Вадим Львов - Роса на солнце
— Иди спать, командир, а то ведь здесь свалишься., на хрен!
Громов послушал совет начштаба, забрёл в первый попавшийся дом, покинутый хозяевами, и завалился спать на большую двуспальную кровать…Уже сквозь сон он слышал, как на улице горланили сержанты, матерясь, расставляя караулы и меняя боекомплект в танках…
Проспав почти шесть часов, Громов почувствовал себя практически заново родившимся. Первым делом он обошёл все танки батальона, оценив на глаз, их техническое состояние. Будить замученного зампотеха капитана Вилкова ему не хотелось. Вилков был помешан на технике и, пожалуй, во многом благодаря ему, потери матчасти, были минимальны. Техническая поломка в батальоне в ходе марша воспринималась как ЧП с «последствиями» для провинившихся экипажей. Эти «зверства» Вилкова приносили свои плоды, поэтому в ходе настоящих боевых действий отказов и поломок не было. Техника работала, как часы.
Громов закурил и, присев на скамейку рядом с крыльцом двухэтажного дома с вывеской Fryzjer, с наслаждением затянулся. Ранний утренний перекур был, пожалуй, единственным временем подумать о семье, отправленной в глубокий тыл, и, слава Богу, не имеющей возможности с ним связаться… Звонок любимой жены выбил бы его из колеи на целых полчаса, минимум. Никакой дисциплиной тёплые, бытовые мысли из головы не выгонишь. А в условиях скоротечных боевых контактов ослабление внимания чревато смертельными последствиями, как для его подчинённых, так и для него самого. Громов внутренне усмехнулся своим мыслям…
— Рассуждаю, как автомат. Эффективно, неэффективно. Может, так и должен думать офицер в ходе войны, поэтому и в армии меня оставили, и в академию дали поступить. —
Здесь Громов был действительно прав. Поле того, как бизнесмен Стрельченко стал министром национальной обороны, а потом, и главой правительства, все кадровые вопросы в государстве решались с помощью обработки данных тестирования и экзаменов бесстрастными компьютерами. Работа кадровиков была сведена к минимуму, всё решали психологи и машины. Каждые четыре года проводилась переаттестация на должность, начиная от экзаменов по тактике и заканчивая физической подготовкой. Кто сдаёт, тот растёт по службе, кто не сдаёт, обречён на скорое увольнение. Теперь армейская служба перестала быть синекурой и влияние протекционизма свелось к минимуму. Чтобы удержаться на службе в армии и сделать карьеру, приходилось работать над собой «до седьмого пота» и «дрессировать» подчинённых. Именно здесь скрыты истоки успеха новой русской армии.
В армии всегда было полно офицеров талантливых и храбрых по сути, но дерзких по отношению к начальству, и не шибко придерживающихся узких рамок уставов. В прежней советской или российской армии они были обречены валандаться на нижних ступенях карьерной лестницы, спиваться от безысходности, «гнить» по дальним гарнизонам или, в лучшем случае, увольняться. Теперь же такие «пацаны в погонах» командовали бригадами и вели армию к безусловной победе. А как изменились солдаты? Переход на контрактную систему службы решил множество проблем, особенно с неграмотностью и недисциплинированностью солдат. После того, как на Руси отменили пособия по безработице и радикально сократили чиновничий и полицейский аппарат, в армию хлынул поток молодых людей с достаточным уровнем образования, чтобы обслуживать сложную технику. А раньше, бывало, понаберут «баранов» из кишлаков и учи этих «зольдат»! Да ладно, пехота…А связь, флот, ПВО! Да на «восьмидесятом» сейчас электроники установлено, как на «шаттле» в прежние годы… Офицеров четыре года учат, а тогда хотели, чтобы за год технику осваивали. Никому и в голову из таких «патриотов» не приходило, что классическая «всеобщая армия» давно себя изжила. Вот, к примеру, следователей прокуратуры или персональных водителей для депутатов из призывников что-то не набирают. И хирургов… А ведь управлять бронемашиной в бою или наводить гаубицу во сто крат сложнее, чем бумажки-то на столе перебирать…
От мыслей подполковника отвлек окрик часового и взлетевшая сигнальная ракета с юго-западной окраины. Затем, короткая автоматная очередь. Нащупав рядом с собой штатный АК-105 и, поправив кобуру с «Грачом», Громов отправился на выстрелы. На передовой все офицеры, даже интенданты и штабные, предпочитали вооружаться посолиднее. Кому хочется получить пулю в подворотне или переулке? У многих местных было оружие и настроены они были весьма решительно. Массовое партизанское движение ещё не развернулось, но число случаев перестрелок с местными, росло изо дня в день.
