Сергей Симонов - Трамплин для прыжка
Идею газового взрыва подал сын Хрущёва, Сергей, прочитавший в "документах 2012" о термобарических боеприпасах. Он рассказал отцу, тот - Жукову. Маршал заинтересовался, прочитал подготовленную Сергеем записку, и распорядился провести эксперимент с газовым взрывом.
Ветер был слабый, время -- 9.30 утра, погода солнечная, температура воздуха около 12 градусов. Условия почти идеальные для подрыва газового облака.
В 9.34 с самолета Ту-4 был сброшен имитатор атомной бомбы. Это была болванка, снаряженная небольшим количеством тротила. Подрыв облака газа проводился при помощи установленных на земле детонаторов.
Взрыв получился мощный - не менее 20 килотонн. Газовое облако превратилось в огненный шар и рванулось вверх. Ударная волна разошлась по окрестностям, её приближение было заметно невооружённым глазом - она шла, как стремительно накатывающаяся туманная стена. Огненный шар поднялся на высоту нескольких километров и превратился в грибообразное облако.
Через 5 минут после взрыва была начата артподготовка и обработка позиций обороняющейся стороны бомбардировочной авиацией. Атака наступающей стороны - "восточных" - началась в 10.10. Около 11.00 наступающие подразделения заняли места в бронетранспортёрах и продолжили наступление в колоннах.
Танки и бронетранспортёры были оборудованы кустарными фильтровентиляционными установками. Необходимо было проверить их эффективность. Внутри танков были установлены анализаторы воздуха, улавливающие частицы дыма. Часть танков шли с выключенной противоатомной защитой, часть - с включённой. Таким образом, выяснялось, может ли создание внутри танка небольшого избыточного давления препятствовать попаданию внутрь вредных веществ снаружи. Этот эксперимент завершился полным успехом.
Задачи, поставленные командованием, в ходе учений были выполнены. По окончании учений личному составу было сообщено, что мощнейший взрыв, который они наблюдали, на самом деле не был ядерным.
В ходе учений не было ни одного случая радиационного поражения.
25.Визит в Китай
29 сентября 1954 года Хрущёв, Булганин, Микоян вместе с большой правительственной делегацией отправились с визитом в Китай, праздновавший 5 лет со дня образования КНР.
Во время визита Хрущёв старался наладить доверительные отношения с Чжоу Эньлаем, который с 1949 года был премьером Государственного Административного Совета КНР, и, одновременно, министром иностранных дел. Фактически, Чжоу Эньлай был вторым лицом после Мао Цзэдуна. Сосредоточив в своём лице два ключевых государственных поста, он мог быть очень полезным союзником в международных делах.
Как политик, Чжоу Эньлай выступал с умеренных позиций. Он не был оголтелым революционером, как Мао, пытался поддерживать одинаково хорошие отношения как с СССР, так и с капиталистическими странами Запада, и с Японией, и с развивающимися странами "третьего мира".
Хрущёв, волей судьбы и своего неизвестного помощника из будущего (о котором не было известно ничего, кроме имени и фамилии), уже знал о политических потрясениях, которые в недалёком будущем предстояли Китаю по воле Мао.
С точки зрения Хрущёва, сохранение единства социалистического блока было необходимым условием победы социализма. "Большой скачок" и "Культурная революция", которые в скором времени замыслит Мао, необходимо было предотвратить. И Чжоу Эньлай был той политической фигурой, которой Хрущёв хотел бы заменить постепенно сходящего с катушек "Великого Кормчего".
Само собой, в этот раз Никита Сергеевич не сказал Чжоу Эньлаю ни слова о том бардаке, который в будущем устроит Мао. Пока не время. Отношения Китая и СССР пока ещё безоблачны и ничем не омрачены. Преждевременная подача такой информации могла навредить больше, чем помочь. Поэтому Хрущёв сосредоточился на установлении чисто дружеских отношений с китайским премьером, обсуждая не внутреннюю политику Китая или СССР, а перспективы совместных отношений в экономической и внешнеполитической сферах.
Ему удалось расположить к себе Чжоу Эньлая. В результате долгих совместных бесед стороны сформулировали Договор о намерениях, в котором были намечены некоторые перспективные совместные проекты. Выработкой окончательных соглашений должны были заниматься совместно министерства иностранных дел двух стран.
