Илья Тё - Евангелие от Ники
В Европе я падал из-под облаков, парил над линиями фронтов, от окопа к окопу, залазил в головы посыльным велосипедистам, радистам и офицерам, подслушивал передачи и разговоры, присутствовал на советах Главных квартир, незримой точкой зависая над картами с обозначениями вражеских соединений. Занимая тела архивистов, адъютантов, секретарей, ординарцев, клерков или библиотекарей, я знакомился с книгами по династии Гогенцоллернов, секретными документами, старыми газетами и даже перепиской немецких принцев.
Странным образом, Николай мой помог мне и здесь. Его прекрасные знания немецкого, французского и английского языков, автоматически передались мне, что впрочем, не являлось для меня феноменом. Совсем недавно я не знал русского языка, но приобрел навык речи вместе с мозгом царя Николая. Возможно, в этом состояла некая закономерность, возможно, действительно чудо, однако в данный момент, я не стремился к объяснению очередного открытия —. понимание того, о чём говорят, занимало меня куда более, чем разгадка механизма обретения данной возможности. Гораздо более того я получил возможность разговаривать на немецком, меня волновало то.
А говорили о многом.
Спустя уже несколько дней бестелесного наблюдения, я понял, что задача, стоящая передо мной, не так уж сложна.
С одной стороны, после «беглого» ознакомления с династией Гогенцоллернов, я без труда выяснил, что у Вильгельма Второго на 1917й год имелось целых семьеро детей и одиннадцать внуков, — довольно приличное количество, учитывая что каждый из них являлся потенциальным претендентом на трон. Женившись в 1881 году, на чудесной Августе Виктории Шлезвиг-Голштейнской, будущий кайзер проявил к жене поразительное внимание, заставляя бедняжку рожать каждые два года. На взгляд человека из будущего, итоги брака выглядели достойными: уже в 1882 году на свет появился первородный наследник Вильгельма — также Вильгельм, будущий кронпринц и командующий группой Верденских армий. В 1883 — второй сын кайзера Эйтель Фридрих. В 1884 — Адальберт, ныне командующий фландрской флотилией миноносцев, — самой близкой к Британии, и, соответственно, самой «боевой» частью немецкого Кригсмарине. В 1887 — родился принц Август Вильгельм, в 1888 — принц Оскар, в 1890 — Иоахим, младший сын германского Императора, будущий претендент на престол Ирландии (во время знаменитого Пасхального восстания против англичан), и, наконец, в 1892 — блистательная принцесса Виктория Луиза.
С другой стороны, не смотря на свою многочисленность, все вышеуказанные лица оказались достаточно уязвимы. Суть заключалась в том, что в годы Великой войны, дети династии Гогенцоллернов все, как один, оказались достойными представителями своего воинственного народа. В отличие от многих русских великих князей, все германские цесаревичи служили офицерами действующей германской армии. Претенденты на трон Вильгельма Второго являлись не только символами и наследниками императорской власти, но и действительно воевали — на фронтах, во флоте и в генеральных штабах.
Но, сСобственно, впечатляло меня другое. Как высшие военачальники императорской армии, вместе с прочими генералами рейхсвера, почти все наследники кайзера еженедельно присутствовали на совещаниях генерального штаба, что проводились по средам в расположении Ставки германского Императора в небольшом валлийском городке Спа на самой границе с Бельгией.
Волшебными словами тут были являлись фразы: «все наследники» и «собирались еженедельно».!
Еще более привлекательным для моих замыслов еженедельные совещания в Ставке кайзера делало присутствие на них цвета немецкого генералитета. Людендорф, Гинденбург — эти знаменитые фамилии присутствовали в списках приглашенных кайзером офицеров почти всегда, с вдохновляющей регулярностью. Кроме того, на заседаниях предполагалось присутствие главы правительства Германской Империи Макса Баварского — как руководителя штаба гражданской обороны. Невообразимо удачное, но в то же время совершенно случайное стечение обстоятельств вызвало в моей душе мрачный, можно сказать «убийственный» восторг. Я еще не осознавал, чем именно привлекает одновременный сбор наследников и генералов в одном бункере или дворце, но чувствовал, что для моих замыслов в этом кроются определенные перспективы.
В то же время, не все было хорошоидеально.
Например, в числе потенциальных наследниц Германского трона числилась женщина — упомянутая чуть ранее цесаревна Виктория Луиза, принцесса Прусская и герцогиня Брауншвейгская.
