Мамба в Сомали: Черный Союз (СИ) - Птица Алексей
— Ясно. А почему «красным»?
— Потому как везти его сюда будут! А тут куда ни ткни, обязательно во что-нибудь красное упрёшься: площадь, флаг, октябрь, армия, икра! Всё, короче, красное. Но водка — это банально, да и напиток не ректификат, а дистиллят. Пожалуй, лучше назвать ромом. И хоть он станет производиться не из сахарного тростника, а из винограда. Да и кому какая разница в постсоветском пространстве из чего он производится? Лишь бы пить было приятно и не был суррогатом, — рассуждал я вслух. — Так и назовём: «Советский ром». Или нет, лучше: ром «Перестройка»! А вино наречём: «Бальзак» и «Агдам», тьфу ты, «За милых дам». Хорошо?
— Хорошо, — подтвердил Бара.
— Ну, вот и занимайся. Нам деньги скоро понадобятся, будем недвижимость покупать. А парней я сюда подгоню. Надо же и её ещё отстаивать. Так что не робей, не гоняй здесь голубей. Понял?
Меня откровенно несло, хоть я и не пил, настроение просто такое.
— Понял, Дед.
— Ну, тогда ступай, — отпустил я его, наконец. — Ещё не раз встретимся. Если что, сразу звони или приезжай, я подстрахую. И это, сразу покупай помещения под магазины, какие будут продаваться. Денег не жалей, оно всё потом окупится, верь мне.
Бара Слай попрощался и ушёл. А я задумался: как быть дальше? Шальное настроение как-то разом схлынуло, вернув трезвость ума, и я принялся разбирать по полочкам все свои поступки и дела. Пора бы уже активно зарабатывать, а не тратить. А я всё ещё контрибуцию с Сомали и Джибути не получил. Да и вообще, настал тот самый момент, чтобы перекрыть все поставки полезных ископаемых и нефти из Африки. Придётся брать под контроль Анголу и Нигерию, да и всё остальное тоже. И для этого мне надо возвращаться обратно. Мда…
Моё личное присутствие в Эфиопии просто необходимо! Туда ведь ещё и восточные немцы направились. Кстати, здесь тоже вскоре троица бюргеров должна объявиться. Их всех надо курировать, направлять, ставить посильные задачи. Кто этим всем будет заниматься, если большинству эфиопов чужды задачи укрупнения государства? Они же максимум на что способны — это озаботиться собственной властью и, пожалуй, немного подумать о благополучии своего племени. А племён тех в Африке, как звёзд на небе.
Тем не менее надо что-то делать. Взять, что ли, денег с французов за военные базы или с американцев, а потом кинуть? Эх, мечты! Настал час переходить хоть к каким-то активным действиям.
И поехали с дипломатическим курьером зашифрованные мной письма. Одно предназначалось Абале Негашу, а другое Обонато. Последнему письма доставлялись через третьих лиц, посвящённых в культ Змееголового. Сам штаб секты находился в Эфиопии, неподалёку от границы с Сомали. Связь с ним поддерживалась курьерами, и поддерживалась хорошо. Доклады оттуда время от времени шли весьма обнадёживающие.
Секта росла, ширилась и в итоге получилась довольно разветвлённой и со сложной иерархией. Сообщения передавались с помощью засекреченных агентов секты. В письме Обонато предписывалось прибыть в Эфиопию и оттуда курировать всю созданную в Африке секту через сеть своих агентов.
Кроме того, в письмах к обоим адресатам указывалось, что им необходимо подобрать и снарядить в Москву на учёбу как можно больше студентов из разных государств Африки. Оказать им материальную и моральную поддержку, а перед отправкой провести курс молодого бойца и обучить навыкам владения огнестрельным оружием. Далее перечислялись институты и университеты Москвы, куда требовалось направить данных студентов по квоте или разнарядке.
В первую очередь, конечно же, в УДН. Затем следовали горный институт и МГУЛ, тот кто лесников выпускает в Мытищах. Ну, в Африке нужны лесорубы, эбонит всякий рубить, и краснодеревщики, чтобы с красными работать. Ну, и долбоящеры. Куда без них-то в Африке?
Последние особенно понравятся Змееголовому. А кроме того, институт расположен на Ярославском шоссе. Удобно. И шоссе недалеко, и от Москвы близко. Можно спокойно создавать в общагах отряды. Да и лес рядом: будет где попрактиковаться в ближнем бою. Впрочем, и без этого должно хватить. Я же здесь не в войну играть планирую, а всего лишь оказать помощь «братскому» народу.