Пользуясь случаем, Никита Сергеевич попросил Булганина, как главу правительства, передать Чжоу Эньлаю и Лю Шаоци[46] посетить СССР с дружественным визитом в следующем, 1955 году. Булганин приглашение передал. Китайские политики приняли его с радостью и обещали приехать.
Пока же Хрущёву предстояло решить нелёгкий вопрос с Порт-Артуром.
Согласно решениям Ялтинской конференции, условием вступления СССР в войну с Японией после разгрома гитлеровской Германии, было "восстановление права России на интернациональный торговый порт Далянь (Дальний), с обеспечением преимущества интересов СССР, и восстановления аренды на Порт-Артур как военно-морской базы СССР." Также в сферу интересов СССР возвращалась Южно-Маньжурская железная дорога, ветка КВЖД, соединявшая Порт-Артур и Дальний с железнодорожной системой СССР.
22 августа 1945 года советские десантники заняли Порт-Артур и Дальний, носившие тогда японские названия Дайрен и Редзюн. С освобождением северо-восточного Китая от японских оккупантов, КВЖД и ЮМЖД вернулись под советское управление под названием Китайская Чанчуньская железная дорога. Предполагалась совместная с Китаем эксплуатация дороги в виде общей собственности "в целях укрепления безопасности Китая и СССР". Порт-Артур должен был стать совместной военно-морской базой, а Дальний - свободным портом международной торговли. Часть пристаней и портовых сооружений была передана в аренду СССР.
В ходе военных действий инфраструктура Ляодунского полуострова была разрушена. Её восстановлением также занимался СССР. На полуострове стояли советские войска численностью более 100 000 человек.
"1 октября 1949 г. в Пекине была провозглашена Китайская Народная Республика. Несколько месяцев спустя в Порт-Артур прибыла большая делегация во главе с премьером Государственного административного совета КНР Чжоу Эньлаем. В 1950 г. в Москве был подписан Договор о дружбе союзе и взаимопомощи, согласно которому в 1952 г. было решено безвозмездно передать Китаю КЧЖД вместе со всем имуществом, что и было сделано 31 декабря 1952 г. В 1950 г. китайской стороне было передано российское имущество в Дальнем. Предполагалось вернуть и Порт-Артур, но, в связи с начавшейся в Корее войной, его аренду продлили. Война окончилась в 1953 г. и в 1954 г., в связи с ее окончанием, укреплением КНР и, согласно подписанному соглашению, "советские военные части выводятся из совместно используемой ВМБ Порт-Артур и сооружения безвозмездно передаются правительству КНР к 31 мая 1955 г.". [47]
Хрущёв ехал в Китай в том числе и для того, чтобы завершить решение вопроса о выводе войск. Этот процесс был начат ещё при Сталине, хозяйственные связи к 1954 году уже стали малофункциональны, оставалось лишь советское военное присутствие. Никита Сергеевич ещё до поездки склонялся к полному выводу советских войск с территории Китая. Сведения о событиях, ожидавшихся в Китае в будущем, лишь укрепили его в этой мысли.
Он понимал, что во время предстоящей "культурной революции", если её не удастся предотвратить, советские люди на китайской территории автоматически станут мишенями для озверевших "хунвейбинов".
Военная ценность Порт-Артура как базы флота к 1954 году стала нулевой. Прежде всего, Артурская бухта была мала даже для броненосцев начала 20 века, а фарватер был настолько неудобен, что 1-я Тихоокеанская эскадра не всегда могла выйти из бухты на внешний рейд в течение одних суток, точнее, за один прилив. В отлив о выходе из бухты нечего было и думать - глубина фарватера не позволяла. Половина бухты во время отлива тоже становилась мелководной, корабли там стоять не могли.
Поэтому русские броненосцы часто стояли на внешнем рейде, где и были атакованы 27 февраля 1904 года японскими миноносцами. На момент осени 1954 года в Порт-Артуре могли комфортно базироваться торпедные катера и подводные лодки. Более крупным кораблям в гавани было тесновато.
Разумеется, фарватер и бухту можно было бы углубить, но затраты на эту работу не оправдывались значением получаемой в результате якорной стоянки.
Определённую ценность представлял Дальний, как торговый порт для связи со странами Юго-Восточной Азии, прежде всего - с Вьетнамом и Индонезией. Хрущёв хорошо заучил предстоящие исторические события. Однако Дальний отошёл к Китаю ещё в 1950м. Да и, взглянув на карту, легко было понять, что для связи с Вьетнамом Дальний тоже не идеален.
