разжиться. Ключи сдаются на время каникул, конечно, но никто не мешает дубликат сделать.

— Кухня знаешь где? — вопрос риторический, это я ему сразу показал. — Топай туда и сообрази что-нибудь, ужинать пора. Твоё начальство и моё превосходительство откушать желают.