Виктория также считалась человеком военным. Как принцесса Пруссии, самого милитаризированного государства XIX столетия, она числилась шефом Пятого полка лейб-гвардии, так называемого Черного Гусарского или «Гусары Смерти», что, безусловно, представлялось весьма оригинальным назначением для миловидной девицы. Военные регалии дамочки меня не волновали, важным обстоятельством являлось иное. На совещаниях германская принцесса не присутствовала, а значит, сразить ее единым ударом с прочими членами венценосной семьи было невозможно. Между тем, ее возраст, характер и широкая известность как единственной дочери Императора в случае смерти Вильгельма превращали Викторию Луизу в мощнейшую фигуру. А у меня не было ни малейшего желания Уубрать кайзера, чтобы заменить его кайзершей.
Так обстоялиа дела с детьми Вильгельма. Внуки же Гогенцоллернов меня пока мало интересовали. Самому старшему из них (сыну кронпринца) стукнуло одиннадцать лет, самому младшему — не было исполнилось и года. В столь нежном возрасте, мне казалось, внуки кайзера не могли стать угрозой союзникам. Да, вВ случае смерти Кайзера, немцы могли сыграть с кем-то из подростков в регентство, но учитывая сложную политическую обстановку карта юного наследника вряд ли могла сыгратьсработала бы. Я не мог быть полностью уверенным в бесполезности императоров-малолеток, однако уподобляться Каину и убивать детей, я не собирался ни при каких обстоятельствах. Мишенью являлись только взрослые и, что важно, военнослужащие Гогенцоллерны.
Несколько дней после выяснения обстоятельств, я потратил на то, чтобы привлечь Викторию Луизу к заседанию Штаба одновременно с прочей «высшей родней», однако решение, как всегда отыскало меня само….
22 марта 1917го года, в день, когда создателю Германской Империи Вильгельму Первому исполнилось бы ровно сто двадцать лет (старик родился двадцать второго марта 1797-го года), Его Величество Король Пруссии и Император Германии собирался покинуть бельгийский Спа и провести несколько дней в столичном дворце Сан-Суси. Там же, в связи с заведенным порядком проводить собрание Главной квартиры в месте нахождения Главнокомандующего, должно было пройтипланировалось провести текущее, недельное совещание высших офицеров. В силу близости Берлина, Виктория Луиза, Макс Баварский, а также прочие представители военной элиты Германии нерегулярно участвующие в еженедельных совещаниях, это собрание должны были посетить обязательно.
Теперь, когда все жертвы должны собиратьсялись в одном месте и в одно время, мне оставалось лишь решить вопрос только с методом нападения.
Теоретически, я мог бы нанести несколько последовательных ударов, изобразив настоящую охоту за венценосными особами германской династии, однако однотипные покушения на наследников выглядели бы противоестественно. Мне нужно провести единственную атаку — одну на всех Гогенцоллернов, эффективную и смертельную.
Если бы мне было необходимо прикончить одного Вильгельма, вопрос снялся бы сам собой. Все немецкие офицеры носили с собой пистолеты, преимущественно знаменитый «Парабеллум» образца 1908-го года. Один выстрел в голову — и вопрос снят. Убить Вильгельма я мог, войдя в него, имитируя самоубийство, или используя любого из его офицеров, имитируя покушение. Учитывая множественность избранных для ликвидации лиц, ни то, ни другое не годилось.
После простейших раздумий, я пришел к единственному подходящему выводу: чтобы одновременно покончить со всей германской династией и всем германским генштабом, мне нужен был не выстрел, а взрыв.
Потсдам. Дворец Сан-Суси.
Два дня до падения Германской Империи.
Обдумывая детали такого решения, я спрашивал себя: что произойдет, если во время взрыва в комнате с Гогенцоллернами буду находится я? Вероятно, в случае пребывания вне тела, — не произойдет ничего, ибо взрывная волна не способна причинить вред виртуальному бестелесному духу. Однако соль заключалась в том, что при взрыве кому-то следовало дернуть запал. Ни опыта, ни навыков для устройства «управляемого взрыва» или «взрыва на расстоянии» у меня не имелось. Бомбу в помещении штаба должен будет взорвать не дух, — а живой человек, чья плоть рассееяться вместе с взрывной волной. Умру ли я, если буду находиться в носителе в момент его смерти?