Глава 21
Шуцкий
Потратив на письма целый день, я перешёл к следующему неотложному вопросу: делу капитана Шуцкого. Найти бы ещё этого капитана… К тому же желательно показать ему удостоверение. Но где ж его взять? Озарение ко мне пришло как всегда неожиданно, причём посетило оно меня уже у входа в метро, вернее, в подземном переходе, что на Китай-городе.
Продефилировав мимо парка первопечатников, я спустился вниз и пошёл по длинному с низким потолком переходу в метро. Потолок этот меня в московском метро изрядно бесил, по причине нависания почти над головой, но в конце концов я к нему привык.
В переходе стояли и сидели разнообразные торговцы и торговали всякой всячиной. У кого-то это «всячина» была прислонена к стене или даже пыталась на ней висеть. Другие же просто разложили принесенное барахло на лотках, сделанных из подручного материала.
Мой взгляд бесстрастно скользил от одного лотка к другому, обшаривая все подряд вещи, как вдруг остановился на очередном импровизированном прилавке. На потрёпанной картонной коробке в живописном беспорядке валялась всякая мелочь. Я невольно остановился и присмотрелся.
Тут лежали значки и вымпелы, старые монетки и пластмассовые талисманы, календарики и фарфоровые статуэтки. Среди этого хлама ненароком затесались медали и какие-то ржавые железяки. На соседнем «лотке» громоздились корочки разнообразных министерств и ведомств, как правило уже утративших свою ценность, либо вообще давно исчезнувших.
Мой взгляд сразу зацепился за знакомую серо-зелёную корочку. Быстро нагнувшись, я протянул к ней руку и ловко выудил из стопки выставленных на продажу собратьев. Текст на ксиве гласил: «Удостоверение», чуть ниже и менее крупными буквами было приписано: «Министерство обороны СССР». Развернув корочку, я обнаружил внутри лишь одну запись: «военный лётчик второго класса». Никаких фамилий или имён в документе не значилось, во всём остальном он был девственно чист. Но по мне так даже лучше!
— Сколько? — тут же поинтересовался я у торговца.
— А, это, — глянул он на удостоверение в моих руках, потом перевёл недоумённый взгляд на мою невозмутимую физиономию и несколько озадаченно, с явно читаемым на лице вопросом: «А тебе-то на кой они сдались?» выдал: — четвертак.
— Хорошо, — кивнул я и поискал глазами, что бы ещё у него прикупить, желательно связанное с Афганистаном. И сразу же наткнулся взглядом на медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».
— А вот эту медальку почём отдашь?
— Эту⁈ «Плевок в спину», что ли? Да еще один давай, и она твоя. Полтинник за всё.
— Гм.
Сунув руку в карман брюк, покопался там, попутно почесав себе вспотевшую ногу, и вынул смятые бумажки. Отмусолив нужную, вручил её торговцу и забрал медаль с удостоверением. Уже в квартире достал гелевую ручка, которую прикупил ещё в Германии, и, аккуратно выводя буквы, вписал все известные мне данные. Ну, фамилию с именем и отчеством капитана и, собственно, звание написал. Классность переделывать не стал, и второй вполне достаточно.
— Итак, капитан Шуцкий Александр Владимирович, дай Бог, чтобы ты здравствовал и проживал по тому же адресу. Завтра я еду к вам! И будьте, пожалуйста, на месте! Эта встреча важна для нас обоих, — произнёс я вслух, закрывая заполненное удостоверение.
Планируя совершить поездку завтрашним вечером (ведь утром или в обед можно никого не застать дома), я занялся другими делами.
Подполковник запаса Александр Шуцкий редко бывал дома в последнее время. Дела, в которые он оказался сейчас вовлечён, требовали от него колоссального напряжения сил и энергии. Поэтому домой он приходил по большому счёту только поспать. Тем более в двухкомнатной квартире, где они проживали впятером: его мама и он с женой и с двумя детьми школьниками, отдохнуть можно было лишь ночью. От Министерства обороны квартиру воину-интернационалисту, конечно же, обещали. И он терпеливо ждал, но пока всё ещё числился среди очередников. Впрочем, Шуцкий очень надеялся, что в ближайшее время всё изменится, и это счастливое событие всё-таки случится в жизни его семьи. Ведь у него стремительно образовывались новые связи.