На секрет боевого охранения батальона вышел из ближайшего пролеска обросший мужик в рваном камуфляже. Его, ясное дело, «приняли» и теперь он стоял на коленях, подняв руки, перед двумя гренадёрами и ждал решения своей судьбы. Увидев подходящего комбата, один из бойцов козырнул и, указав стволом АК на задержанного, сказал…
— Вышел прямо на нас, товарищ подполковник! Пёр, как танк. По-нашему немного разумеет. Оружие сдал! — И ефрейтор поднял за ремень G36
— Кто такой? — Строго спросил Громов…
— Майор Ханс Янке, господин офицер. — С лёгким акцентом ответил пленный.
— Откуда?
— Десятая «панцердивизия». Бундесвер. Интендант батальона…
— Где так по-нашему научился?
— Родился в Хемнице, то есть, Карл- Маркс- Штадте. Мой отец был оберст в ННА. А русский учил в школе.
— Ну вставай, Ханс Янке из Карл-Маркс-Штадта, и иди за мной, отправим тебя по назначению.
Громов не упустил возможности лично пообщаться с пленным перед отправкой его в штаб бригады. Ни жалости, ни тем более, злости Громов к нему не испытывал. Было просто интересно узнать из первых уст, что думает о сложившийся ситуации живой и относительно невредимый противник.
— Ты как сюда попал, майор? — Спросил Громов, протягивая немцу обжигающую кружку чая. Янке бережно её принял и стал отпивать крошечными глотками…
— Думал, что вас ещё здесь нет. Нас, после бойни на шоссе, прорвалось двенадцать человек. «Пума» с экипажем и «МАН» с ремонтниками. У нас рация мощная была. Приняли приказ из штаба Объединённого командования отходить в сторону Седльице. Сплошной линии фронта нет, поэтому первый день нормально всё было, а сегодня вечером., точнее уже вчера, напоролись мы на ваш механизированный патруль.
— Как это было? Подробнее…
— «Пума» подорвалась на мине. Фугас! Я такое в Афганистане видел. Выбило два катка и разорвало днище. Судя по всему, поляки ставили фугас на вас, а попались мы.
— Хорошо, а дальше что?
— Дальше, БМП пришлось бросить. Через двенадцать километров выехали прямо на группу вашей инженерной разведки. Их прикрывали бронемашины с крупнокалиберными пулемётами. Мне удалось выжить лишь одному.
— Скажите, Янке, какие ваши впечатления о всей этой компании!
— Думаю, герр подполковник, это — катастрофа для Новой Европы. Мы не рассчитали своих сил! — немец пожал плечами, отпил чая и продолжил…
— В армиях ЕС и в бундесвере мало кто готовился к «большой войне». А если и готовился, то не к такой, как эта. Ваш удар по Польше смешал все карты. Когда союзники стали перебрасывать войска на север, операция «Гефест» уже была обречена. Наши генералы поняли это слишком поздно. До последнего момента считали, что вы будете воевать только при численном превосходстве. А вы сразу ударили всем, чем располагали. И сорвали весь банк.
Неподалеку раздался некий шум, который быстро нарастал, пока не превратился в рёв десятков моторов. К городку приближался конвой тылового обеспечения. Топливозаправщики, грузовики с боеприпасами, машины сопровождения. Громов передал пленного на руки прибывшим «комендачам», которые запихнули его в свой пятнистый «Тигр».
— Вы с ним потише — дал наказ Громов прапорщику из комендатуры…
— Да мы только доставим, товарищ подполковник. Дальше уже разведотдел занимается. Это — их хлеб! -
— Ладно. Давай…В тылу спокойно?
— Да не особо. Шалят ляхи…Но без фанатизма, пока…
Едва шустрый наводчик командирского танка, он же, по совместительству, денщик приволок Громову целый котелок наваристых щей, полученных у полевой кухни, как в гостиную дома быстро зашёл начштаба.
Увидев Зимина, Громов чуть не подавился и возмущённо выпучил глаза… «Ну дайте же пожрать!!» — буквально кричал его внешний вид.
— Извини, командир, в штаб бригады вызывают. Срочно.
Генерал Бородулин, осунувшийся, с тёмными кругами под глазами и бледным лицом был, как обычно, предельно краток.
— Приказ таков, господа! Перерезать трассу Варшава- Седльце- Брест. Основной удар сконцентрировать на собственно Седльце. Сам город не брать, обойти. На нас будет работать корпусная артиллерия и, может быть, «Искандеры». Противостоящий противник, это — смешанная германо-голландская бригада. И не надо здесь улыбаться, умники… Это одно из лучших подразделений бывшего Корпуса немедленного реагирования ЕС. Они из нашей первой танковой бригады немало крови попили… Причём, что характерно, господа офицеры, эта бригада — одна из немногих частей союзников, которая регулярно получает пополнения как людьми, так и техникой. В ней сейчас содержится более ста шестидесяти танков и три сотни бронемашин. И это не считая так называемой «боевой группы» генерала Кукоцкого, сшитой из остатков дивизии «Померания».
